Но когда дело касалось ее самой, мама сразу забывала о том, что учила меня быть независимой и самодостаточной. Это только от других, но от нее — ни в коем случае! В основе этого чувства собственности была, конечно, любовь, …но любовь собственника. И к чему это привело? Я начала заниматься балетом с подачи мамы, не спорю, но развивалась, делала карьеру, чего-то достигала уже сама. Своим трудом, собственными усилиями создала свою концертную программу, сама познакомилась с Энтони Керманом, который много помогал в Лондоне и познакомил меня с очень полезными людьми. И вот когда мое имя стало уже в какой-то степени брендом, мама вдруг решила, что и здесь сможет мною не только управлять, но и пользоваться. „Анастасия еще ничего не понимает в жизни, дай-ка я стану ее продюсером и директором“. Она убедила меня зарегистрировать мой товарный знак и логотип на нее… Хотя я уверена, что это была не ее собственная идея, ее надоумила все та же тетя Лена, моя якобы крестная. Знаю, что не права, но никак не могу найти для этой женщины хоть толики всепрощения и милосердия. Уж больно негативную роль сыграла она в моей судьбе.
Может быть, одной из причин того, что в моей жизни периодически все идет наперекосяк, стало именно отсутствие нормальных крестных. Ведь крестные отец и мать — это не просто какие-то случайные люди, с ними должна быть настоящая духовная связь, и выбирать их надо очень серьезно. Крестный в отличие от родителей помогает ребенку найти и осознать свой духовный путь, прийти к Богу. Тогда как родители, большей частью помогают освоиться в мире мирском. А что у меня? В пять лет меня окрестили, и сначала мама говорила, что моя крестная — тетя Анна из Таллина, потом еще кто-то, а потом вдруг стала тетя Лена, да еще и ее сына записали в мои крестные отцы. А он впоследствии вообще ушел в какую-то секту!
И что хуже всего, потом что-то похожее, опять с подачи мамы, произошло с Аришиными крестными. Она выбрала ей в крестные Оксану Пушкину! Ей казалось, что это отличный пиар-ход, она же все пыталась быть моим продюсером. А Оксана как-то раз сняла про меня хорошую передачу — и вот это показалось маме достаточным аргументом. И моя любовь к маме сыграла со мной злую шутку — ей удалось меня в этом убедить. Во что это в итоге вылилось? Да ни во что — Оксана тут же забыла, что она крестная, и за десять лет даже ни разу не позвонила, хотя бы с днем рождения Аришу поздравить. Спустя много лет она пригласила меня в передачу „Зеркало для героя“, где буквально изваляла меня в грязи — называла „фриком“, показывала фотографии из Инстаграма и издевалась над ними. Мама там тоже была, она пыталась вмешаться, сказать Оксане, что если та считает, будто я делаю что-то не так, она как крестная Ариши могла бы позвонить мне, поговорить лично, а не устраивать судилище на всю страну. Думаю, в тот момент мама окончательно раскаялась в своем совете по поводу выбора крестной. А Оксана, конечно, могла бы не падать так низко.… Но тогда были выборы. Она баллотировалась в Госдуму, шла в политику, и ей было на все наплевать, ей нужен был рейтинг и эфиры. Для нее цель оправдывала любые средства. Вот такая крестная у моей дочери.
Возвращаясь к тете Лене. Она все время мою маму науськивала — по маме сразу было видно, когда она поговорила с ней. Тетя Лена все время имела на нее какое-то магнетическое влияние. Она особенно активно начинала вмешиваться, когда в моей жизни появлялся какой-нибудь мужчина. И они делали все, чтобы я с этим мужчиной рассталась. До сих пор не понимаю, кого для меня хотели мама с ее подругой. И если право на участие в выборе мужчины для своей дочери за своей мамой я хоть как-то признаю, то участие в этом вопрос тети Лены просто выводило меня из себя. Их не устроил ни олигарх, ни знаменитый на весь мир артист балета, ни голливудская звезда Джим Керри, ни отец Ариши альфонс Игорь Вдовин, ни другие мои мужчины — богатые, привлекательные, сексуальные, — короче, никто!
Мне очень хочется верить, что мама руководствовалась только самыми лучшими побуждениями. И она искренне желала мне добра. Но, Боже мой, как же мне дорого обходилось потом это „добро“. Когда начались первые по-настоящему серьезные отношения с Сулейманом, я была безумно влюблена и так же безумно счастлива. Но мама и тетя Лена с самого начала давили на меня, убеждая, что этот человек мне совершенно не подходит. Безапелляционно. Не приводя никаких аргументов. При этом деньги, появившиеся у меня благодаря Сулейману, мама брать не стеснялась. Возможно, просто не осознавала всей картины, старалась подсознательно стать выше денег. А я в то время делала ей просто невероятные подарки — например, шкатулку, в которой могло лежать 20 000 долларов. Не говоря уж о том, что я оформила на нее недвижимость в Питере, подаренную мне.
* * *
Хотя об этом, думаю, надо рассказать подробнее. Тем более что в той истории все тесно переплелось — Сулейман, мама, деньги. Но по порядку.
Когда мы с Сулейманом еще только начали встречаться, то поехали в Санкт-Петербург, где он и познакомился с моей мамой. И как-то у них отношения сразу не сложились. А останавливались мы у нее, потому что своей квартиры в Питере у меня не было. Точнее, это и была моя квартира, на которую я заработала, а потом подарила маме. И Сулейман решил купить мне собственную квартиру, по сути, чтобы поменьше общаться с моей мамой, а побольше уделять времени общению со мной, когда мы приезжаем в Санкт-Петербург. Я ему сказала, что не нужно, я ведь к тому времени в основном уже жила в Москве, но он настоял. Хотя, положа руку на сердце, не слишком возражала. Все равно Питер ближе моему сердцу, и вообще было приятно иметь там собственное жилье.
Квартира, которую Сулейман мне подарил, стоила каких-то нереальных по моим меркам денег, а он еще и размахнулся на роскошный ремонт — вплоть до того, что потолки расписывали художники, занимавшиеся реставрацией Эрмитажа. Получилось очень красиво. Эта квартира в двести квадратных метров в центре Питера на площади Искусств у Русского музея. Но Сулейман квартирой не ограничился, он знал, что я занимаюсь с детьми и что мне хочется создать в Питере свою собственную школу-студию. И он подарил мне 200 квадратных метров в Питере, в самом центре, напротив Мариинского театра! Расселил коммунальную квартиру и сказал: „Насть, они твои, когда ты захочешь сделать студию — это будет твоя студия“. И тут мама предложила оформить эту студию на нее, чтобы мне платить меньше налогов. Скорее всего, именно так она в тот момент и считала. Мне никогда не придет в голову заподозрить маму в каких-то корыстных чувствах к собственной дочери. Я была занята Большим театром — было не до того, чтобы разбираться, ну и к тому же, кому я еще могла доверять, как не маме? Не украдет же она у единственной дочери квартиру. Согласилась и забыла об этом на несколько лет, потому что идею со школой-студией пришлось отложить. Потом мы расстались с Сулейманом, и он, как я опишу позже, обложил меня, как зверя на охоте, со всех сторон. В том числе и попытался отобрать свои подарки. Я получила два судебных иска — квартира на Петровке оказалась якобы принадлежащей другому человеку, а за питерскую я как будто не заплатила за ремонтные работы. Но я и в этом вопросе не стала отступать, а продолжала бороться. Сами квартиры — Бог с ними — подарил, взял назад, это не было для меня потрясением. Студия в это время оставалась где-то в стороне, вспомнила я про нее только в 2009 году, когда меня уже ограбил мой бывший муж Игорь Вдовин — забрал все, что я накопила за свою жизнь, три миллиона долларов, огромные деньги. Нам с Аришей было буквально не на что жить, и я сказала маме, что надо продавать питерскую студию — все равно я туда уже вряд ли вернусь, к тому времени я уже окончательно поселилась в Москве.
