Но я сильнее мамы по энергетике и не впустила их в свое сердце и восприятие. Все будет иначе. Я буду счастлива! Как ни странно, у меня хватило самообладания не удариться в истерику вслед за ней, а почти спокойно ответить: «Мамочка дорогая, ты собираешь сейчас свои вещи и уезжаешь в Питер! И будешь хозяйкой на той кухне, которую я тебе же и подарила! Там ты, возможно, будешь более счастлива, чем подле меня». Но как выяснилось, ситуация уже катилась под откос и колеса судьбы было уже не остановить.
Что же сделала мама? Все это происходило на глазах Ариши, стоящей на балконе второго этажа. И мама уговорила ее поехать с ней — пытаясь показать мне свою власть. Она же знает, что я не могу травмировать дочку, лишив ее бабушки. Это была ее манипуляция моей дочкой, то, что никогда ни при каких обстоятельствах делать нельзя, более того, она попыталась использовать ее как своего защитника… А учебный год только начался, и Ариша пропустила десять дней новой школы. Вот чем закончился наш откровенный разговор.
Но через полгода я все же пригласила маму на 8 Марта, желая примириться с ней. А она приехала только для того, чтобы поссорить меня с Мишей. Я бы еще много чего могла рассказать, но, наверное, надо заканчивать, ведь я пишу эту книгу не для того, чтобы жаловаться. Хочу сказать напоследок, что все равно, несмотря ни на что, я маме за многое благодарна. Она очень и очень многое значила в моей жизни. Я простила ее за все, что, как мне кажется, она не должна была делать. Отпустила ситуацию и просто молюсь о ней. И мои молитвы всегда наполнены любовью. Но больше от нее я не завишу и не верю, что ее проклятие подействует — а то, что она пожелала нам с Аришей, это не что иное, как проклятие. Конечно, сила материнского проклятия велика, так же как и сила материнской молитвы. Но моя любовь и Вера преодолеет любые проклятья. С этой силой, силой любви, не совладать ничему на этом свете! Но у нас с мамой уже нет духовной связи. Все, пуповина, наконец, порвалась. Я сказала ей: «Мама, до свидания! Не надо мне с моими мужчинами все портить. Не надо влезать в мою творческую жизнь, рассказывать, как жить и что делать». Мне стало легче. Надеюсь, и ей тоже. Так не это ли расплата за успех? Одна из расплат — отношения с матерью. А точнее — дисбаланс этих отношений. И это моя постоянная боль. Но людям свойственно жить надеждой — живу надеждой и я…
Мой папа
«Неважно, кем на самом деле был мой отец; важно, каким я его помню».
Мой папа, Юрий Федорович Волочков, профессиональный спортсмен, многократный чемпион Ленинграда и СССР по настольному теннису, мастер спорта международного класса, был государственным тренером сборной России. Именно благодаря настольному теннису они и познакомились с моей мамой — на чемпионате во Львове. Она тоже играла, но как любитель. Думаю, что от папы мне как раз и достались такие качества, как сила воли, сила духа, стремление к победе и умение побеждать.
Папа с детства очень хотел стать спортсменом и, как он рассказывал, ради этого жил в спортивном зале, ночевал на спортивном мате, ел сухие макароны и терпел прочие тяготы. Просто потому, что тренировался до последнего пота. Для папы спорт был всем. И он всего добился, стал чемпионом Советского Союза. У него столько медалей, что просто невозможно себе представить.
Папа хотел, чтобы я тоже стала спортсменкой. Особенно после того, как пошла в первый класс и учитель физкультуры вызвал его и сказал: «Ваша дочь может стать чемпионкой по легкой атлетике. Готов из нее эту чемпионку сделать, потому что сам — тренер». Хотя папа предпочел бы, чтобы я стала, как и он, теннисисткой. Но меня не тянуло ни к тому, ни к другому, потому что в пять лет уже решила стать балериной. Зато было интересно, что такого тренер увидел в строении моего тела — видимо, заметил выносливость моих мышц и связок ног, потому что теперь и я знаю, что у меня эта выносливость действительно есть.
Но по сути, какова была папина роль в моей жизни? Он был спортсменом, поэтому видела я его нечасто, он вечно был на каких-нибудь своих сборах. Зато когда приезжал, то всегда дарил подарки, например импортные жвачки. А это была такая диковинка, которую никто из моих друзей не пробовал в то время. У папы было очень много друзей, и когда он был дома, они, бывало, вваливались к нам в нашу небольшую квартирку на окраине Питера (в которую мы переехали из коммуналки) и говорили моей маме: «Тамара, ну давай, где твои пельмени?» Мама шла на кухню готовить эти пельмени, а я ей помогала. А еще я, наверное, лет с шести научилась печь торты. У мамы было три коронных торта: полосатый, ореховый и «Наполеон»…
Что еще помню из детства, связанного с папой? Когда поступила в училище, вся моя жизнь стала состоять исключительно из учебы — было не до дискотек, не до гулянок. У меня вообще детства как такового не было — в общем-то, как у всех спортсменов или людей искусства. Когда приезжала домой, все, что дети делали во дворе, видела только из окна. Как они играли в классики, через резиночки скакали, на коньках катались. Но, несмотря на то, что я была все время занята учебой, все равно умудрялась ревновать папу к тем спортсменам, которых он воспитывал.
Сейчас это все повторяется в моих отношениях с Аришей. Просто потому, что она тоже испытывает ревность по отношению к детям, с которыми я делаю проекты, для которых я танцую или которым делаю что-то хорошее. Но я ей всегда говорю: «Ариша, ты, видя мою самоотверженность, будешь поступать как твой дедушка, как поступаю я. Это наше предназначение на земле — помогать и светить людям».
Мой папа был большим профессионалом и очень много сделал для своей команды. В те времена, когда не было ни денег, ни спонсоров, он умел создавать для них такие условия, каких не было ни у кого другого. Однажды он устроил им проживание в гостинице, в конкретном комплексе, где они могли не только плавать в бассейне, ходить к массажистам, но и пользоваться услугами психолога. Даже сейчас, когда он не может разговаривать после инсульта, его бывшие ученики приходят к нему и говорят, что лидера с такой поистине отеческой опекой у них больше не было. Я иногда приезжала к нему, смотрела на тренировки — когда у меня был редкий выходной или просто отменялось какое-нибудь занятие. Заодно ходила с его учениками в сауну или бассейн. Именно с тех пор и продолжается моя любовь к бане — сначала понравилась сауна, а уже позже, попробовав разные варианты, страстно полюбила русское банное искусство.
Сейчас у меня в отдельном гостевом доме есть русская баня и ледяная купель. Когда люди смотрят мои видео, где я сначала выбегаю и разбиваю лед в купели топором, а потом ныряю в эту купель, иногда даже без бани, а с утра, у них мурашки бегут. Но для меня ледяное купание — это еще и защита от негатива, от злых глаз, от злопыхателей, от людей, которые исходят желчью. В такие моменты мне кажется, что сама природа встает на мою защиту!
Мне было 15 лет, когда я поняла, что мама с папой охладели друг к другу. Почувствовала это сама. Мама узнала, что он изменял ей со спортсменками. Когда стала спрашивать, она поделилась своей болью, и тогда я сказала им обоим: «Мои дорогие, если вы не любите друг друга, вам лучше не жить вместе, лучше разойтись. Я все равно буду оставаться вашей дочерью, потому что мама у меня одна и папа у меня один». Они были дико удивлены, но согласились, что так будет лучше для всех нас. Я в душе, конечно, хотела, чтобы папа не уходил, но не желала, чтобы они с мамой были несчастными.
