Любимый Краснодарский край
«Я никому не желаю зла. Не умею, просто не знаю, как это делается».
В истории России известно много примеров, когда не принимали талантов, успехов и личных достижений в любой области, вы все это знаете. Зачастую гений сначала должен был оказаться за рубежом, чтобы стать по-настоящему оцененным на родине. Что уж говорить о таких людях, как Майя Плисецкая, Анна Павлова, Галина Уланова, Михаил Барышников, Наталья Макарова, Рудольф Нуриев, Юрий Григорович, величие которых долгое время не принимали в нашей стране.
Что касается Юрия Григоровича, то и от него Большой театр в свое время избавился далеко не самым красивым образом. Но я все же успела застать самое лучшее время в Большом, когда именно Григорович был его руководителем. Уважение артистов к этому мэтру и легенде было совершенно безукоризненным. При появлении Григоровича в балетном зале или на сценической репетиции все артисты, даже сидевшие и разогревающиеся на полу, вставали и приветствовали его поклоном. И сам Григорович отвечал своим артистам огромной любовью. Ведь под его началом выросла целая плеяда великих артистов, каждый из которых стал именем в балетном мире. В эпоху Григоровича в Большом театре в одной труппе танцевали артисты, чьи имена гремели как в России, так и по всему миру. Эти мэтры стали в дальнейшем моими педагогами. У каждого из них была собственная армия поклонников, и в театр приходили именно на их имена… Посмотреть на любимого артиста. При Григоровиче невозможно было даже представить себе ситуацию, чтобы люди с деньгами вмешивались в репертуарную политику театра, диктуя, кому из артистов танцевать, а кого отодвигать от ролей. Что в конечном итоге и произошло после ухода Григоровича и что происходит и по сей день. Нынешние директора возомнили себя гениями просто по признаку количества денежных знаков на банковском счету и превратили артистов в бессловесную серую массу, способствующую наполнению «мощны», массу, которой легко управлять и подчинять ее себе. Вот и результат, народ и зритель потерял своих кумиров и не может назвать толком ни одной фамилии солистов Большого театра.
Григорович был очень сильной личностью с ярко выраженными лидерскими качествами. И когда его «ушли» из Большого, он не опустил рук, не сломался, а создал свою империю русского балета в Краснодаре. В крае, который впоследствии стал для меня очень дорогим и родным.
Когда произошло мое незаконное увольнение из Большого театра, Юрий Николаевич очень переживал и как мог, старался мне помогать. Он пригласил меня стать прима-балериной его краснодарского театра. Я ответила ему даже не думая. И счастлива, что в моей жизни был и есть такой гений, как Юрий Николаевич Григорович, с которым Бог меня свел в 1996 году. Представляете, сколько уже лет нашей дружбе? Почти двадцать три года! На тот момент, когда я пишу эту книгу, мэтру уже девяносто два!
Вот так я и стала прима-балериной его театра. Но не жила в Краснодаре — приезжала туда как приглашенная звезда. На каждый мой спектакль были аншлаги, билеты у перекупщиков взлетали втридорога. Не скрою, мне это льстило. Хотя я работала практически на безвозмездной основе, поскольку театр не мог платить большие гонорары, которые заслуживали артисты Большого театра. Более того, даже тот мизер, определенный театром, я, как правило, отдавала своим партнерам, с которыми танцевала. И даже доплачивала свои деньги, чтобы партнер согласился танцевать в Краснодаре. Но как и в истории с Большим театром, для меня были важны не финансовые блага, а возможность работы с великими мэтрами, к которым безусловно относится и Григорович.
И эта пора моей жизни была наполнена таким безграничным счастьем, такой свободой! Я танцевала все те же спектакли, что и в Большом театре: и «Лебединое озеро», и «Корсар», и «Дон Кихот», и «Баядерка», и многие другие балеты, потому что Юрий Николаевич создал реально целую империю. Это была самая настоящая альтернатива Большому театру, только в театре Григоровича можно было чувствовать себя, в отличие от Большого, по-настоящему свободной балериной и человеком. А это настоящее профессиональное счастье. Я и Эгину танцевала в балете «Спартак», который поставил Григорович, и который ранее был визитной карточкой Большого театра.
Театр Григоровича стал поистине частью моей жизни! До сих пор помню, когда спустя месяц после рождения моей дочери Ариадны в финале балета «Баядерка» под гром аплодисментов мне на сцену спустили даже не корзину, а люльку с букетами цветов, в которых лежала красивая куколка, которая хранится у меня до сих пор. Стоя в белой пачке под светом софитов, я плакала от счастья и благодарности — а вся сцена была устлана лепестками роз.
А после ухода из жизни Натальи Игоревны Бессмертновой, супруги Григоровича, которая была моим педагогом, я танцевала балет «Жизель» в честь ее памяти…
В те времена я много и часто принимала участие и в благотворительных концертах. Они назывались: «Анастасия Волочкова — детям Кубани». Мы с Иосифом Давыдовичем Кобзоном объездили много станиц и небольших городов на Кубани. Это тоже был интересный и приятный опыт — работать с мэтрами его уровня — это всегда что-то новое. И, конечно, большое счастье. Иосиф Давыдович разделял мое чувство юмора и очень любил и радовался всем нашим посиделкам с Григоровичем после концертов. Вообще, общение вне сцены, в котором принимали участие и главы районов, и главы городов и станиц, которые мы посещали, было очень душевным и позитивным.
Даже встречи с людьми, которые в последнее время относились ко мне предвзято, если не сказать враждебно, заканчивались в те времена моим маленьким триумфом. Я позже напишу в этой книге исповеди и немного историй своих взаимоотношений с сильным полом. В частности про одного из моих мужчин — Сулеймана. Это достаточно влиятельный человек, который при нашем расставании постарался предпринять все действия к тому, что бы я навсегда покинула сцену. Не мог мне простить разрыв. Когда он приехал на инаугурацию губернатора Краснодарского края, я там танцевала па-де-де из балета «Дон Кихот» с веером, который исполняла в день нашего с ним знакомства в Большом театре. Увидев меня на сцене театра Юрия Григоровича на инаугурации губернатора, он не просто удивился, он остолбенел! Он же до этого момента ничего не знал о продолжении моей карьеры, а в момент расставания моей маме пообещал, что максимум, где я теперь буду танцевать — это на сельских дискотеках! А потом знаете что сделал? После концерта я по приглашению губернатора находилась на банкете. И увидела, как его охранники (а я многих из них помнила в лицо) поставили корзины цветов, предназначавшиеся губернатору, в этой гостиной и, увидев меня, сразу исчезли. Я удивилась. А впоследствии узнала, что Сулейман, увидев меня, обозлился на то, что его план уничтожить меня как балерину с треском провалился. Раз меня с такими почестями принимали и чествовали на этом банкете… Он все бросил и уехал в Москву. Вот таким образом, бывает, исчезают недоброжелатели из моей жизни, не находящие в себе сил принять меня такой, какая я есть, мою силу и достоинство, мой профессионализм и мою славу, мою непотопляемость и мое признание зрителями и поклонниками. И слава тебе, Господи, что я никому из них не желаю зла, потому что Бог все расставляет на свои места. К тому, кто творит зло — вернется только зло. А для меня почти молитвенно звучат слова Януша Корчака: «Я никому не желаю зла. Не умею, просто не знаю, как это делается». Право на свое творческое величие я завоевывала годами ежедневного, многочасового труда. Что мне гонители?
