Ну и еще одной причиной, почему я подала в суд на Иксанова, была задача отстоять свою профессиональную честь. Доказать людям, что меня уволили не потому, что я большая и толстая, а потому, что люди с деньгами стали вмешиваться в репертуарную политику и богачи начали решать, кому танцевать в Большом театре, а кому нет.
Как же все это было грязно и мерзко! Иксанов заявил, что мой рост 185 см, и я вешу Бог знает сколько — не поднять меня нормальному балетному танцору — вот просто никто не справляется. Ничего более нелепого и более слабого по аргументации придумать было просто невозможно. Взять и прибавить мне 13 сантиметров роста! На самом деле в труппе Бориса Эйфмана считалось (и считается сейчас), что 185 — это самый роскошный рост для балерины. Да и зрителям всегда приятнее смотреть на высокую статную балерину, чем на коротышку. Поэтому я всегда за высоких балерин. Но, что самое смешное — мой рост на самом деле всего 172 см. Да, конечно, я ношу туфли на 12-сантиметровых шпильках. И по сей день все люди, которые встречают меня лично, говорят, что в жизни я лучше, чем в телевизоре. Не скрою — это льстит мне как женщине и как артистке. Куда бы ни пришла, мне то и дело удивленно говорят, какая я стройная, худенькая и не особо высокая. Камера может как украсить, так и изуродовать человека! А Сулейман дал поручение каналам ТВ, на которых он имел влияние, показывать меня исключительно плохо и не с тех ракурсов.
Это был все тот же «снежный ком», катящийся со времен нашего расставания с Сулейманом. Он столько денег вложил в компанию по разрушению моей репутации — на них с десяток «звездочек» раскрутить можно было бы. И чем больше я сопротивлялась, тем жестче становился «черный пиар», тем сильнее принижались мои достижения, а в массовое сознание внедрялся стереотип, что Волочкова — это только скандалы и негатив. Мне и сейчас приходится то и дело доказывать, что все это неправда, доказывать не словами, а поступками, моими концертами с детьми, моей каждодневной работой не ради денег, а ради того, чтобы дарить людям радость. Правда, журналисты и масс-медиа не спешат проливать свет на эти стороны моей творческой жизни. «Чернуху» показывать перспективнее.
Между тем скандал, связанный с незаконным увольнением меня из Большого театра, нарастал, он привлек внимание и мировой общественности. Все же к тому времени я была уже довольно известна. Звонили журналисты из Австралии, Мексики, Нью-Йорка, из разных стран, потому что никто не мог понять, как такое может быть? Весной премьера балета в постановке Григоровича, звание заслуженной артистки России, гастроли в Америке, где мы с Евгением Иванченко признаны лучшей парой мира, и тут раз — с 16 сентября Волочкову уволили, потому что она якобы большая, толстая и неподъемная. Разом вдруг выросла на 13 сантиметров и потолстела на 13 килограммов.
В разгар нашей тяжбы с Большим театром позвонили журналисты из «Нью-Йорк таймс» и спросили, можно ли приехать и измерить мои параметры. Это было очень унизительно, но что делать? Я согласилась, чтобы развеять слухи. Это происходило в ресторане возле дома на глазах посетителей. Журналисты измерили и подтвердили, что мой рост 172, а вес 52 килограмма — это как раз норма для хореографического училища, когда разница между ростом и весом составляет 120.
Что касается судебного процесса, то я его выиграла, и в этом огромную помощь и поддержку оказал добрый человек Виктор Столповских. Его буквально Бог послал — я только что получила известие, что меня уволили из Большого театра, сидела в кафе и плакала, а он случайно увидел и подошел. В общем, все ему рассказала, и он предложил помощь своего адвоката и пообещал профинансировать мои концерты в Кремле — ведь Сулейман и концертную деятельность пытался перекрыть. Адвоката, правда, потом перекупили, и на суде он отказался меня защищать, но это неважно, сама справилась и доказала, что правда на моей стороне. Куда важнее были концерты, не говоря уж о моральной поддержке — в тот период сплошного ужаса нашелся человек, на которого можно было положиться. Виктор, который абсолютно безвозмездно заступился за мою честь и достоинство! Он до сих пор остается моим другом.
В Большой театр меня в итоге возвращали с помощью судебных приставов. Но это был скорее символический акт, потому что я, конечно, понимала — работать мне там не дадут. У меня тут же отобрали гримерную, прекрасно зная, что это мой маленький мир. Мир, в котором я могла побыть одна, сосредоточиться, настроиться на выступление. Думаю, не нужно объяснять, как много это значит для артиста. А потом и вовсе отдали неофициальное распоряжение не пускать на порог, даже как простого зрителя. Хотя это все ерунда, по-настоящему горько было, когда умерла Наталья Игоревна Бессмертнова, мой педагог — именно она со мной репетировала в Большом театре, когда ее супруг Григорович меня вернул из Лондона в Россию. Я пришла с ней проститься на панихиду, которая проходила в атриуме Большого театра. Принесла цветы, а охрана меня не пустила. Было такое опустошение на душе, и, видимо, это так отразилось на моем лице, что нашлись все же какие-то добрые люди, которые сказали охране: «Уж на такое событие закрывать турникеты — это просто грех». Юрий Григорович лично пришел за мной на проходную и подвел к гробу проститься с моим дорогим педагогом. В итоге меня пропустили. Когда умерла Екатерина Сергеевна Максимова, меня пытались снова не пустить попрощаться. Но тогда уже лично Владимир Васильев вышел, взял меня за руку и провел в театр на панихиду.
А вы знаете — моя трудовая книжка до сих пор в Большом театре. Я там не танцую уже с 2003 года, а книжка лежит. Был там такой шут гороховый Гена Янин. Он как был шутом в балете «Лебединое озеро», где я танцевала в качестве солистки, так шутом и остался. Янин меня приглашал каждый год 23 сентября, в день рождения моей дочери Ариадны, чтобы я писала нелепое заявление, что прошу отпуск по уходу за ребенком без сохранения содержания. Я 8 лет писала эти заявления, а потом просто перестала приходить, потому что… ну это уже смешно. А Гена Янин на своей должности долго не продержался — подставили его же друзья. Он был гей, и его интимные фотографии каким-то образом попали в Интернет, после чего Гену быстро сняли с должности. Неприятная была история, но я не удивилась. Я за свою жизнь видела много случаев, когда люди, занявшие свои места не по заслугам, так сказать, из грязи в князи, и пытающиеся строить козни другим с высоты своего нового положения, скоро сами оказывались в беде. И не просто в беде, а в такой яме, на таком дне, что оставалось только с облегчением думать, что не я им это пожелала.
Судьба все расставляет по своим местам. Не надо желать своим недругам ничего плохого — Бог сам все расставит по своим местам. Я в этом уверена. Бог дал мне талант и трудолюбие, не спрашивая за это денег. А я работала, не жалея рук, ног и спины, чтобы добиться своей цели, чтобы стать балериной. Все, чего я достигла — это исключительно моя заслуга, заслуга педагогов и наставников.
Ну а что касается Большого театра — да, официально суд меня восстановил, но фактически я туда больше не вернулась. На их травлю я ответила своим творчеством — уже через два месяца после увольнения у меня с аншлагом прошли два сольных концерта «Лестница в небо» в Кремле. Эту грандиозную программу можно смотреть сейчас в YouTube. Мне аплодировали стоя, дарили букеты цветов. А про моих партнеров, и про то, что со слов Иксанова, со мной якобы никто не может работать — так на этих концертах со мной танцевали пять разных партнеров, и все они профессионалы мирового балета. Существует ли лучшее опровержение? После этого триумфа я почувствовала себя настоящим победителем.
