Там был альбом, где все посетители писали что-то хорошее — утешения, пожелания. Меня тоже попросили там расписаться. Написать несколько слов. Но я сквозь слезы написала целое письмо и оставила на столике. Я писала его кровью своего сердца и собственными слезами, шедшими из самой глубины души. Когда спустя несколько лет я снова поехала в Северную Осетию с благотворительными концертами, и посетила вновь эту школу, то, к моему большому удивлению, я увидела, что это письмо запаяли в файл, чтобы оно не повредилось от дождей, и прикрепили на стену рядом с фотографиями погибших детей. Для меня это было очень трогательно!
На следующее утро после концерта в Беслане я выехала как можно раньше — у меня следующее выступление было в Ростове, рейса туда не было, но Таймураз Дзамбекович предоставил мне свой самолет. У меня было много подаренных цветов. Однако по дороге я почувствовала сердцем, что из этого города я не должна их увозить… Мне трудно объяснить. Может быть, кто-то не поймет моего трепетного отношения к этим букетам, но дело в том, что цветы от зрителей для меня всегда были дороже денег, которые мне платили за выступления. Я никогда нигде не бросила ни цветочка, всегда увозила их с собой или жертвовала какому-нибудь храму, потому что знаю — люди дарят их от души. А эти цветы, подаренные детьми и матерями Беслана на нашем благотворительном концерте, вообще были особенными.
И тут меня словно осенило! Я почувствовала, что знаю, куда должна отнести эти букеты. В Беслане есть кладбище, где похоронены жертвы трагедии, оно называется «Город ангелов». Туда-то меня и позвало сердце. Водитель помог мне, и вот в восемь утра мы вдвоем приехали на кладбище, и пошли к мемориалу детей. Туда-то я и возложила цветы. От всего сердца.
Пока я их раскладывала по могилкам, ко мне подбежали три женщины в платочках, стали плакать, обнимать меня и говорить: «Анастасиюшка, спасибо вам большое!» Тут я и сама разрыдалась, говорю: «Да за что, мои хорошие, что я могу сделать? Вот только цветы возложить вашим детям». А они сказали, что вчера были на моем концерте и впервые со дня трагедии улыбались…
Никогда я не забуду этого разговора. Он меня очень тронул. Разговорившись с этими женщинами, я узнала, что они каждый день с 8-ми утра уже на этом кладбище и разговаривают со своими детьми, как с живыми. Я пообещала им вернуться с еще одним благотворительным концертом и визитом. И сдержала слово через пару лет.
Это был первый город в моей жизни, из которого я уехала без подаренных цветов. И, наверное, уже тогда поняла, что это не последний мой визит. Нельзя просто уехать и забыть — с этого дня жизнь моя навсегда связана с Бесланом и с Северной Осетией. Так и случилось. И даже спустя годы, когда я окончила Высшую школу экономики, защитила диплом по теме «Создание сети творческих школ Анастасии Волочковой в регионах Российской Федерации» и стала договариваться о претворении моего проекта в жизнь, я твердо стояла на том, что первая школа должна открыться именно в Беслане. Я все нашла — людей, финансирование, все разработала, но, увы, проект так и не был реализован по банальнейшей причине — выделенные на него деньги просто разворовали чиновники. Деньги, которые должны были пойти на детские творческие школы, на школу в Беслане — у меня в голове не укладывалось, как такое могло случиться. Разве те, кто это сделал, могут называться людьми?
К сожалению, это был первый случай, когда я столкнулась с этой проклятой проблемой воровства и коррупции, губящей нашу страну, да и не только нашу, — но далеко не последний…
Но с Бесланом мы продолжаем дружить несмотря ни на что. Я делала и делаю для него все, что в моих силах, сколько раз приезжала туда на концерты, устраивала творческие встречи. Поэтому даже не удивилась, когда, не имея звания Народной артистки России, получила звание Народной артистки Северной Осетии и Народной артистки Карачаево-Черкесии. Эти звания были присвоены мне главами этих регионов именно за мою благотворительную деятельность. Поэтому я их ценю, хотя в целом к званиям довольно равнодушна. В моем понимании народный артист — это тот артист, которого знает и любит вся страна. Поэтому я точно уверена, что и без всяких официальных званий являюсь народной, и этого мне достаточно.
Что касается моего проекта, то я не опустила руки. Пусть меня обманули — Бог им судья, а я буду делать то, чего требует моя душа. Может быть, это и громко звучит, но в этом проекте моя жизнь, в нем соединилось то, что для меня важнее всего — дети и творчество. Уверена, что когда-нибудь мне удастся реализовать все задуманное полностью, а пока делаю, что могу. Езжу по всей стране со своей командой, танцую, пою с солистом Большого театра Ринатом Арифулиным. У нас есть скрипичный электронный дуэт, но главное — в моих концертах участвуют дети и молодежь из местных творческих коллективов, кружков, школ. Даю им возможность показать себя на сцене и, насколько хватает времени и возможности, провожу с ними репетиции и мастер-классы.
Да, меня иногда осуждают, дескать, она танцует по каким-то захолустным театрам, а то и вообще по станицам и селам. Я даже не знаю, что отвечать на такие выпады. Если люди не понимают, им не объяснить, у них просто в душе чего-то не хватает. Человечности, наверное. Что я им могу сказать? Мои дорогие, я танцевала в Большом, в Мариинском, мне рукоплескали в Лондоне, да вообще я объездила весь мир и представляла Россию на лучших мировых сценах. Но то, что я делаю сейчас, — неизмеримо важнее. Меня уважают и любят мои зрители, в том числе и за то, что я приезжаю к ним в такие маленькие города, где почти никто из известных артистов не бывает и где даже сцены практически не приспособлены для выступлений.
Я езжу по стране и вижу детей, которые хотят танцевать, хотят заниматься, работать, у них горят глаза, у них есть данные… Но у многих нет возможности реализовать свои способности и выходить на сцену. А я привлекаю их для участия в своих концертах, и ребята счастливы. Для них это надолго остается в памяти. Во многих мелких городах в лучшем случае есть кружки, о хореографических школах нет и речи. И театров там тоже нет, для детей единственный шанс увидеть балет вживую — это мои концерты. И единственная возможность выйти на сцену — это та, которую им даю я. У многих даже костюмов нет, потому что какой смысл их шить, если нет шансов в них где-то выступить.
Но главная беда, с которой я пока не вижу возможности справиться, — это отсутствие хороших педагогических кадров. Впрочем, это отдельная тема, и очень печальная…
Хочу, чтобы меня понимали правильно. Цель моего проекта — вовсе не вырастить по всей стране множество будущих артистов балета. Скорее даже наоборот, я чаще говорю родителям: не надо, не отдавайте детей в классическую хореографию, это тяжело и не всем дано, на балет придется положить всю свою жизнь. Чтобы добиться успеха на большой сцене, нужны не только природные данные, нужны огромный труд, стремление к профессионализму, готовность к дисциплине и к тому, чтобы делать все ради достижения цели. Но и этого недостаточно, если не вмешается Его Величество Случай. Я всегда повторяю, что случай — это псевдоним Бога, когда Бог не хочет подписываться своим именем.
Может быть, это прозвучит слишком жестко, но когда в концерте участвуют детки, танцующие хореографические номера, меня это почти всегда очень огорчает. Хорошо если это пятилетние дети, можно сделать скидку на то, что они маленькие. А когда выходят девочки 13–14 лет, танцуют абсолютно любительски и так же любительски выглядят — мне грустно на это смотреть. Балетом надо либо заниматься профессионально, посвятить ему свою жизнь, либо не надо заниматься вовсе. Те же дети, танцующие народные или спортивные танцы, радуют мне и глаза и сердце, настолько они там выглядят гармоничнее и ярче. Поэтому я всегда говорю родителям: для развития детей гораздо лучше современный танец, а балетной хореографией можно заниматься немного, для осанки и пластичности, но не для выхода на сцену.
