* * *
Я долгое время терпела от Игоря унижения, когда мне нужно было выпрашивать что-то у него, как будто все время ходила с протянутой рукой. Хотя он сам должен помогать, оказывать поддержку мне и моей семье. Я мать его ребенка. А он отнял у меня все. Но считает, что ничего никому не должен. А при этом уже почти десять лет распоряжается деньгами, которые у меня забрал, и теми процентами, которые набежали на эту сумму.
Вы знаете, я могу простить мужчинам все, кроме мелочности. А мелочность Игоря заключалась в том, что он раз в месяц нам с дочерью дает на проживание настолько мало денег, что их не хватает на достойную жизнь. Хотя у нас с ним была договоренность: пока не вернет долг, он мне ежемесячно переводит определенную сумму денег по этой договоренности. Жизнь в нашем поселке дорогая. Только одна аренда дома стоила бы 15 тысяч долларов в месяц, если бы он оплачивал нам с Аришей жилье. Он же всем показывает расписки, где указано, что он нам ежемесячно переводит 30 тысяч долларов. Но это ложь! Если бы у меня была от него такая сумма, мне бы хватало не только на решение бытовых проблем, но и на проведение нескольких благотворительных концертов с детьми. Но таких денег нет. И мне приходится унижаться, просить его об одолжении. А он еще иной раз и насмехается надо мной, как будто дразнит: «Может, я дам тебе денег, а может и нет».
В конце концов у меня накипело. И я решила подать официальное заявление в органы на него, чтобы проверили всю его деятельность. Реакция Игоря поразила своей низостью! Уже на следующий день мне позвонил хозяин нашего офиса, который нам Игорь снимал тоже по нашей договоренности, и сказал, что Игорь больше не будет платить за аренду и отнимает у меня этот офис. А ведь в этом офисе проходит часть моей деятельности! Дальше — больше. Он вообще перестал давать нам деньги на жизнь. И главное — мне нечего отослать своему больному отцу в Питер. Я отправила Игорю сообщение на почту: «У нас с тобой свои договоренности по финансам, но при чем тут мой больной отец-инвалид, которому я первому перечисляю деньги?!» Ведь если я не заплачу врачам, за лекарства, сиделкам, они уйдут, и папа умрет. Я только деньгами могу помочь. Ничем больше. Очень удобная позиция для альфонса. Отняв у человека последние деньги, пытаться лишить его же еще и средств к существованию.
Скажите, какая женщина, отдав своему мужчине три миллиона долларов десять лет назад, которые сегодня уже превратились бы в 7–8 миллионов с процентами, смирится с тем, что человек выкручивает ей руки? Да ни одна бы в жизни на такое не пошла! А я отдала, за что меня считают идиоткой. Но теперь я хочу вернуть свои деньги. Хотя вопрос можно было решить просто. Игорь мог бы занять у кого-нибудь эти три миллиона, у партнера или друга, вернуть мне, а потом расплачиваться с кредиторами. Но он так не сделал. Он решил манипулировать мной и моей дочерью. Но не получится, потому что я пойду до конца.
* * *
Вот так у меня и закончились отношения с отцом моего ребенка… Но я не жалею. Пусть это в моей жизни и был мыльный пузырь, пусть я люблю очаровываться и меня легко обмануть, но все же ни о чем не жалею. Я всегда живу эмоциями и сердцем. И это счастье — любить и быть любимой. Не страшно обманываться — потому что когда нас обманывают, это гораздо лучше и честнее, чем когда обманываем мы. Не доверять любимым позорнее, чем быть ими обманутыми. Если с нами происходит несправедливость — это лучше, нежели мы бы так поступали неправильно по отношению к другим людям. А если у нас украли или сделали что-то нехорошее по отношению к нам, то это не потому, что мы идиоты, а потому, что доверяли людям больше, чем они этого заслуживали.
Поэтому я ни на кого не держу зла. Не умею. Просто не знаю, как это делается. И на Игоря тоже. Ведь счастье не измеряется деньгами. Я стараюсь помнить то хорошее, что между нами было, — романтику, свадьбу, а главное, — что благодаря ему у меня есть Ариша.
Ограбление. Интриги и расследования
«Это то, что случается с другими людьми. Такое видишь в новостях, тратишь 30 секунд своего времени, качаешь головой и возвращаешься к своим делам. И никогда не думаешь, что это случится с тобой».
Если и есть в моей жизни что-то, что заставляет меня трястись от гнева, то это история с ограблением моего дома, который был арендован Игорем. Когда я ее вспоминаю, мне очень тяжело придерживаться христианских идей всепрощения, ведь это все произошло на глазах моей Ариши! Она могла пострадать и погибнуть!
Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с того, что я всю жизнь мечтала о своем собственном доме. Может быть, это связано с тем, что у меня его никогда не было. Я знаю, что такое жить в коммуналке, потом скитаться по съемным однокомнатным квартирам, знаю, что такое потерять квартиру, где мы жили всей семьей и которую родители вынуждены были продать ради моего блага и остались обмануты.
Игорь спокойно прожил со мной несколько лет в моей квартире на Петровке, и его нисколько не смущало, что эта квартира — подарок Сулеймана. А я очень люблю загородную жизнь, и все это время мечтала о своем, настоящем доме, таком, который будет моим собственным и именно таким, как я хочу.
Но Игорь меня в этом не поддерживал, говорил, что снимать гораздо выгоднее. Он не понимал, почему меня утомляют эти съемные дома. А я устала жить, чувствуя, что все вокруг чужое, что я здесь не хозяйка. Каково вообще женщине жить в доме, где она не может повесить занавески на свой вкус, что-то поменять, поставить свою мебель? Да и какой смысл это делать, если не знаешь, долго ли ты тут проживешь и не придется ли завтра переезжать в следующий съемный дом в том случае, если этот не будет оплачен.
Мы переезжали с одного конца Москвы на другой, меняя арендованные дома — пока не остановились в районе Лианозово и там прожили шесть лет. В общем-то, неплохо жили, особенно в последнем доме, хоть я и знала — я была знакома с хозяином — что Игорь постоянно задерживает арендную плату. Но в целом все было нормально. Место это было тихое, мы там иногда даже двери не закрывали, полагаясь на камеру наблюдения. Домашнее хозяйство вела моя домработница, которая проработала у меня, наверное, лет девять.
В этом же доме было много прекрасного, но также происходила большая часть наших с Игорем ссор в последние годы совместной жизни, особенно когда я поняла, что могу и не дождаться одолженных мною денег. Часто я выходила из себя и напоминала о его расписках, которые хранила в сейфе. В рамках выяснений наших долговых отношений говорила Игорю, что я не дура, поэтому помимо моих украшений у меня тут в сейфах хранятся все его расписки, все векселя и все данные мне зачем-то ДДУ на строительство в Астрахани…
Думаю, он это запомнил.
Когда мне стало окончательно ясно, что помощи в приобретении собственного дома я от Игоря не получу, решила рассчитывать только на себя и начала копить деньги на дом. И хотя я на Игоря больше не надеялась, все же продолжала ему доверять. Поэтому, когда он стал убеждать, что хранить деньги в банке опасно — во время кризиса может всякое случиться — я ему поверила, забрала все сбережения из банка и стала держать их дома. Тем более он уверял, что опасаться нечего, у нас же камеры видеонаблюдения стоят, мы под охраной. Это потом оказалось, что у нас ничего толком не было — ни сигнализации, ни охраны, и даже эти камеры были фикцией, для самоуспокоения.
