А Арише я после ограбления сказала: «Ариша, я сделаю все, чтобы у нас был собственный, самый лучший, самый светлый дом на свете. Обещаю». И я это обещание выполнила!
Долгожданная дочка
«Ребенок — это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод от плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не „наш“, „свой“ ребенок, но душа, данная на хранение».
Это самая приятная для меня глава. В моей жизни было много сложностей и неприятностей, меня оскорбляли, предавали и обворовывали. Но стоит только вспомнить об Арише, и все это начинает казаться такой ерундой! Какое счастье, что она у меня есть!
Мне всегда хотелось иметь именно дочку, и я мечтала, чтобы отношения у нас были такими же теплыми, какие были когда-то у меня с мамой — в то время, когда я была маленькой девочкой, любимой дочкой, а не бизнес-проектом. Но это не было запланированным событием — у меня было много творческих планов, да и воспоминание о первой беременности, закончившейся потерей ребенка, еще оставалось болезненным. Однако все случилось как-то само собой.
Вскоре после знакомства с Игорем мы отправились отдыхать на Красную Поляну и четвертого января, на мои именины, поехали в банный комплекс. Игорь знал, что я фанат русских бань. А этот комплекс просто восхитителен, он отличается от всех других бань тем, что там есть ПРЗ (психо-релаксационные звуки) — это когда какие-то люди, одетые шаманами, бьют в бубны, звонят в колокольчики, девушки поют песни, и все это создает некий расслабляющий звуковой фон. И вдруг мне там стало плохо. То есть не просто плохо, а так ужасно, как не было никогда в жизни. Это было какое-то неописуемое состояние, я едва не потеряла сознание и очень сильно испугалась. Потом вроде бы все прошло, но все-таки я ощущала, что со мной что-то не так. И когда мы вернулись в Москву, я по какому-то наитию купила тест на беременность. Интуиция не подвела — я действительно оказалась беременна. Сказать честно, я в первый момент очень сильно испугалась. И из-за психологической травмы после первой беременности, и потому что просто не была морально готова. Как правило, все события в жизни, приятные и нет, застают нас врасплох.
Не очень приятно вспоминать, что мама Игоря, была против. Она сказала: «Настя, надо делать аборт. Зачем тебе рожать?» Я понимала, у Игоря и так было уже трое детей, плюс у него есть брат и сестра, у которых тоже были дети, так что внуков у мамы Игоря и так хватало. Не говоря уж о ее подозрениях, будто один из детей его гражданской жены на самом деле не от Игоря. Но ее она делать аборт не заставляла. Но какое это все имело отношение ко мне? Почему из-за этого я должна была прислушиваться именно к ее мнению?
Все это было для меня очень тяжелой психологической травмой. Не хотела даже думать о том, чтобы как-то избавляться от ребенка, тем более о котором мечтала, но мне очень нужна была духовная поддержка, поэтому я пошла в Петровский монастырь к отцу Борису, моему духовнику, которому очень доверяла. Святой был человек, настоящий духовный отец! Его смерть спустя десять лет стала для многих тяжелейшей потерей.
У меня вообще много всего связано с Петровским монастырем. Там была наша помолвка с Игорем, и я чувствовала, что туда мне надо идти за советом и поддержкой насчет нашего ребенка. Отец Борис сказал: «Настя, не о чем даже думать. Надо просто рожать ребенка и исполнять свою самую главную роль в жизни, не на сцене, а в жизни — материнство!» Так и получилось.
Конечно, пришлось корректировать свой образ жизни, свои планы, но благодаря отцу Борису я смогла довольно быстро адаптироваться. Правда, я очень боялась выйти из формы. Это — мой постоянный страх уже на протяжении многих лет, и во время беременности он, разумеется, только усилился. Хотя я не совсем правильно назвала это чувство. Не то чтобы страх… Это моя дисциплина. Вообще, дисциплина, трудолюбие и физический труд — это мой постоянный образ жизни. И я не стала его менять, даже когда ждала ребенка. Каждый день по-прежнему приходила на урок в балетный класс, не давая себе никаких поблажек. Продолжала танцевать все запланированные концертные программы, только убрала оттуда номер с па-де-де из балета «Эсмеральда». Там были фуэте, вращения, а я боялась, что у ребенка закружится голова, поэтому решила пока обойтись без них и оставила в основном современные номера, а из классики — «Умирающего лебедя». Я никому не говорила о том, что беременна, и никто об этом даже не догадывался, глядя, как я работаю. До пятого месяца я танцевала все свои концертные номера, а на пятом месяце, когда участвовала в съемках клипа с известным украинским исполнителем, вынуждена была сказать его жене, что беременна, поэтому не могу исполнять очень высокие прыжки и вращения.
В Большом театре даже не поверили, когда узнали о моей беременности, они же видели, что я каждый день на уроке класса, у балетного станка, и в прекрасной форме (а животик прикрывала жилетка, и его никто не замечал). Как раз в тот период администрация театра хотела в очередной раз избавиться от всех неугодных артистов, и от меня в том числе. Спецкомиссия пыталась устроить какую-то нелепую аттестацию артистов, где всех ставили к станку — и артистов кордебалета, и солистов, и прима-балерин — и проверяли, кто на что способен. Но в случае со мной это не помогло, потому что я находилась в отличной форме. И не найдя достойного повода, меня решили просто снова уволить задним числом. Это было бесчеловечно — вечером включила телевизор и из новостей узнала, что уволены артистки Волочкова, Настя Винокур (дочь Владимира Винокура) и еще пара девочек.
А утром я пришла в театр и положила перед администратором балетной группы на стол справочку: «Здрасьте, я беременна. Вы не можете меня уволить». Их там чуть удар не хватил, они поверить не могли!
А вот что действительно было обидно, так это то, что мне пришлось отказаться от участия в премьере балета «Корсар», который Юрий Григорович ставил в Краснодаре. Я прилетала в Краснодар и репетировала этот балет, сколько могла. Но на пятом месяце все-таки вынуждена была признаться, что танцевать премьеру не смогу. А в остальном я вела привычный образ жизни, даже продолжала много ездить — так мы с Игорем на седьмом месяце моей беременности слетали в Малайзию, где нас атаковала стая обезьян и таскала у нас бананы, а на восьмом месяце съездили отдохнуть на Кипр.
Марк Аркадьевич Курцер, который в то время был главным врачом «Центра планирования семьи и репродукции человека», уговаривал меня вести более размеренный образ жизни. Но я ему сказала: «Все хорошо будет, вы только поверьте. У меня же все классно с анализами. Не надо меня мучить, хочу родить ребенка сама». Он головой покачал и говорит: «Нельзя так много работать. Тебе сейчас надо избегать любых стрессов. Просто сесть на диван и смотреть на все красивое». На что ответила: «Марк Аркадьевич, если я сяду на диван, буду смотреть на все красивое и не буду заниматься творчеством — это будет самый большой стресс в моей жизни, поэтому позвольте мне делать все, что я хочу».
А вообще я терпеть не могу все эти больницы, процедуры, обследования, поэтому и за время беременности бывала там по минимуму, только самые необходимые анализы сдать. Зато когда пришлось все же работать поменьше и появилось свободное время, я парилась в бане не два, а три раза в неделю. Меня многие называют настоящей грозой банщиков. Мне даже режим питания почти не пришлось менять, я продолжала есть свои салатные листья, куриные яйца всмятку или сырые перепелиные, ну и немного курицы на пару без соли, когда Игорь уже заставлял.
