Подошел девятый месяц, и я с интересом поняла, что в форме. Грех было не воспользоваться и не запечатлеть это состояние. Обратилась к хореографу, и он мне поставил номер на арию Баха в исполнении Бобби Макферрина — с кувырками, шпагатами, переворотами через голову. Этот клип мама увидела, когда уже Аришка родилась, и была в полном шоке! Сказала, что если бы знала заранее, никогда бы не позволила мне так рисковать. А это не был риск — я отлично чувствую свое тело и всегда знаю, что для меня безопасно, а что лучше не делать. И я действительно была в такой отличной форме, что в Большом театре ходили разговоры, что и вовсе я не беременна, а подкладываю себе животик. Девчонок, которые переодевались со мной в одной гримерке, то и дело спрашивали, настоящий у меня живот или нет. Те подтверждали, что настоящий, но им все равно не верили.
Время моих предполагаемых родов приходилось на конец сентября. Мне очень хотелось родить Аришу 21 сентября, на Рождество Пресвятой Богородицы… Хотя чем ближе были роды, тем важнее для меня было вообще пережить их. Я ужасно боялась и всю беременность молилась Божьей Матери Феодоровской, потому что знаю, что она помогает молящимся на сносях. За две недели до предполагаемых родов я поехала к Марку Аркадьевичу на экскурсию в медицинский центр на Севастопольской. Надеялась, что это поможет мне справиться с паникой. Все же первые роды в моей жизни — хотелось получше узнать, как это будет происходить. Мне дали возможность посмотреть в окошко родильного отделения. Я смотрю, там женщины в каких-то страшных рубашках, как будто из простыни сшиты, на головах жуткие шапочки, напоминающие бахилы. А я знала, что Игорь должен был быть на родах. Я подумала: «Я буду в таком виде? Не-не-не». Даже весь страх прошел! И я обратилась к знакомой женщине-модельеру и попросила ее сшить мне две родильные рубашки из шелка с кружевами и красивый капюшон на голову. Жалко, тогда не сфотографировалась во всем этом, пока беременная была, но эти рубашки — белая и розовая — хранятся у меня до сих пор.
К поездке на роды я готовилась тщательно, собрала все заранее: отправила в свою будущую палату постельное белье, плед, украсила ее красивыми картинками, а с собой подготовила магнитофон, кассеты с музыкой Вивальди, иконы, молитвы. Мама надо мной посмеивалась: «Настя, я сама рожала. Поверь, тебе точно будет не до того, чтобы читать там молитвы». Но я ответила: «Нет, пусть все будет с собой».
И вот 23 сентября собиралась я в театр, но меня остановила мама и спросила, что мне снилось. Я припомнила, что какие-то маленькие дети. Тогда она сказала: «А у тебя ничего не болит?» У меня действительно немножко болел живот, как-то тянуло в нем. Она покачала головой: «Настя, тебе уже пришел срок. Я тебя никуда не отпущу». А я же такое терпеливое создание, привыкла, что у балерины постоянно что-то болит, так и тут — терпела, даже не задумываясь. Но к маминым словам прислушалась и осталась дома.
Она оказалась права — где-то в час дня я тоже поняла, что время пришло. Звоню Игорю, а он говорит: «Я на совещании». Но я ему сказала, что, кажется, пора. Он тут же все бросил, приехал за мной и повез меня в роддом. Роды были стремительнейшие — я родила за три часа. Боль была ужасная, Марк Аркадьевич все время прибегал и спрашивал: «Может быть, тебе сделать укол, эпидуральную анестезию или что-то еще?» Но я ответила, что не надо мне ничего. Я как представила, что эта иголка втыкается мне в спину, так мне и боль уже не такой страшной показалась.
И вот я родила Аришку! Мы поняли, что все хорошо, все в порядке, Игорь налил мне шампанское (во время родов он был со мной и поддерживал меня). Мне в лицо светило яркое солнце, и я чувствовала себя самой счастливой. И вдруг раздался телефонный звонок. Взглянув на экран моего мобильного, Игорь прошептал: «Григорович звонит». Я взяла трубку и услышала голос любимого мэтра. В тот момент я подумала, что Игорь успел предупредить значимого в моей жизни человека о свершившемся радостном событии, и тот хочет меня поздравить. Я с радостью взяла трубку, но услышала следующее «Настя, ты можешь через месяц танцевать „Баядерку“?» Я растерялась: «Юрий Николаевич, вы знаете, я сейчас в родильном блоке, дочку родила». Он мне говорит: «Вот и отметим прямо во время спектакля». Меня охватило чувство смятения, потому что я не знала, сколько времени мне понадобится для восстановительного периода. Но в следующую секунду мне пришла мысль ответить ему «да», потому что это «да» будет лучшим стимулом быстрее прийти в форму и быть во всей красе. Тем более «Баядерка» — это же мой любимый балет!
На следующий день ко мне в палату заходит Марк Аркадьевич Курцер и наблюдает такую картину: я стою в плюшевом комбинезоне и поднимаю ногу на 180 градусов — проверяю, не пропала ли у меня растяжка после родов. Он сказал: «Настя, то, что ты сумасшедший человек, это понятно. Но можно мы не будем брать на себя ответственность за тебя? Если ты хорошо себя чувствуешь, мы можем тебя отпустить, пиши заявление». Я подписала этот документ, что со мной все в порядке и хочу уехать домой под свою ответственность. При выходе из роддома меня ждала уже гвардия журналистов. Они уговорили меня поехать в студию Андрея Малахова на Первый канал. В прямом эфире я рассказала, что позавчера родила дочку, и с удовольствием наблюдала, в каком все были шоке — нормальные же женщины через несколько дней после родов лежат в роддоме. А я уже через день была в театре и приступила к репетициям на пуантах.
* * *
Меня часто спрашивают, почему у дочери такое необычное имя — Ариадна. Как ни странно, оно было совершенно незапланированным. Я не придумывала имя до родов, хотела сначала увидеть своего ребенка, а потом уже решать, как называть. И вот дочка родилась, прошло пять дней, а мы так и не придумали ей имя.
Я хотела, чтобы имя начиналось на букву А. Чтобы у нее инициалы были как у меня — А. В. Я точно знала, что фамилия дочки будет, как и моя — Волочкова. Во-первых, мне хотелось, чтобы у нас была династия Волочковых. А вот что делать с именем, решить никак не удавалось. Перебирали разные — Алина, Алиса, Ангелина, Амелия — чтобы на А, да еще и оригинальное, а не такое, чтобы в каждом классе по десятку тезок.
И тут вдруг мама предложила назвать Ариадной — вспомнила, что так звали дочь Марины Цветаевой. Но я подумала: какая еще Ариадна, что за странное имя? В конце концов я опять пошла к отцу Борису за советом, что же мне все-таки делать, как назвать дочку. Пока отец Борис переоблачался в одежды, чтобы отслужить молебен со мной, ожидая его, я обратила внимание на то, что стою перед иконой, где изображены лики святых. Там были все святые мученики, и лишь одна — святая мученица Ариадна.
Я рассказала об увиденном отцу Борису. Слава Богу, на счет фамилии он не стал настаивать на необходимости отцовской, и Ариша стала Волочковой. Было бы странным дать девочке фамилию Вдовина, учитывая тот факт, что мама Игоря по фамилии Вдовина стала вдовой. А по поводу имени он меня даже пожурил — пять дней ребенку, крестить пора! Я вспомнила мамины слова, рассказала о них отцу Борису, и он сразу же одобрительно кивнул: «Даже не думай больше. Завтра день святой мученицы Ариадны, так и надо окрестить».
Вот так Ариша и получила свое имя. Сейчас я очень рада, что сделала такой выбор и имени, и фамилии. Мне приятно читать в ее документах «А. Волочкова». Так здорово, сразу чувствую: это моя дочь, это наша династия.
