Убедившись, что у Лейни есть все, что нужно, я натянул рубашку и пошел мыть руки в ванную при детской, решив позвонить уборщице, чтобы пришла и все продезинфицировала. Не хватало еще нам всем переболеть.
Я взял ключи Лейни, чтобы вернуть Иден ее связку, и бегом вернулся забрать Коди из яслей, радуясь, что Лейни добавила меня в очень короткий список людей, которым можно отдать Коди (самой Лейни, Иден и мне). Я с удовлетворением отметил, что Уолтер так и не дождался этой чести.
– Лейни задерживается? – спросила Кристен, одна из ясельных нянечек, ведя меня к развивающим штукам на колесиках, сидя в которых Коди и другие младенцы играли со всякими светящимися кнопками или штуковинами с разной текстурой. Вторая нянечка сидела по-турецки на полу, занимая малышей.
– Она себя плохо чувствует. Как Коди сегодня?
– О, молодцом. Днем хорошо спал и отлично уплетает кашу, которую передает с ним Лейни. Сейчас ходит желудочный грипп, поэтому мы пристально следим за детьми и каждого приходящего заставляем мыть руки.
– Вряд ли работа в океанариуме, где ежедневно проходят тысячи посетителей, безопасна с точки зрения инфекции. – Я присел на корточки перед Коди. – Как поживает мой мужичок? – я поцеловал его в лоб, проверив, нет ли температуры. Коди улыбнулся и радостно пискнул, с готовностью подняв ручонки. Я подхватил его на руки, а Кристен вручила мне его вещи. Я не додумался взять с собой коляску, как обычно делает Лейни, поэтому сразу понял, насколько нелегок хлеб жонглера, но с помощью нянечки мне удалось забросить на плечо сумки и не выронить Коди.
В лифте вместе с нами ехали соседи Лейни, возвращавшиеся с работы.
– Мама сегодня приболела, приятель, будем за ней ухаживать и проведем ночь вместе, без девчонок. Согласен? – Коди пискнул, будто соглашаясь, и я продолжал: – Можем посмотреть хоккей, и я даже дам тебе маминого молока, только ты меня не выдавай. – Коди радостно загулил и замахал ручонками, шлепнув мне по лицу. – Это ты дал мне пять, что ли?
Звоночек лифта заставил меня мельком взглянуть на номер этажа – не пора ли выходить, и тут я заметил, что все женщины в лифте смотрят на меня. К счастью, этаж действительно оказался нужный, и все потеснились, расступившись и придержав дверцы лифта, потому что я был навьючен вещами и ребенком.
– Кто как, а у меня взрыв яичников, – объявила одна из дам, когда лифт начал закрываться.
– Его на постер надо как молодого сексуального папашу, – поддержала ее другая.
Больше комментариев я не услышал, так как дверцы сомкнулись. Мне пришлось поставить сумки на пол, чтобы нашарить в кармане ключи.
Дверь напротив распахнулась, и на пороге появился Уолтер. Я нехотя признал, что он вовсе не урод – стройный, почти что жилистый, с густыми волосами (правда, виски начали редеть, значит, через лет десять будет сверкать макушкой) – короче, на крепкую четверку, хотя и козел.
– Что, нелегко приходится?
– Нашел уже, – буркнул я, доставая ключи.
– К твоему сведению, я буду ждать того дня, когда тебе надоест играть в домик и ты снова бросишь Лейни.
Я покосился через плечо: Уолтер прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Да, он не трус, этого не отнять.
– Слышь, Уолт, я, конечно, понимаю, что мое появление стало гаечным ключом, брошенным в твои хрустальные планы, и я тебе благодарен, что ты помогал Лейни, но поищи-ка свою судьбу в иных краях. Я никуда не уйду.
– Пожалуй, погожу с полгода. Ты же вечно в разъездах, профессиональный хоккеист? Сложно поддерживать отношения на расстоянии. Лейни не обойтись без помощи, а я-то рядом – всего лишь коридор перейти, – он криво улыбнулся. – Спокойной ночи, Эр Джей… – Он протянул руку и невесело пощекотал Коди под подбородком, не удержав образ крутого парня. – Смотри не огорчай маму.
Уолтер скрылся в своей квартире, и несколько секунд я ему даже сочувствовал. Он помогал, когда меня не было рядом. Он мечтал о Лейни, хотя новая соседка въехала с младенцем, к которому Уолт не имел решительно никакого отношения. Он понимал, что второй такой на всем свете нет. Но он зря надеялся остаться на подхвате: как только Лейни будет готова, я перевезу их с Коди к себе, и Уолтер по-любому вылетит из уравнения.
Пусть я ему немного сочувствую, но соперников мне не надо.
Я сгрузил Коди в его ходунки на колесах и вернулся за кучей сумок, которые Лейни передает с ним в ясли. Побросав сумки на диван, я запер дверь, снова взял Коди на руки и пошел взглянуть на Лейни.
Через приоткрытую дверь я увидел, что она спит. Это хорошо, пусть отлежится. Я прикинул, какие дела она обычно делает, вернувшись с работы. Во-первых, сразу кормит Коди, и, учитывая, как он тыкается носом мне в плечо, я догадался, что парень не станет долго молчать о том, что голоден. О том, чтобы будить Лейни, речь не шла.
– Пошли, парень, сообразим тебе что-нибудь на ужин…
Бутылочки со сцеженным молоком Лейни держала в морозилке, а на кухонном столе стояла коробка детской каши – наверное, утром открыла. Я посадил Коди в его круглые ходунки, чтобы чем-то занять, пока я, соблюдая инструкции, делал ему кашу и подогревал бутылочку.
Я думаю, ни для кого не новость, что кормить ребенка кашей консистенции… ладно, не буду сравнивать, – настоящая пачкотня. Каша оказалась у Коди в волосах, на шее, на слюнявчике и на руках, а я умудрился перемазать еще и свою рубашку. Сменной одежды у меня при себе не было, поэтому пришлось оттирать пятна кухонным полотенцем.
Коди я отнес в ванную, налил ему тепленькую ванну и смыл с него кашу, после чего вручил бутылочку.
Было почти семь часов, когда мы покончили с кормлением и ванной, а я еще не проглотил ни крошки. Мне не хотелось шуметь, чтобы нечаянно не разбудить Лейни, да и запах еды мог снова вызвать у нее тошноту.
Пересмотрев, что у нее имеется в кладовой и холодильнике, я решил выйти в магазин. По соседству был продуктовый, где я собирался купить диетической еды для Лейни и что-то для себя. Я оставил на тумбочке записку и одел Коди как для прогулки.
Усадить его в коляску оказалось сродни эпическому подвигу, но я разобрался. У Лейни имелась детская переноска, которую надевают на себя, но там было метров десять ткани, которую я не знал, как наматывать.
Я не учел, что в это время Коди обычно капризничает, и упустил момент, когда он начал раздраженно покрикивать, что его еще не уложили спать, и вообще, где мамины руки? Мне удалось побросать в корзину самое необходимое – имбирный эль, соленые крекеры, куриный бульон, спортивные напитки, хлеб и мясные нарезки, чтобы соорудить бутерброды. Еще я взял себе ломоть готовой пиццы и управился с ним за несколько укусов, пока выкладывал покупки на ленту.
Когда подошла моя очередь, Коди разошелся не на шутку и истошно вопил. Окружающие глядели на меня с сочувствием, брезгливостью и осуждением. Коди, побагровев, орал, широко разинув рот. По щекам катились слезы.
