В 1985 году трусливый говорун Горбачев ознаменовал страну многообещающей ложью с трагическим впоследствии для всего государства концом. Он не был ни интеллектуальным магнитом, ни обладателем личностной харизмы, так необходимой вождю нации. Но это другая тема.
Именно весной 1985 года кадровик центрального аппарата ГРУ пригласил на беседу офицера Баранова.
— Ну, как, Вячеслав Максимович, нет ли чувства у вас, что засиделись, — спросил он, внимательно вглядываясь в лицо визави.
— Если честно, то двоякое, товарищ генерал. Уже привык к своему участку службы, а с другой стороны, я же учился для главного — работать за рубежом, на передовой негласной войны, — с пафосом ответил Баранов.
— Это верно. С участка мне докладывали, что вы справляетесь с возложенными на вас обязанностями. Как вы смотрите, если мы вас будем рекомендовать выездной комиссии для поездки в Бангладеш?
— Постараюсь оправдать доверие руководства, — шаблонно, чеканя каждое слово, отрапортовал офицер.
Беседовавший генерал был доволен стандартной запевкой подчиненного ему офицера. Так отвечали многие в этом кабинете.
* * *
Летом 1985 года Баранов с семьей выехал в Дакку на «крышевую» должность — руководитель группы технических специалистов.
Несмотря на специфичный климат в прямом и переносном смысле он быстро освоился с «двойной дозой» служебной нагрузки — за себя и за того парня: он тянул и работу по «крыше», и службу военного разведчика. Так это делали многие в его шкуре.
А на Родине в это время очумелой тройкой неслась в никуда, а скорее, к обрыву горбачевская перестройка. Комизм и трагизм ее сразу почувствовали трезвомыслящие люди. Шквал критики в адрес партийного штаба и его руководителя ощущался повсюду. Стиль Горбачева ничем не отличался от волюнтаризма Хрущева — что хочу, то и ворочу. Последствия не просчитывались.
Причем стратегически важные вопросы решались или келейно, или самим «хозяином» Кремля. Как всякая серая посредственность в государственном строительстве, этот политик пытался выдавить из окружения сильные личности державников, беря в соратники шептунов, слабовольных и просто непорядочных типов, а порой и явных недоброжелателей Отчизны.
Генсек как бы в насмешку над здравым смыслом поставил руководить МИДом Шеварднадзе — косноязычного человека, да к тому же с плохим знанием русского языка, прозападного дельца с лисьим характером, которому интересы страны были по «барабану». Он подставлял шею своего дешевого авторитета только для того, чтобы ее гладили западные миссионеры за «миротворческую» деятельность раздевания больной Державы. Его шаги были оскорбительны для страны и являлись пародией для руководителя дипломатического ведомства.
К сожалению, Горбачев, как личность слабая, любил хамелеонов, а, как известно, самые лицемерные люди чаще других остаются в дураках. Лицемер всегда раб, а раб не воин. В то время для руководства страной нужны были люди с характерами воинов. Однако они оказались вне арены с политической клоунадой Горбачева и его присных — кремлевских свистунов, которым не было никакой веры, потому что они держались за кресла, не думая о судьбе больной страны. Они писали страшную книгу предательства. Так уж случилось, что вся книга нашей недавней истории состояла из сплошных опечаток.
* * *
Глупости, исходящие из Кремля, болезненно воспринимала наша разведка. В умах разведчиков возникали неожиданно острые вопросы: что творится со страной? куда ее ведут «наши власть имущие»? почему ответственный за идеологию А. Яковлев торопится в шельмовании всего прошлого? Ответы находили профессионалы.
Николай чувствовал, что грядут перемены, что свистуны-партократы уйдут с политического подиума и на смену им должны прийти люди, которые громогласно скажут: мы стоим перед великим возвращением в свой дом, к своему идеалу. Сейчас он загажен и замазан, заклеен лозунгами и заглушен враньем, но существует.
Наше будущее мы должны строить из нашего прошлого, а не из наших шпаргалок и программ, утопий и демагогии, написанных за океаном и присланных для исполнения.
Но, к сожалению, он глубоко заблуждался. Ельцинизм принес народам бывшего Союза еще большие страдания, разорвал на кровоточащие куски единое тело Большой Страны, Сверхдержавы — Союза Советских Социалистических Республик.
В годы перестройки стала нарастать тенденция утраты интереса к данным разведки и контрразведки со стороны политического руководства страны, что было неудивительно для специалистов, принимая во внимание просто болезненное самолюбование Горбачева собственными речами, — другого мнения он не признавал.
Почувствовав слабину советского руководства, к концу 80-х годов наметился жесткий прессинг ЦРУ и других разведок мира против СССР. В это же время отмечался всплеск фактов измен со стороны некоторой части советских сотрудников спецслужб.
* * *
Резидентура ЦРУ США в Дакке не стояла в стороне от этой стратегической линии Вашингтона в борьбе против носителей «империи зла».
Надо отметить, что в этот период, как никогда, шел активный поиск кандидатов на вербовку среди сотрудников советских колоний за рубежом. Заокеанский кондор почувствовал слабеющую жертву, которую, он понял, надо добивать именно сейчас, иначе она может улететь от него и подняться очень высоко. Основания же у временно больной «сверхдержавы» были.
Стол Стороженко в тот период был завален шифротелеграммами, справками, агентурными донесениями о подозрительном поведении отдельных офицеров военной разведки за рубежом. Фиксировались прямые подходы к ним с вербовочными предложениями сотрудников спецслужб США и стран блока НАТО, чего раньше в таких масштабах не наблюдалось.
А теперь поговорим о поведении Баранова за рубежом. Как говорится: чем меньше мы знаем, тем больше подозреваем. Именно с таких позиций отнеслись к Баранову американские разведчики в Дакке, увидев в лице руководителя технических специалистов другое лицо. По признакам поведения на службе они быстро вычислили вероятную принадлежность Борисова к военной разведке.
— Где цветок, там и медок, — рассуждал резидент ЦРУ в Дакке, беседуя со своим подчиненным Брэдом Ли Брэдфордом. — Надо активнее вести вам разработку русского. По всем признакам он может относиться к военным, то есть к ГРУ. Нельзя затягивать процесс. Мало от вас поступает информации по этому субъекту. Вы меня поняли?
— Да, сэр!
— Активнее задействуйте бытовые, спортивные, представительские мероприятия. Вам надо вытащить его на себя, а там и, недолго думая, положить русака на лопатки. Сейчас, с учетом событий в СССР, удобно работать с русскими, они голодны как никогда. Они чувствуют слабость своего руководства и государства, а потому надо прессинговать, топтать, не давать опомниться этим ослабленным подданным разрушающейся Советской империи, добивать, как на ринге сильный боксер добивает слабого, — цинично откровенничал шеф со своим подчиненным.
— Мы часто играем в волейбол с командами многих посольств, в том числе и с советской командой, — вставил Брэд, чтобы подвести своего шефа к конкретной мысли.
