Я спросил:
— Что будет, если я откажусь от опроса?
Брэдфорд, до этого, стараясь говорить мягко и доброжелательно, довольно резко и сухо ответил, сказав следующее:
— Никто вас принуждать не будет. Но в этом случае наша помощь ограничиться предоставлением вам и вашей семье статуса беженцев в США или в одной из стран Европы. В остальном вы будете предоставлены сами себе».
На этой встрече договорились встретиться через пару дней. Брэд пообещал познакомить Вячеслава со своим шефом.
Американцы спешили, и уже 3 ноября 1989 года резидент ЦРУ США в Дакке Виссент Крокетт, битый советской военной контрразведкой еще в 1977 году, провел вербовку Баранова.
Несколько слов о Крокете. Это он, провалившись, как помнит читатель, при организации операции по связи с бывшим офицером ГРУ, агентом ЦРУ майором Филатовым, с женой Бетти был захвачен с поличным. Их привезли в приемную КГБ, опросили в присутствии представителя посольства США, где Виссент дрожал от страха, боясь, что будут бить. Затем он был объявлен персоной нон грата и выдворен из Москвы. Кстати, Стороженко участвовал в задержании Филатова и хорошо представлял физиономию американца.
Третья встреча проходила там же. Баранов понял, что к нему у американцев особый интерес, если пришел на встречу сам шеф Брэда. «Значит, я вам нужен так же, как и вы мне», — ухмыльнулся про себя будущий шпион.
Войдя в комнату, Вячеслав увидел сидевшего незнакомца. Это был упитанный мужчина в возрасте лет за пятьдесят, с огромной лысиной и круглым улыбающимся лицом. Его темные глаза, почему-то с расширенными зрачками, буквально впились в лицо вошедшего россиянина.
— Виссент Крокетт, — чуть приподнявшись с кресла, резидент ЦРУ протянул вялую и пухлую ладонь советскому офицеру.
— Вячеслав Баранов.
— Наслышан о вас как о серьезном человеке, нашем коллеге, могущем и способном поработать и на себя, и на идеалы демократии в мире, — выстреливал слова панегирика янки.
Когда принципиальные вопросы вербовки решились, сразу же зашла речь платы за «товар». Остановились на том, что агент получает 25 тысяч «зеленых» за согласие сотрудничать с ЦРУ и ежемесячно по две тысячи при активной работе. Вынужденный простой оценивался в одну тысячу долларов.
Баранова эти суммы сребреников вполне удовлетворяли, но оставался еще нерешенным вопрос об условиях и времени вывоза семьи россиянина в США.
— А как и когда решится проблема вывоза меня и моей семьи в Америку? — робко спросил Вячеслав, почесав у себя за ухом.
— Не беспокойтесь, дорогой друг, Америка таких, как вы, не забывала и не забудет. Все будет зависеть от нашей с вами работоспособности. В случае необходимости, если вам и вашим близким будет угрожать опасность, мы вас вывезем без проблем, — как-то бесстрастно заявил Крокетт.
Вербовку советского военного разведчика закрепили избранием псевдонима Тони и получением опросной информации по резидентурах КГБ и ГРУ в Дакке.
На этой же встрече Баранов рассказал об изменениях в структуре и руководящем звене ГРУ, задачах резидентур КГБ и ГРУ в Дакке, раскрыл оперативных офицеров этих двух добывающих секретную информацию служб. Подробно описал помещения, занимаемые оперативным составом резидентур, а также посольских референтур. Раскрыл систему обеспечения безопасности личного состава советского представительства в Дакке.
В конце беседы американцы передали своему агенту шифры, коды, план операции по связи в Москве и вручили ему всего две тысячи долларов. Остальные деньги обещали положить в один из зарубежных банков, адрес, которого намеревались сообщить в ходе дальнейшей работы.
Но так и не сообщили, работая с ним в Бангладеш.
* * *
Вскоре срок командировки Баранова закончился, и он убыл в Москву. Руководство ГРУ его направило снова под «крышу» — клерком в Министерство внешней торговли.
В один из вечеров, когда жена с дочерью легли отдыхать, он решил, под видом читки свежих газет, детально ознакомиться с планом по связи. Усвоив детали требований по установлению контактов с иностранной разведкой, 15 июня 1990 года он поставил «метку» — сигнал для связи в телефонной будке, стоящей рядом со станцией метро «Кировская» (сейчас — «Чистые пруды»). Войдя в будку и сняв трубку, он на ней нацарапал заранее оговоренный несуществующий номер — 345-51-15. Как показалось ему, царапал долго — пластмасса трубки оказалась более твердой, чем он предполагал. Это был знак, что агент Тони устроился на службу, обладает возможностями добычи информации и готов полностью включиться в работу на ЦРУ. После этого он трижды приходил на место личной встречи, о котором договаривались в Дакке в Крокеттом и которое дублировалось в инструкции по связи. Но ничего не получилось, на связь с ним никто не вышел. У Баранова промелькнула мысль: «Неужели не поверили? Нет, наверное, проверяют — значит, оберегают меня».
На четвертый раз «повезло» — на личную встречу с агентом вышел заместитель резидента ЦРУ в Москве Майкл Салик. Контакт разведчика с агентом прошел на железнодорожной платформе станции «Маленковская». Проходил он относительно быстро по времени. Американец боялся засветиться — все время проверялся. Голова ходила, как на шарнире. У Баранова создалось впечатление, что цэрэушник пришел на встречу не для беседы, а для того, чтобы кого-то еще зафиксировать взглядом. Он был просто трусоват до неприличия. Его буквально трясло.
Посыпался град вопросов: проверялся ли? не привел ли хвоста? есть ли информация? Таких встреч в Москве Майкл всегда боялся, справедливо считая советскую контрразведку, с ее подразделением грозных «топтунов», да еще в столице, всевидящей. Салик в данном случае не ошибся. Он определял свой страх как ожидание неприятного зла. Майкл был разведчиком со стажем, а потому страх связывал с осторожностью, считая, что только глупость не ведает страха и поэтому осторожность никогда не бывает излишней.
Американец, в темпе проинструктировав своего агента, в конце беседы передал Баранову новую инструкцию по поддержанию связи, конкретное оперативное задание по центральному аппарату ГРУ и две тысячи рублей на приобретение радиоприемника, способного принимать в будущем односторонние радиопередачи на канале «Центр — агент».
Мудрая русская пословица — «Коготок увяз, всей птичке пропасть» — не раз приходила почему-то ему на ум, пока он шел на встречу с советским агентом, а потом возвращался в посольство — он верил, что Тони у них на крючке.
Завершая беседу, он мило улыбнулся и заметил, что в австрийском банке у агента уже скопилась приличная сумма в долларах, но характерно то, что опять же не назвал ни конкретной суммы, ни названия банка. У Баранова же в «зобу дыханье сперло» от такой радости, поэтому он не стал уточнять детали, которые считал выяснить на очередных встречах. По его подсчетам, в банке должно было скопиться около 60 тысяч долларов. На этом личная встреча Майкла Салика с агентом Тони была свернута, и они разбежались, затерявшись в толпе входящих и выходящих из электрички пассажиров. Согласно плану связи, Баранов должен был заложить тайник с информацией. Собранные на службе сведения он вставил в контейнер и определил его в место, указанное американцами. Но произошла досадная осечка. Осуществляя контрнаблюдение за подходами к тайнику, агент, к своему удивлению и огорчению, переросшими в ужас, зафиксировал невероятное — рабочие, производившие ремотные работы, запрессовали асфальтом его контейнер с наворованными секретами. Перепуганный офеня «гэрэушным» товаром поспешил предупредить об этом своих покупателей, поставив меткой сигнал «Павлин» о необходимости срочной личной встречи.
