Рыжий двинулся ко мне, но на пути его уже стояла карга. Покраснев, он напряженным рокочущим голосом предупредил Дианн:
— Научи девчонку, как вести себя с сидхе! Или я сам ее научу.
— Да что ты… — начала отвечать я, и получила внезапно легкий удар по губам. Это Дианн, взмахнув рукой, заставила меня замолчать. Потрясенная — никто никогда меня не бил! — я взглянула на каргу огромными глазами. А та смотрела на рыжего.
— Научу, Ири, научу… Ты иди, грязно здесь у нас…
Сидхе обжег меня пламенным взглядом, и, круто развернувшись, ушел.
Глава 13
Дианн ударила меня точно по тому месту, которое я разбила в первый же вечер пребывания у нее. До крови дело не дошло, но губа болезненно пульсировала. Но что пострадавшая губа — пустяк! Сильнее гордость пострадала!
— Ты ударила меня, — пролепетала я.
— Еще б наподдать, по заднице, — заявила она. — Чтоб в уме навсегда отложилось: оскорблять сидхе нельзя! Они убивают и за меньшее!
— Но он сам первый меня оскорбил! Хотел меня… обнять!
— Ужас какой! Обнять ее хотели! — гаркнула карга так, что у меня в ушах зазвенело. — Ты что себе навоображала, лободырная? Что он тебя прямо тут вот и завалит, как гоблин похотливый?
— Ну-у-у… да…
— Ириан — сидхе! Риор! Они так ухаживают! Ничего б он тебе не сделал, так, потрогал бы, понежил чуток…
— Это у вас называется ухаживанием? — возмутилась я. — Хватать девушек за руки, трогать, смущать?
— Да!
— А у нас, людей, это называется «сексуальное домогательство»! И карается законом!
— Так ты и не средь людей!
— Я гостья ваша, и вот оно, доказательство! — я сунула руку с оберегом в лицо карге. — Согласно договору, заключенному людьми и фейри, гостей в холмах трогать без разрешения нельзя! Кто протянет ко мне загребущие руки, тот их лишится!
Дианн сверкнула на меня желтыми глазами, и еще разок ударила по губам.
— За что?.. — не поняла я.
— Умная больно, — проворчала карга.
А-а-ах, вот как?!
— Все, хватит с меня! Ухожу! — фыркнула я, и, пнув ненавистную лохань, пошла в дом за сумкой. Захватив ее, я вышла из дома и уверенно и гордо проследовала мимо карги.
Никто меня не останавливал, прощения не просил. Быстро отходя дальше от дома Дианн, я постепенно остывала, анализируя произошедшее. Кто прав, кто неправ? Почему карга на меня накричала? Почему Ириан так разозлился? Я нарушила какие-то неведомые законы фейри? Какая жалость, что в университете мы подобные ситуации не разбирали. Так и не найдя ответа, я стала думать о специфике дядиной защиты. Как так получается, что иногда ни Дианн, ни Ириан не могут меня коснуться без того, чтобы не полететь, а иногда им ничего не делается даже после того, как они меня хватают за руки или бьют по губам?
Задумавшись, я не заметила, как передо мной выросла крупная высокая преграда.
Дианн сложила руки на груди и добродушно поинтересовалась:
— Остыла?
Я тоже сложила руки на груди и, холодно на нее посмотрев, спросила:
— Следила за мной? С чего это? Разве ты не рада от меня избавиться?
— Кто ж тогда убираться у меня будет? Горшки чистить?
— Точно не я. Мне хватило.
— А ежели растолкую, что ты сделала не так с Ири, останешься у меня? — прищурившись хитро, спросила карга.
— Ты уже растолковала, — протянула я, потерев многострадальную губу.
— Но ты ведь не поняла, так?
— Ладно. Скажи, что я сделала не так, и я, может, вернусь.
— Вылить на сидхе вонючую воду — это не ответ, а оскорбление. Причем оскорбление, за которое убивают. Когда он потянул к тебе руки, ты просто должна была сказать, что не хочешь его. А когда он предложил тебе стать его дарой, ты должна была сказать, что не любишь его. Все прочие ответы не подходят.
— И слово «нет», тоже? И слова «отпусти меня»?
— Не-по-дхо-дят!
— Х-м-м… — задумалась я. — А нас учили, что фейри достаточно говорить правду, чтобы не иметь проблем.
— Правду тоже надо уметь говорить. Ответ должен быть исчерпывающим, но при этом не оскорбительно кратким. Только король может ограничиться емким «нет», или «да». Уяснила, друидесса?
— Вроде.
Карга недобро прищурилась, подняла кулак и двинулась на меня.
— Поняла! — ответила я, отскочив от нее. — Я тебя поняла, Дианн!
— Во-от, — кивнула карга, опуская кулак. — Ничему-то вас, людишек, без трепки не научить. Теперича идем вона к тому болоту. Мне кой-какие водоросли наловить надо.
— Поэтому ты меня не останавливала и не окликала? Потому что я в нужную сторону шла? — догадалась я.
— Да, идем… а то воняет здесь нехорошо.
— Я ничего не чувствую.
— У человечков нюх слабый, я же баргеста издалека чую.
— Баргеста? — заволновалась я, и начала озираться.
— Далече он, не пыжься. И не тронет без позволения Скендера.
Морща крючковатый нос, карга быстро пошла к болоту; я за ней. Происшествие с Ирианом тотчас забылось, вытесненное мыслью о пророчестве.
— Послушай, Дианн… Скендер мне кое-что предсказал…
— То, что он пророчит, сбывается всегда, и изменить это никак нельзя.
— А если…
— Неча лезть к Скендеру! — отрезала фейри. — Ничего он тебе не ответит! Он сам бы и рад не предрекать дурного, но это его суть и проклятье. Вечное проклятье, ведь он бессмертный. Оставь горемыку в покое.
Я вздохнула. Карга права, не стоит беспокоить несчастного Скендера. Его участь куда хуже моей. Страшно представить, каково это: быть созданием, чье предназначение — предрекать смерть. Что Скендеру подарила жизнь? Вечное одиночество, ненависть тех, кому предрек дурное…
«Иногда бессмертие может быть проклятием», — подумала я с горечью, и потерла еще раз пострадавшую губу. Ириан, Дианн советовали мне смириться и принять пророчество. Но как принять свою смерть?
В ту ночь я не спала, ворочалась без конца. Дианн, спавшая рядом, не выдержала и треснула мне рукой по бедру.
— Угомонись!
Я перестала вертеться, но поток мыслей о магии Хаосе, дяде и пророчестве Скендера остановить не смогла. Почему из всех девушек Кэнтона Ириан приметил именно меня? Почему именно мне досталась магия Хаоса?
Я никогда не считала себя особенной, разве что в пятнадцать — но кто не мнит себя особенным в этом возрасте? То, что я происхожу из рода друидов и являюсь носительницей магии, особенной меня не делает, ведь четверть вегрийцев носители магии.
