Маленький инцидент с Падрайгом уже забылся; звучал смех, гости расслабились; церемониймейстер уже никого не объявлял, значит, все явились. Я заметила, что по зале начали летать пикси, в том числе мои маленькие помощники, что помогли собраться на бал. Жаль, все их старания насмарку: я наверняка выгляжу ужасно с потекшим макияжем и распухшими от слез глазами. Эх, не дано мне блистать на балах… Впрочем, это какой-то неправильный бал. Интерьеры залы, конечно, поражают воображение, и гости прекрасны, но кроме пикси и эльфов обычных фейри здесь нет, как нет и музыки, и танцев… Что за бал без музыки и танцев?
— …Время близится, — сказал Маэнун, и я навострила ушки.
— Пора, — выдохнула с придыханием Тэрада.
Элидир поднялся, обвел взглядом залу и обратился к своим друзьям:
— Приглядите за нашей гостьей.
— Всенепременно! — ответил Марагдет.
Король спустился с возвышения к гостям, которых, в общем, было не так уж много для такого праздничного события, я бы даже сказала мало. Величественно проплыв мимо приглашенных, Элидир вышел к дверям и покинул залу. Гости возбужденно зашушукались.
— Где Ириан? Мы все так хотели его увидеть и узнать, зачем он привел в холмы друидессу, — сказал рыжий Марагдет.
— Он… — я замялась. — Он бы точно принял приглашение, если бы был в состоянии его услышать.
Заинтригованный таким ответом сидхе подался ко мне:
— Что ты имеешь в виду?
— Он… мертв.
Опешившие господа окаменели лицами.
— Мертв? — осипло переспросил рыжий предводитель риоров. — Как?!
— Скендер, — ответил ему Маэнун. — Всякий сидхе, на кого падет его взор, умирает. Загадка разгадана. Но я не понимаю, почему мы не почувствовали его смерти. Холм должен был отреагировать бурно.
— Нет, Скендер ничего ему не предрекал. Ириана убила… то есть почти убила я. Он мой научный объект, я проводила над ним опыт вот и… перестаралась. Пришлось оставить труп, то есть Ириана, со Скендером и идти на бал одной, — добавила я, и улыбнулась покаянно: «Простите, бывает!»
— Что же такого ты сделала? — потрясенно спросила Тэрада.
— Обескровила его. Почти, — не забывая улыбаться, ответила я.
Но, кажется, моя улыбка эффекта не сгладила, а наоборот. Переглянувшись, придворные одновременно произнесли: «Друидесса», и снова переглянулись; на их лицах нарисовалось одинаковое и почему-то кажущееся мне умильным мрачное удивление.
— Я друидесса-хаосница, а еще дипломированный фейриолог, — добавила я, решив сразу дать им понять, чего от меня можно ожидать. — Инициировалась у вас в холме.
— Я слышал, кто ты, и знаю, что недавний пожар твоих рук дело, — произнес медленно Марагдет, — но увидев тебя сегодня, подумал: «И вот эта милая крошка опасна для нас? Не может быть. Она скорее похожа на дару».
— А красотой на благую, — добавил Маэнун.
Сидхе очень удивился, когда после его слов я осторожно потрогала свое лицо в местах возможных потеков. Пикси красили меня неведомо чем, и, судя по тому, что мои пальцы остались чистыми, это неведомо что не размазалось. Я еще раз задумчиво провела пальцем по губам, которые малыши щедро намазали чем-то темным, и на подушечке пальца не осталось ни единого следа. Кажется, мой пикси-макияж в порядке, иначе бы Маэнун не сказал бы о моей якобы благой красоте: без макияжа я вряд ли удостоилась бы такого комплимента от бога.
— Что ты делаешь? — полюбопытствовала Тэрада.
— Да так… Скажите, — обратилась я ко всем троим, — а почему гостей так мало?
— Бал устраивается только для избранных, — ответил Маэнун. — Для тех, кто заслужил особую честь, кто выделился. Далеко не все сидхе приглашены. Древние спят, и мы не смеем их тревожить, а оставшиеся не заслужили.
— Не заслужили чего?
— Счастья, — снова с придыханием ответила Тэрада. — Бал начнется, когда появится она.
— Она?
— Певица, — сладко протянул Маэнун.
Я улыбнулась. Что в нашем мире, что в холмах к певцам и музыкантам особенное отношение.
— Я слышала, что фейри очень любят музыку.
— Дело не в музыке, дело в песне. Раз в году устраивается бал, на котором наша прекрасная Эдона поет песню забвения.
— Считается, что сидхе утратили способность к песням творения.
— Да, утратили. Но песня забвения — это другое. Первые боги, древние сидхе, владели реликвией, чашей, испив из которой, перерождались духовно, теряли память и вновь становились юными. Ныне чаша утеряна, но мы нашли способ сохранять юную душу в бессмертном теле, радоваться и любить. Мы слушаем песню забвения. Услышав ее, мы забываем о том, что тяготило нас последнее время, о наших горестях и печалях, и заново пишем свою историю. Песня эта без слов, но так сложна, что редкий сидхе способен ее исполнить. Нам повезло, у нас есть такая певица — Эдона.
«Так вот в чем суть праздника! — отметила я. — Сюда приглашаются послушать песню забвения… Вот как бессмертные сидхе сохраняют страсть к жизни! Теперь понятно, почему гостей не очень много, и почему бал кажется таким унылым. Веселье грянет позже, когда сидхе “обнулятся”».
— Что будет со мной? — спросила я. — Как на меня подействует песня забвения?
— Для тебя ничего не изменится. Это песня для фейри.
Я вздохнула. Когда Ириан очнется, он меня убьет: за тот флирт в кузне, за то, что его пришлось отрупить, за пропуск бала … но Ириана мне не жаль, он переживет. Обидно за Скендера. Он столько всего пережил, мучим одиночеством, но его не приглашают послушать песню. Понятно, что все боятся его предсказаний, но ему ведь не обязательно находиться среди гостей. Для него можно придумать особую комнату с хорошей слышимостью, и тогда всем будет хорошо.
Прозвучал громкий сильный голос церемониймейстера:
— Элидир, король Неблагого двора, повелитель Зимы, Душа ночи, и Эдона, Сладкая смерть.
Марагдет, Маэнун и Тэрада встали и поклонились; я повторила за ними. Остальные придворные тоже склонились в почтительных поклонах. Казалось, мой поклон длится вечно, когда же появилась возможность выпрямиться, я сразу устремила взгляд на короля и Сладкую смерть. Она не слышала приказа короля о том, чтобы сбросить гламур, поэтому сияла ярко, затмевая всех.
Но меня вредный гламур уже не тревожил; я задалась вопросом: почему ее называют «Сладкой смертью»? Что ж, скоро я это выясню!
Глава 26
Сладкая смерть оказалась обладательницей нежно-золотистой кожи, темно-золотых глаз и золотых же волос; да вся она была золотая, как и Марагдет, и я получала удовольствие, разглядывая ее. По просьбе короля — по просьбе! — она тоже сбросила гламур. Элидир усадил ее на стул возле своего трона и представил нас друг другу.
