Глава 31
Я пришла в себя внезапно — тело встрепенулось, проснулось раньше сознания. Чьи-то руки поймали меня за плечи, мягко удержали. Я увидела спутанные длинные волосы, совершенно белые, без малейшего намека на игру оттенков, узнала шевелюру, и сипло проговорила:
— Надо же, как отросли. Еще немного, и до поясницы дотянутся. Привет, Скендер.
— Здравствуй, Магари.
Я посмотрела выше, в бледное лицо сидхе.
— Хорошо ты меня ударил. Выключилась в один момент.
— Нужно было тебя остановить, никто больше не мог к тебе подойти. Мне одному ты почему-то доверяешь.
— Почему-то? Эх, Скендер… Когда ты подходил, я тебя не узнала, так что вопрос, как ты смог ко мне подойти, остается открытым, — досадливо проговорила я, приподнялась, и осторожно прощупала синяк на лбу.
Скендер тут же разжал пальцы, опустил руки и отстранился от меня; он избегает касаться меня без повода. Мы сидели на плаще провидца, и тот — обожаю вещи, созданные эльфами-мастерами! — совсем не промок, хотя был расстелен прямо на снегу, точнее на том, что раньше было снегом, а стало серо-белой жижей.
Голова болела, тело ломило, как при простуде; в общем и целом я чувствовала себя так, словно меня поколотили крошки-пикси — вроде пустячная боль, но все же боль. Я помассировала виски, и прокашлялась, чтобы говорить нормально, а не сипеть (почему мой голос после потери сознания всегда звучит как скрип несмазанных дверных петель?).
— Как ты себя чувствуешь, Магари? — спросил Скендер с трогательным беспокойством.
— Сравнительно неплохо, если учесть, что со мной произошло.
— Ты что-то помнишь?
— Все помню. Даже свои мысли в момент, когда растворилась в Хаосе.
— И?
— Об этом позже поговорим…
Я огляделась, но не увидела ничего, кроме тающего снега и густо-молочного света, заливающего пространство. Еще было тихо, слишком тихо.
— Где все? — шепотом спросила я, но и шепот прозвучал слишком громко.
— Успокоились.
Из уст бога смерти это слово прозвучало особенно зловеще.
— В каком смысле успокоились? — вкрадчиво уточнила я, опасаясь самого худшего. — Что произошло, когда я потеряла сознание?
— Когда вы с ведьмой побежали к дверям холма, Дианн отправилась ко мне. Карга была уверена, что вас быстро хватятся, так и случилось. Она попросила, чтобы я отпугнул ваших преследователей. Мы опоздали. Когда добрались до вас, ты уже устроила Хаос. Сидхе обезумели: сражались друг с другом, не разбирая, кто противник, а кто союзник. Нужно было прекратить это как можно скорее, пока никто не умер — ты ведь знаешь, что случается, когда убивают сидхе?
Я кивнула, а провидец продолжил:
— Образовался круг силы, светловолосую ведьму вышвырнуло из него, Дианн кинулась к ней. А я вошел, нашел тебя и… — сидхе замолк и смутился.
— Обезвредил, — подсказала я. — Значит, образовался круг силы, сидхе обезумели и поддались Хаосу. А как же ты? Хаос должен был и тебя увлечь.
— Я ничего не почувствовал.
— Совсем-совсем ничего? Хотя бы что-то было, когда ты вошел в круг силы?
— Нет.
— Странно. Очень странно. А еще страннее то, что ты смог ко мне подойти. Я точно помню свои ощущения в тот момент: я не узнала тебя, даже испугалась. Никто бы не смог подойти ко мне, а ты смог. Ну-ка подумай еще, Скендер, и ответь, почему только ты смог меня остановить?
Желая получить ответ, я подалась к сидхе и жадно всмотрелась в его лицо; мой пытливый ум требовал немедленных объяснений. Скендер напрягся всем телом, но не отстранился. Я вдруг заметила, что у него даже губы изменились: прежде бледные и сухие, они стали пунцовыми, словно по ним провели помадой. Скендер вообще стал ярче: его кожа засияла, волосы превратились в белый шелк, заалели губы, и темный цвет одежды только явнее показывал контрастность его внешности.
— Что я могу сказать? — промолвил Скендер. — Тебя надо было остановить, и я знал, что меня ты к себе подпустишь.
— Ладно, — выдохнула я, и отодвинулась от напряженного провидца, чтобы не смущать его. — Загадки оставим на потом, сконцентрируемся на актуальном. Что с королем? Как все «успокоились»?
— Когда ты потеряла сознание, круг силы распался. Пока сидхе были не в себе, я их отрупил. Они лежат там, поодаль.
— Король тоже?
— Да.
Я засмеялась. Скендер сердито сдвинул брови:
— Что смешного?
— Тебя жалеют и считают слабейшим, а ты можешь отрупить даже бога, короля неблагих!
— Я только сегодня узнал, что мне это по силам.
— А как же тот случай с Ирианом? Ты явно знал, что делать.
— Когда я впервые вошел в силу и пережил изменение, — задумчиво произнес Скендер, — у меня не было таких способностей. Придворные маги и король Торикс изучали меня, но кроме спонтанных пророчеств я ни на что не был способен. Позже, в изгнании, я выяснил, что взглядом могу убивать мелких фейри, или умерщвлять их на время. С разумными видами фейри я никогда таких опытов не ставил, Ириан был первым из сидхе, на ком я испытал эту свою силу.
— Судьба у Огарка такая — быть подопытным, — вставила я.
— Я был зол на него, счел, что он тебя соблазнил, поэтому не колебался, умерщвляя его.
— А сегодня ты не колебался?
— Ни мгновения.
Я нежно посмотрела на сидхе. Видно, что он сбит с толку, что сам не может найти объяснения произошедшему. Ну и плевать на объяснения, они найдутся еще! Главное, что благодаря Скендеру Неблагой двор избежал бо-о-о-ольших неприятностей. Уже второй раз он останавливает силы Хаоса.
— Я думала раньше, ты феномен, Скендер. Теперь понимаю, что ты чудо. Чудо Неблагого двора.
— Не чудо, — мрачно возразил он, — смерть.
— Что плохого в смерти? Смерть естественна так же, как и рождение.
Скендер резко повернул ко мне голову и проговорил сквозь зубы:
— Что плохого в смерти? Когда я надолго задерживался в одном месте, все живое там постепенно умирало; иногда, когда я просто проходил мимо цветущего куста, тот осыпался, а раскидистые деревья, под которыми я отдыхал, теряли листья и усыхали, а то и загнивали в считанные минуты. Мой взгляд убивает, мои пророчества коверкают судьбы, мое прикосновение тянет жизнь…
— Скендер, ты неблагой: не благой. Смысл твоего существования именно в том, чтобы приносить не благо. Перестань уже корить себя за это! Полюби себя!
— Знала бы ты, каково это — являть собой смерть и видеть, как все чахнет рядом с тобой… Я не знаю точно, как подействует мой взгляд, мои прикосновения, потому что не знаю, чем они могут обернуться. Иногда я безобиден, иногда смертоносен, но выявлять закономерности не хочу. Я не имею права ставить опыты, как ты, потому что мои опыты будут стоить кому-то жизни.
