Пока дядя «недоумевал» вместе со всеми, я переоделась дома, проинструктировала ба и, прокравшись к самой тихой улочке пригорода, изобразила «возвращение» из холмов. В отличие от дяди, я обделена способностью убедительно лгать, поэтому была уверена, что нас непременно раскроют из-за моей дрянной актерской игры. Когда на мой крик явились полицейские, я жутко разнервничалась, бессвязно забормотала про холмы, короля и переход. Зато испуг, нервозность и дикие глаза сыграли мне на руку, и когда меня срочно отправили в Министерство, первым я услышала вопрос: почему вы вернулись раньше срока, а не — почему вы оказались в пригороде Кэнтона?
Ох, и сложной выдалась та ночь… Сидя на жестком стуле в маленьком кабинете, я изображала потерянность и страх, говорила, что мне дурно, просила пить. Молясь про себя, чтобы наши с неблагими версии в итоге совпали, я сбивчиво рассказывала про странное поведение короля неблагих, про риора, который бросил ему вызов, про решение придворного мага спешно отправить меня домой через наскоро сляпанный портал.
Меня перебивали, задавали уточняющие вопросы, и все это фиксировалось звукозаписывающей аппаратурой. Так как я рассказывала больше правды, чем лжи, то не сбивалась, и, надеюсь, ничем себя не выдала. Мой рассказ восприняли неоднозначно и эмоционально, спрашивающие были поражены, ведь все считали, что я гостила у благих… То, что я рассказала, повергло мужчин в шок, и они сами сбивались и нервничали, задавая вопросы. Узнав основное, служащие сжалились надо мной и позвонили ба, чтобы обрадовать вестью о моем возвращении. Ба притворилась, что удивлена и очень счастлива.
Меня отвезли в больницу, выделили отдельную комфортную палату, взяли анализы, поставили успокаивающий укол и ласково посоветовали хорошо отдохнуть. Я заснула не сразу — меня стошнило. Медсестра, пришедшая прибраться, доложила об этом человеку, который меня сопровождал, и тот, заглянув в палату, успокоил:
— Не беспокойтесь, рини Кинберг. Тошнота, головная боль и чувство паники — обычное дело после перемещения.
Тогда-то я выдохнула про себя. Наш с дядей план не провалился в первые же часы, и это уже хорошо.
На следующий день я узнала, что вся Вегрия всполошена известием: Магари Кинберг была приглашены в неблагие холмы! Неблагие недовольны королем! Чем это обернется для мира людей? Как избежать стихийных бедствий, возникающих всегда, когда убивают сидхе?
Меня навестили важные шишки, которых я раньше видела только по телевизору и в газетах. Сидя в кровати, переодетая в купленное кем-то платье, с убранными в строгий узел волосами, я отвечала на вопросы первых лиц страны и мысленно поражалась, что все это происходит со мной. Никого прежде не встречали так из холмов! Отныне мое имя известно во всей Вегрии и за ее пределами!
Глава Общины друидов явился ко мне и заверил, что мое недомогание обычно для возвратившихся из холмов людей, и что вскоре все неприятные симптомы пройдут. Я боялась прозорливости Главы, но он особо и не приглядывался ко мне, все больше рисовался перед сопровождающими.
Редактор журнала «Сверхи», мой работодатель, тоже навестил меня и захватил договор, который я подписала до ухода в холмы: согласно этому договору, первое интервью со мной появится в журнале «Сверхи». Договорившись о дате и месте проведения интервью, редактор, расцеловав мои руки, удалился.
Позже ко мне снова пришли люди из Министерства по делам фейри, и тоже договорились о следующей встрече. Постепенно моя палата заполнилась цветами и записками с поздравлениями, а поздравляли меня с тем, что я выжила среди неблагих и вернулась…
К вечеру ко мне пустили родных: ба и дядю. Ба усердно делала вид, что рада моему появлению, а вот дядя держал за руку и теплым взглядом вселял уверенность, что наша авантюра удалась. Он ни о чем открыто не говорил, чтобы не волновать ба, да и боялись мы говорить о произошедшем — мало ли, в палате оставили жучки? Министерские проныры вполне на такое способны, ведь мое появление всех взбудоражило.
Я пробыла в больнице пару дней. Перед выпиской врач сообщил, что ему не нравятся результаты моих анализов. Я осторожно спросила, что это может значить, и рин, вздохнув, ответил, что у всех вернувшихся из холмов людей анализы не в норме, но мои показатели все же его настораживают.
— Это не типичная картина, — пояснил врач. — Видите ли, рини Кинберг, анализы показывают слишком много всего, чтобы можно было сказать что-то определенное. Тут и изменение гормонального фона, и отравление; многие показатели сходны с теми, что в норме при беременности. Я теряюсь.
— Я много купалась в омолаживающем озере и питалась своеобразной пищей. Не говоря уже о том, что сам воздух в холмах насыщен магией. Неблагой магией.
— И я склонен думать, что странности ваших анализов объясняются воздействием именно неблагой магии. Пожалуйста, если вас что-то будет тревожить, звоните мне сразу, я оставлю вам свой домашний номер.
— Спасибо, рин, вы очень добры, — улыбнулась я и поспешила уйти из больницы, чтобй прийти в себя.
Но покой мне только снился…
В первые дни своего громкого возвращения я была оглушена и поражена тем, какое пристальное внимание обратила на меня общественность. Каждый мой день был расписан от и до, я ездила в Министерство, как к себе домой. Меня проверяли втайне и открыто, вежливо расспрашивали и дотошно допрашивали, приглашали на ужины и приказывали явиться на встречи. Больше всего на свете я боялась, что сила, которую я отказалась запечатать, выдаст меня в самый неподходящий момент, но ничего такого не случилось ни разу, хотя меня проверяли друиды, фейриологи, даже демонологи, на всякий случай. Да, артефакты реагировали на меня, показывали наличие магии в моей крови, но я из рода друидов, так что это считали нормой — у моей ба тоже в крови магия.
До официального открытия портала из Неблагого двора оставалось меньше двух недель, и все ждали этого момента, чтобы узнать, лгу я или нет. Многие впали в панику, опасаясь того, что из-за волнений при Неблагом дворе кто-то из сидхе будет убит, и на нашем мире это отразится стихийным бедствием или непредсказуемым природным явлением. Но власти успокаивали народ тем, что сидхе отлично знают о связи волшебной страны и нашего мира и, помня о Договоре, не допустят ни одного убийства.
События той ночи, когда я не позволила дяде запечатать свою силу, связали с моим возвращением, как мы с дядей и хотели. Общественности объявили, что наскоро созданный портал, через который я вышла, преобразовался в волну негативной энергии, а дубрава поглотила эту энергию, ведь она совсем недалеко от пригорода Кэнтона, где я «появилась».
Так, я на практике проверила, как мой любимый дядя умеет маскировать свою природу хаосника и вообще случайности. Именно он настоял, чтобы эти два события нужно связать, и убедил меня, что все получится. Мне лично уверенности не доставало.
Я с трепетом ждала открытия портала в волшебную страну, хотя была убеждена, что никто из фейри не скажет ничего лишнего обо мне. Если придется открыть обо мне правду, то придется открыть правду и об Элидире, а неблагие не позволят опозорить себя. Дядя Эдгар успокаивал меня и говорил, что не нужно зря волноваться, что ни у кого в Вегрии нет подозрений насчет меня — по крайней мере, не голословных подозрений. Разве может быть причастна к трудностям неблагих такая милая девушка, как я?
