«Ты полюбишь меня!»
Он правда думает, что сможет этого добиться? Или мой отказ вызвал у него азарт?
И, в конце концов, он действительно весьма недурён собой... И эти широкие плечи...
Я и не заметила, как с удовольствием провела по ним руками.
Эллинге крепче прижал меня к себе. Губы горели, открывались навстречу, я впитывала его запах, осознавая, что это мой муж. Мой мужчина. Отныне и навсегда.
– Вот видишь, Иви, – шепнул тихо, – всё не так страшно, даже приятно, правда? Но я тебе покажу намного больше...
Мягкий, хрипловатый тон вызывал неожиданные мурашки, которые разбегались по шее, плечам. Эллинге всё терзал и терзал мои губы, и, если бы не прижимал к стене, я, наверное, не смогла бы стоять.
Так вот что такое настоящий поцелуй! Тот, в котором растворяешься, перестаёшь понимать, где находишься... вообще на время вылетаешь из реальности, чувствуя только горячие губы и дыхание с особым, мужским привкусом...
– Жди меня, – шепнул муж, и я непроизвольно вздрогнула.
ГЛАВА 10
Однако вернулся Эллинге поздно – когда я уже спала, а не просто притворялась. Услышала только, как он лёг рядом. Ощутила на себе его взгляд, руку, едва касавшуюся кожи. Звук, словно вдохнул запах волос.
А на следующий день к нам прибыли Улина с Краффом.
Я проснулась раньше мужа. Какое-то время рассматривала его – сильные мышцы плеч, словно перевитые венами. Упругий живот, согнутую ногу, выбившуюся из-под одеяла. Так хотелось прикоснуться, рассмотреть...
Но я поспешила покинуть опасную территорию.
Мне начинало нравиться это шаткое равновесие, выдержка, с какой он соблюдает обещание. Даже то, что он действительно решил ухаживать за мной, эти танцы, объятия, поцелуй...
В душе пробуждалось предвкушение, и хотелось продлить его.
Сольгард столько делал ради меня. Это противоречило всему, что я знала о драххах. Но я прекрасно помнила его слова, всё, чему меня учили. Ему просто подошёл мой узор. Я единственная, кто может родить ему ребёнка.
Но они, драххи, лишили нас права выбора. Они пришли на наши земли и воюют за наших женщин, оставляя свои узоры. Навсегда разлучают с родными.
И пока он готов идти на уступки, возможно, мне удастся выяснить как можно больше.
Эллинге не звал гостей наверх – наоборот, спустил меня тем самым непонятным способом вниз, на второй этаж, где обнаружилась ещё одна столовая. На этот раз очевидно, что для приёмов: уют уступал место пышности и богатству.
Она была огромной, но всё же залы не перетекали один в другой, как на верхних этажах. Виднелись вполне плотные стены с дверями, которые разъезжались будто сами по себе. Всё в той же синей гамме, словно на каждом шагу напоминая, что это цвет Наместника. Его Манье.
Улина с Краффом вошли снизу, с открытой лестницы. Я несколько мгновений глядела на изящные стеклянные перила, пытаясь усмирить незваные мысли.
Лестница вниз. Где-то там наверняка находится выход.
Свобода!
Острое желание сорваться с места, вырваться из этой хирровой клетки на какие-то сумасшедшие мгновения захлестнуло. Я буквально заставила себя расслабиться, выдать комплимент бархатному синему платью Улины.
Она вернула моему красному: я как-то не подумала, что тоже стоит приодеться в цвета мужа. И хорошо, были бы с ней слишком похожи.
Улина окинула зал таким взглядом, словно сравнивала с покоями Краффа. Не в пользу последнего.
– Как же я рада вас видеть! – сжала я её руки.
Действительно, осознание, что я всё-таки не одна, что хоть изредка нам можно будет видеться, приятно грело. А ещё опровержение смутных страхов, что после первой брачной ночи женщина может и не проснуться...
– И я рада побывать в вашем доме, – улыбнулась она в ответ.
Сам же Крафф Иссурд, казалось, смотрел исключительно на меня. Ноздри его странно раздувались... а взгляд Эллинге всё больше мрачнел.
Не успели мы разместиться за столом, как одна из раздвижных дверей вдруг отворилась, впуская фиолетового Сгерра.
Помесь смущения, неприязни, почти ненависти заполнила меня изнутри и едва не вылилась румянцем на щёки. Как он посмел явиться! После всего? После того, что муж наверняка его прогнал!
Глаза Эллинге потемнели.
– Звали?
– Я звал тебя вечером.
– Вечером я...
Эллинге резко поднялся, царапнув стулом по гладкому тёмному полу.
– Прошу простить, – кивнул нам. Обернулся к преемнику: – Идём.
Несколько секунд я смотрела им вслед, недоумевая, для чего Сольгард снова позвал его в свой дом? Почему Сгерр может так свободно сюда заходить? Пока от этих мыслей не отвлёк голос Улины:
– А у нас есть такой экран, через который Крафф общается с отцом.
У нас... У Эллинге было множество экранов и не только, но я не могла, не чувствовала себя в праве называть их «нашими». А Улина, похоже, вполне органично влилась в роль хозяйки и почти наслаждалась ею.
Может, и мне брать с неё пример?
Я с недоумением осознала, что меня уже не так пугает необходимость обратиться к Наместнику с вопросом, просьбой. Может даже он не разозлится на отступление от предписаний, если я осторожно начну расспрашивать...
Всё равно долго не удастся увиливать от супружеских обязанностей.
Впрочем, пока муж не требует, я не готова была предлагать ему первой. Ждёт – и хорошо. Просто отлично. Пока он не претендует на моё тело... пока готов повременить, нужно использовать шансы по максимуму.
У меня есть время выяснить как можно больше, и, возможно... возможно освободиться. Сбежать.
И, может быть, выйти замуж за нормального мужчину... закрыв глаза на страшные суеверия о проклятиях.
Эта мысль давно уже прорастала изнутри, но появление Улины почему-то подтолкнуло её к поверхности.
– Когда Крафф коснулся ко мне, – произнесла Улина, снова прерывая молчание, и даже взяла мужа под руку, – узор вспыхнул так ярко! Я никогда не видела, чтобы татуировка так ярко горела!
Кажется, я видела. Но не стала напоминать ей, за кого боролся её супруг. Может, она искренне считала, что у неё всё лучше, а может, хотела убедить в этом нас. Крафф тоже поморщился, но промолчал.
– А какая была свадьба! Жаль, вас не было! – продолжала заливаться Улина.
– Мне тоже жаль, что вы на моей не были, – вернула я любезность.
– Дх’эр Сольгард вызвал для всех самодвижущиеся экипажи, – зачем-то добавил Крафф, выпуская её руку.
Улина глянула с некоторым разочарованием, после улыбнулась:
