– Так вот же он, прямо под носом, – буркнула я, направляясь к ранее подмеченному экипажу. – Эй, кэбмен, ты туточки? – вопросила я на полпути, однако ответа так и не получила. По крайней мере, ожидаемого ответа: поскольку стремительно распахнувшаяся дверца едва не огрела меня по носу, и выскочившие мужчины – числом не менее трех-четырех – толкнув меня на мостовую, побежали в сторону Харрингтона, все еще миловавшегося с блондинистой кокоткой.
– В чем дело, господа? – прокричал тот, выхватывая из кармана револьвер. Вот только один из нападавших сумел перехватить руку Харрингтона прежде, чем тот сумел направить на него оружие.
– Лучше не трепыхайся, – прохрипел этот детина под два метра ростом. – Иначе урою. Все понял?
Жертва покорно мотнула головой, а я, сумев наконец-то подняться на ноги, бросилась вперед и вцепилась зубами в руку одного из бандитов. Тот дико взвыл, почувствовав на себе мои острые зубы, и залепил такую оглушительную затрещину, что я на мгновение потеряла всякое представление об окружающей меня действительности. Даже ноги ослабели...
– Беги отсюда, Джонни! – прорвался до меня голос Харрингтона, другой же, глухой и захлебывающийся, прогоготал:
– Ничего не получится, приятель, нам лишние свидетели ни к чему, – и меня, подхватив за воротник, швырнули рядом с Харрингтоном в недра экипажа.
Говорить при похитителях мы не могли и потому последующие две четверти часа, никак не меньше, тряслись по дороге в полнейшей тишине, нарушаемой лишь чавканьем одного из громил: тот жевал отвратительно вонючий табак, провонявший как саму его одежду, так и воздух внутри экипажа одуряющим амбре самого пренеприятнейшего толка.
Наконец мы прибыли к месту назначения, и все та же шальная троица препроводила нас в полутемное помещение, похожее на каменный «мешок» в каком-нибудь средневековом замке.
– Ждите, – велели нам таким тоном, словно мы явились непрошенными гостями на званый светский раут.
И я сказала:
– А у нас есть выбор?
Харрингтон тут же повернулся ко мне и щелкнул по кончику носа:
– Я же велел тебе сидеть дома, непослушная ты девчонка!
– Девчонок не терплю! – отозвалась я, подбоченившись. И другим тоном: – Я волновалась. И не зря, как видите.
– Проку, однако, от тебя было немного.
– Это еще как посмотреть.
Мужчина покачал головой, мол, некоторых не переспорить, и вдруг... взъерошил волосы на моей макушке.
– Мальчишкой ты нравишься мне даже больше, – сказал он с улыбкой. – Дерзишь и умничаешь, как настоящий бесенок. Интересно даже, как ты выглядишь на самом деле?
– Маленькой и очень даже хорошенькой, – отозвалась я, припомнив себя обычную. – Я играю на фортепьяно, ты знал?
– Впервые слышу. И как, тебе это нравится?
– Очень. Большая фуга си-бемоль мажор Бетховена – моя любимая! – И спросила: – А где ты живешь?
И тот ответил:
– В Лондоне... на Кортни-лейн, в Ислингтоне.
– Так и я живу там же, в трех улицах от тебя. – От удивления я даже позабыла, где мы находимся, и весело рассмеялась. – Здорово будет встретиться дома, в обычных обстоятельствах. Увидеть нас настоящих!
Харрингтон не казался воодушевленным подобной перспективой, и я начала было пытать его новыми вопросами, но тут появился мужчина в черной полумаске, маскарадной, как мне подумалось, и обратился к Харрингтону:
– Ну что, попался, голубчик?! Так и знал, что эта девка Хэнсли не могла действовать самостоятельно. У нее бы мозгов не хватило провернуть нечто подобное... – И с особой язвительностью: – Значит, вот кто стоял за ее спиной – богатенький Мэтью Харрингтон – очень и очень любопытно!
– Можете не утруждать себя маской, дружище мой Кирквуд, – произнес Харрингтон насмешливым тоном, – я достаточно изучил ваш голос минувшей ночью. Полагаю, Вудворт тоже где-то рядом, не так ли?
– Так вы признаете свою причастность к шантажу? – осведомился мужчина, стаскивая с головы ненужную теперь маску.
– Признаю, – произнес Харрингтон спокойным тоном, так, словно признавался в карточном проигрыше. И спросил в тон: – Так это вы подослали ко мне убийц в пабе на Ленктон-стрит? В день бала, когда умерла Алисия Хэнсли...
– У тебя много «друзей», как я погляжу, – усмехнулся Кирквуд в ответ на заданный вопрос. – Нет, это были не мы, Харрингтон. О твоей причастности к грязным делам этой девки Алисии мы узнали только этой самой ночью, из твоих собственных слов. – И добавил: – Зря ты злоупотребляешь выпивкой, приятель, – в твоих обстоятельствах это небезопасно.
****
Харрингтон изобразил мнимое раскаяние:
– Больше не буду: язык мой – враг мой. – И выстрелил новым вопросом: – Это вы вкололи бедняжке смертельную дозу морфина?
Кирквуд мгновенно побледнел и даже схватился за горло, словно шейный платок перекрыл ему приток воздуха.
– Мы ее не убивали, – выступил из тени Томас Вудворт, глядя прямо в глаза Харрингтону. – Мы даже не были уверены, что это именно она шантажирует нас этими письмами... Только после ее смерти все встало на свои места: послания с требованием денег перестали приходить, и мы, сложив дважды два, догадались, кто был нашим анонимным мучителем. Итак, верни наши письма, и мы отпустим тебя подобру-поздорову.
– Отпустите меня сейчас, и к вечеру письма будут у вас. Обещаю!
Вудворт отрицательно покачал головой.
– Нет, пойдет твой мальчишка, – сказал он непреклонным голосом.
– Мальчик ничего не знает о моих делах, – возразил ему Харрингтон.
Но тот снова покачал головой.
– Ты не выйдешь отсюда, пока письма не будут в наших руках.
Харрингтон поглядел на меня и выдал неожиданное:
– Их привезет моя невеста.
Я глянула на него полными ужаса глазами и прошептала:
– Больше ни капли превращайки.
И, когда Харрингтон поджал губы и поглядел на своих похитителей задумчивыми глазами, извлекла из кармана опустевший флакон и в трепетной надежде лизнула слегка влажную крышечку.
Откуп и... любовь
Получилось!
Я обнаружила себя в теле мисс Синглтон на верхней ступеньке лестницы и метнулась в сторону спальни в поисках заветной шкатулки с письмами. Энид и Хелена, дружно занимающиеся починкой моего чайного платья, уставились на меня удивленными глазами...
– Хотите переодеться, мисс? – осведомилась первая, должно быть, привыкшая к подобным выпадам своей уже почти бывшей хозяйки.
– Я собираюсь на прогулку, – ответила мимоходом, распахнув секретер и выискивая нужные письма.
– Да, мисс, лошади уже, должно быть, готовы.
– А? – я глянула на свой наряд и скривилась: зеленая амазонка. Только не лошади. Пожалуйста! Эта бессовестная девица снова собралась миловаться с собственным грумом. Впрочем, в данном случае это мне даже на руку... – Спасибо, Энид, – улыбнулась я еще более удивленной горничной. – Не будем заставлять лошадей ждать!
