– Поверить в то, что отец мисс Синглтон хладнокровный убийца?! Да, мне сложно в это поверить. – И почти умоляюще: – Ну скажи, ты же видел его: он и мухи-то не обидит, не то что воткнет иглу с морфием в вену несчастной девушке.
– … и бедро будущего зятя, – добавила Хелен несгибаемым тоном.
Я застонала, обхватив голову руками.
– Нет, нет, нет, нет, он ведь такой тихий и милый. Никогда и слова поперек маменьке не скажет... Не может он быть настолько коварным. Не верю я в это и все!
– В тихом омуте, как известно... – Хелен многозначительно замолчала. – К тому же, – добавила она, – он заядлый наркоман: это видно уже по его трясущимся рукам и полусонному взгляду... Ты должна была это заметить, признайся честно.
– Сегодня утром у него тряслись руки, ты прав, – не могла не согласиться я. – Только я полагала, что это из-за похорон: думала, он сопереживает родителям Алисии, возможно, представляет на своем месте себя...
– Скорее он не представлял себя без очередной дозы. Теперь-то все это яснее ясного...
И тогда я спросила:
– Но в таком случае выходит, что Алисия с Джоанной шантажировали моего отца... То есть мисс Синглтон шантажировала собственного отца?! Согласись, это звучит довольно бредово.
Хелен задумалась, должно быть, не зная, как согласовать все это между собой, и я сказала: – Я поговорю с ним. Возьму и поговорю с ним напрямую! Скажу, что я все знаю, – посмотрим, как он отреагирует.
– По-моему, это опасно, Кира. Я не стал бы так рисковать...
И я вскинулась:
– Думаешь, он захочет убить собственную дочь?! Нет, не думаю, что он способен на такое. – Потом прошлась еще раз от комода к кровати и решительным шагом направилась к двери: – Пожалуй, я сделаю это прямо сейчас: пойду и поговорю с отцом. Это лучшее решение из всех! И даже не пытайся меня останавливать.
Хелен и не пыталась: только пожала плечами и последовала за мной.
Часы в холле пробили полночь, и это заглушило гулкое эхо наших шагов по парадной лестнице... Уже будучи на последней ступеньке мы услышали грохот в кабинете сэра Синглтона и испуганно переглянулись. Потом, не сговариваясь, бросились вперед и распахнули тяжелую дубовую дверь.
Хозяин кабинета сидел на полу с завязанным на шее узлом от дамского платка и, завидев свою дочь с камеристкой, ворвавшихся в его святая святых, тяжело уронил голову на грудь.
– Она не выдержала тяжести моего тела, – повинился он плаксивым голосом, оттягивая несостоявшуюся удавку пальцами. – Наверное, надо было воспользоваться револьвером, но я слишком труслив, чтобы сделать это... Как, впрочем, и для шприца с морфием: каждый раз вспоминаю мучения бедняжки Алисии и ужасаюсь возможности испытать нечто подобное. Вот и удавиться толком не смог...
– Отец, зачем вы хотели это сделать? – я опустилась на пол рядом с ним и положила руку на его поникшее плечо.
От Синглтона исходило сильнейшее алкогольное амбре – недопитая бутылка виски стояла на его письменном столе.
– Я негодный человек, дочка, – простонал мужчина. – Я негодяй и преступник. Таким, как я, нет прощения... – Потом глаза его вспыхнули надеждой, и он взмолился: – Помоги мне, Джоанна, помоги избавиться от этой муки, засевшей в глубине сердца. Я так больше не могу, понимаешь?
– О чем вы меня просите? – с опаской поинтересовалась я.
– Помоги нажать на курок. Сам я на это неспособен...
Я даже воздухом захлебнулась, услышав подобный ответ, потом стиснула отцовское плечо пальцами и строгим голосом произнесла:
– Даже не думайте. Что на вас нашло? – И тише: – Это все из-за Алисии? Это вы убили ее?
Он поднял на меня полные ужаса глаза, но это длилось не дольше секунды: потом он снова уронил голову на грудь, всем своим видом демонстрируя полнейшее смирение перед судьбой.
– Я не хотел, – захныкал он несчастным голосом. – Меня заставили... Мне пришлось это сделать. Если бы только я мог повернуть все вспять!
– Кто вас заставил? – осведомилась я, и Синглтон простонал:
– Я не знаю.
– Не знаете? – я глянула на Хелен – та казалась такой бесстрастной, что я даже позавидовала подобной выдержке. – Как такое возможно?
– Я заложил все наше имущество, дочка, – продолжал исповедоваться мужчина. – Наш лондонский дом и наше имение в Сассексе – все принадлежит владельцу «Розы Востока». Я у него в руках, и он волен делать со мной, что захочет. Вот почему мне пришлось убить бедняжку Алисию... В противном случае он пригрозил обнародовать мои долговые расписки и отобрать все наше имущество. Выбросить нас на улицу... Сейчас, во время твоего первого дебютного сезона, когда была так велика надежда найти богатого мужа. Я не мог этого допустить и... воспользовался вложенным в мою руку шприцем. – И он заскулил еще жалобнее: – Я не думал, что ее смерть будет такой ужасной. Я только хотел уберечь свою семью от позора...
Противоречивые чувства буквально раздирали меня на части: Синглтон был убийцей, но убийцей настолько жалким, что я невольно прониклась его отчаянием.
– Что такое «Роза Востока»? – спросила я.
– Опиумный притон для джентльменов, – отозвался мужчина. – В районе Сохо...
Значит, вот как называется тот респектабельный «джентльменский клуб», виденный нами сегодня. И я задала новый вопрос, ответ на который знала наперед:
– Каким образом владелец этого заведения получил над вами подобную власть?
Синглтон закачал головой, вроде как не решаясь даже признаться в подобном, однако все-таки произнес:
– Я наркоман, дочка, и долгое время не желал признавать этого: был уверен, что смогу бросить в любой момент... Что опиум не помутил мой разум, подобно другим несчастным. Вот только бросить не удавалось: блаженные грезы, навеянные его парами, казались мне вожделеннее реальной жизни, и постепенно я перешел с опиума на морфий... И доза увеличивалась с каждым разом: с пятнадцати гран до – двухсот сорока. Я больше не знаю, что мне делать... Боюсь того, о чем еще попросит меня этот человек.
– Кто он? – отчеканила я, и Синглтон сморщился, подобно подгнившему яблоку. Что было недалеко от истины, если подумать...
– Не знаю.
– Как такое возможно?!
– Никто не знает его в лицо. Он просто владелец «Розы Востока», но кто он на самом деле, неизвестно никому. Со мной он общался через своих приспешников... Этот человек подобен фантому, ужасу, навеянному его же смертельно опасным товаром. Не надо тебе думать о таком, дочка... – Язык его начал заплетаться, дыхание стало более размеренным. – Забудь все, что я рассказал тебе сегодня. Маменьке не говори... Это ее убьет.
На этих словах он затих и, похоже, задремал.
– Нужно уложить его на диван, – сказала я, и Хелен нехотя подхватила мужчину под руку. С превеликим трудом, но мы перетащили его бесчувственное тело на диван, и я сняла завязанный узлом дамский шарфик с его шеи.
