Неожиданно Кирсти высвободилась из его объятий и, пристально глядя на него, попыталась выровнять дыхание, заметив при этом, что Пейтон дышит так же часто и тяжело.
— Такое больше не должно повториться, — сказала она как-то неуверенно.
— Но ты хочешь меня. — Он протянул к ней руки.
Кирсти попятилась к двери.
— Мало ли чего я хочу.
— Но я могу тебе это дать.
Куда подевалось его красноречие опытного соблазнителя? Он растерял все слова, которые обычно говорят в таких случаях. Страсть затуманила мозг.
— Нет. Я не стану одной из многих твоих любовниц, — заявила она, схватившись за щеколду. — К тому же я хочу сохранить девственность. И если не удастся осуществить наш план, я по крайней мере смогу хлопотать об аннулировании моего брака с Родериком.
И она убежала, прежде чем он нашелся, что возразить. Вряд ли она действительно верила, что аннулирование ее брака возможно. Родерик желал ее смерти и уже пытался убить ее. Кирсти достаточно знает, думал Пейтон, ее заявление — просто попытка заставить его оставить ее в покое.
Он налил себе вина и залпом осушил кубок. Это не остудило жар, бурливший в его крови. Еще ни одну женщину он не желал так, как Кирсти. Он старался быть истинным джентльменом и не предпринимать попыток ее соблазнить. Но этот обжигающий поцелуй положил конец всем его иллюзиям. Не зря он прослыл покорителем женских сердец. И он не отступит, не сдастся, пустит в ход все свое умение и опыт. И не успокоится, пока Кирсти не окажется в его постели.
Глава 5
— Он просто хочет залезть к тебе под юбку.
Кирсти чуть не упала — хорошо, успела опереться о неровную каменную кладку здания, возле которого они стояли. В изумлении она уставилась на хмурого Каллума. Мальчик был переодет, и большая шапка, скрывавшая его яркие волосы, затеняла зеленые глаза. Кирсти призадумалась. Как давно Каллуму запала в голову эта мысль? Уже восьмой день они выходят вдвоем в город и каждый вечер сообщают добытые сведения Пейтону и Йену. Но только сегодня мальчик сказал, что Пейтон пытается ее соблазнить.
А между тем Пейтон соблазнял ее весьма старательно, подумала она, заставляя себя успокоиться. Постоянно дотрагивался до нее, ненавязчиво, но с чувственным видом. Старался сорвать поцелуй-другой, говорил слова, от которых кровь быстрее бежит по жилам. Кирсти поморщилась — разумеется, ей следовало быть готовой к подобному. Каллум был сообразительным мальчиком, к тому же рано понабравшимся уличной премудрости, — как же ему было не понять, что происходит на его глазах?
— Мало ли что он хочет, еще неизвестно, что он получит, — сказала она. И они двинулись дальше.
— Говорят, он и камень может соблазнить.
— Ну, это чересчур. Мужчина он красивый, нравится женщинам, умеет соблазнять. Лучше или хуже других мужчин, этого я тебе сказать не могу. Но не забывай, что я — мужняя жена и дала перед алтарем обет.
— Это с Родериком-то?
— Да, не такого мужа я хотела, и гореть ему в аду, этому извращенцу, убийце, негодяю! Но он все равно мне муж, и обет я дала перед лицом Господа. Пейтон же, судя по всему, привык к женщинам, которые на подобные вещи не обращают внимания. Слишком долго он пробыл при дворе.
Какое-то время Каллум шел молча, затем, глядя на свои новые мягкие сапоги, заметил:
— Но он же не возвел тебя на супружеское ложе. Родерик, я имею в виду. Значит, никакой он тебе не муж.
— Я нашего супружества не расторгала.
— Зато он расторг — если за пять лет ни разу не исполнил супружеский долг. Ничто тебя не связывает с этим человеком — просто надо найти какого-нибудь церковника, который признал бы, что ваш брак никакой не брак, и подписал бы тебе о том документ, или что там положено. Думаю, ты и сама это прекрасно знаешь, так же, как и сэр Пейтон. Так что нечего упираться.
— Пейтон мне не муж.
Каллум что-то буркнул, наверняка ругательства, и покачал головой:
— Какое это имеет значение? Тебе ведь нужен мужчина, я знаю.
В голосе его прозвучали мрачные нотки, и Кирсти призадумалась: а не переживает ли Каллум сейчас свою первую влюбленность — в нее? Если так, то ей следует быть очень осторожной в словах. Если мальчик испытывает к ней подобные чувства, то нельзя ни открыто признавать их существование, ни игнорировать. Придется продумывать каждый свой шаг.
— У сэра Пейтона было очень много женщин, если даже принять на веру только половину того, что о нем рассказывают. Я не хочу быть одной из них.
Каллум ухмыльнулся:
— Он, конечно, ходок еще тот. Но думаю, к тебе относится не так, как к другим. — Он пожал плечами. — Повидал я и мужчин, и женщин, знаю, что они вместе выделывают, но ни разу мне не случалось видеть, чтобы мужчина и женщина играли в такие игры, в какие играете вы. В местах, где я вырос, мужчина, если ему приглянулась девчонка, берет ее, и все, а потом платит за удовольствие или пощечин надает, чтоб не выла, ну, или женится. А вы и целуетесь-то, и намекаете, и краснеете, и спорите. Глупость какая-то.
Кирсти с трудом сохраняла спокойствие. Ее привел в ужас рассказ Каллума о нравах, которые он наблюдал в его прежней жизни. В то же время ей показалось смешным, как Каллум воспринял их с Пейтоном любовные отношения.
— Существуют правила, Каллум. Правила эти гласят: замужняя женщина должна хранить верность мужу. И еще: девица должна дарить свою невинность только супругу, с которым обвенчана. Вынуждена признать, что в обществе сэра Пейтона мне очень хочется наплевать на эти правила, но тогда я окажусь ничем не лучше всех этих прелюбодеек, куртизанок и распутных вдов, которых он укладывал в постель.
— Ах, вот оно что. — Каллум понимающе кивнул. — Гордость!
Кирсти только плечами пожала:
— Скорее всего гордость.
— А как ты думаешь, что в конце концов возьмет верх — гордость или вожделение?
— Сама не знаю, — тихо призналась Кирсти.
— А если ты станешь жить с ним, то будешь счастлива?
Кирсти поколебалась, затем, вздохнув, сказала:
— Думаю, да.
— Тогда поступай так, как тебе хочется. Ты заслужила счастье.
— Может быть, и так. Но с мужчиной вроде сэра Пейтона счастье будет быстротечным. А потом страдания. — С этими словами она скользнула в тень стены, окружавшей сиротский приют. Каллум быстро присоединился к ней.
— Ну, я тебе только одно скажу насчет этого самого дела, — прошептал Каллум. — Если вдруг решишь, что пора тебе наконец узнать немного радости и веселья, я возражать не стану. Это чистая правда. И убью любого, кто посмеет оскорбить тебя нехорошим словом.
— Спасибо тебе, Каллум. — Не обращая внимания на то, как он, ссутулив худые плечи, весь сжался, отстраняясь от нее, она поцеловала его в щеку. — Какое бы решение я впоследствии ни приняла, твое мнение для меня очень ценно. — Она принялась внимательно вглядываться в большое, крытое тростниковой крышей строение приюта, в который Родерик, жаждавший утоления своих темных страстей, частенько наведывался. — Что-то здесь очень тихо. Придет ли злодей сегодня? Пейтон говорит, что многие родители без лишнего шума увозят своих детей подальше от него. И с каждым днем число их растет. Очень скоро Родерик отправится на охоту за новыми жертвами.
