— Это было бы чудесно. У Каллума появилось бы свое имя, семейное наследие, даже свой клан — это принесло бы ему много пользы. — Она слегка нахмурилась, когда Пейтон обхватил ладонями ее голову и привлек к себе. — Отойди. Я устала от этих игр в любовь.
— Я тоже устал, — сказал он, и губы его легко коснулись ее губ. — Устал от твоей постоянной борьбы с чувством, которое вспыхнуло между нами. Устал ждать твоего «да».
— Бедный мальчик. Пойми наконец, что девушка может сказать тебе «нет».
Кирсти так хотелось ответить на его ласки, но страсть, которую Пейтон возбуждал в ней, пугала ее.
— Такого пока не случалось, — насмешливо произнес он и едва не расхохотался, такое оскорбленное выражение появилось на ее лице. — Ведь ты хочешь сказать «да», девочка, — сказал он и поцеловал ее. — Скажи «да», — шепнул он, касаясь губами ее шеи.
— Не могу. Я замужняя женщина.
— Ты — вдова, не ставшая женой.
Продолжая целовать ее, Пейтон расшнуровал ей жилет, и рука его проникла под блузку. Он ласкал ее груди, теребил соски и довел Кирсти до изнеможения.
Не в силах больше сопротивляться, она обвила его шею руками и прильнула к нему. Опомнилась она, когда почувствовала, что он гладит ее между ног. Сделав над собой усилие, девушка вырвалась из его объятий и бросилась бежать.
В дверях она столкнулась с Йеном, едва не сбив его с ног, и помчалась дальше.
— Эта женщина твердо решила превратить меня в калеку, — сказал Пейтон, наливая себе кружку вина в надежде, что несколько стаканов потушат пожар желания. Он обернулся к Йену и, заметив, что тот хочет что-то сказать, быстро добавил: — Я не в настроении выслушивать шутки. Одно слово о том, что я, должно быть, старею и теряю свое очарование, и я за себя не отвечаю. — Он залпом выпил вино и снова наполнил кружку.
— Может, девушка вас не хочет, — сказал Йен.
— Хочет. Так же сильно, как я ее.
— Ведь она девица, к тому же соблюдает супружеский обет.
— Это мне известно.
— Тогда почему бы вам не оставить ее в покое? — спросил Йен, усаживаясь.
— Не могу, — рявкнул Пейтон, затем вздохнул и запустил в волосы пятерню. — Я просыпаюсь по ночам весь в поту и с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься в ее комнату, не забраться в ее постель и не овладеть ею.
— Так поступать нехорошо. Ведь она не похожа на женщин, с которыми вам приходилось иметь дело.
— Я знаю.
Йен вытянул ноги, некоторое время пристально смотрел на свои сапоги, затем вновь перевел взгляд на Пейтона.
— Ну, затащите вы ее в постель. Что дальше?
— Снова потащу. Йен поморщился.
— Не знаю. Может, после двух-трех недель безумной любви до потери сознания ко мне вернется рассудок, и я вновь стану хитроумным парнем.
Йен расхохотался.
— Как только станет известно, что она живет под одной крышей со мной, все решат, что мы с ней любовники, независимо от того, оставлю я ее в покое, как ты говоришь, или нет. А, учитывая тот факт, что она состояла в законном браке в течение пяти лет, никому и в голову не придет, что я соблазнил невинную девицу. Можешь считать меня несправедливым, даже жестоким, я не стану строить никаких планов на будущее, прежде чем не пойму, что на меня нашло.
— Может, это и к лучшему. — Йен налил себе вина. — Как вы думаете, она действительно попыталась бы сегодня убить этого негодяя? — спросил он, снова усаживаясь.
— Нет, — ответил Пейтон. — Она еще в замке передумала и потихоньку продвигалась к дверям. Увидела Авена и решила, что это Каллум.
— Вы объяснили ей, почему мальчики похожи, как близнецы?
— Я рассказал ей то немногое, что мне известно. Она на это никак не прореагировала. А тебе удалось раскопать что-нибудь?
— Его мать звали Джоан. Она была младшей дочерью свинопаса. Этот свинопас еще жив. Я собираюсь потолковать с ним в скором времени. Боюсь только, что не сдержусь и крепко отделаю этого дурня. Он, видите ли, выставил бедную девочку за дверь, едва узнал, что она брюхата. Люди думают, что он прекрасно знал, кто такой Каллум.
— Вот негодяй! Как он мог обойтись так с собственной дочерью?
— Думаю, об этой ветви семейного древа Каллуму рассказывать совсем не обязательно.
— И верно, ни к чему. Возможно, ему это известно, но я не стал бы проверять. Сообщи, если узнаешь что-нибудь еще, — сказал Пейтон, вставая. — А я попробую выяснить, не знает ли сэр Брайан что-нибудь о некой Джоан, дочери свинопаса, когда отправлюсь завтра в замок. Что ж, день выдался нелегкий, и если исходить из опыта предыдущих двух недель, то и ночка будет не из коротких. Выспись хорошенько, — добавил он со вздохом и направился к своей по-прежнему, увы, пустой постели.
Заслышав шаги Пейтона, Кирсти вцепилась в одеяло. У двери ее спальни он помедлил и пошел дальше, в свою комнату. Она с трудом сдержалась, чтобы не выбежать ему навстречу, и злилась на себя.
Этот мужчина хуже чумы. Она до сих пор не могла прийти в себя после любовных игр, которые он с ней затеял. Соски были напряжены и ныли. А главное — она все еще ощущала его пальцы между ног. И вспоминала об этом с удовольствием. А ласковые слова, которые он ей нашептывал, как ни старалась, не могла забыть.
Кирсти пришла в ярость — до чего же, оказывается, она слаба!
Да, эта ночь будет очень длинной.
Глава 7
Каллум и Мойра сразу же подняли глаза на Кирсти, едва та вошла в комнату, служившую детям спальней. Они сидели, скрестив ноги по-турецки на постели быстро поправлявшегося Робби, который полулежал на куче мягких подушек. Кирсти улыбнулась детям и поставила поднос с подслащенными медом овсяными печеньями и прохладным сидром.
— Ну, мальчик мой, — обратилась она к Робби, — ты очень неплохо выглядишь, и очень скоро, думаю, тебе можно будет встать с постели.
— Я хотел встать уже сегодня, но Крошка Элис не разрешила, — недовольно ответил Робби.
Кирсти обрадовалась. Желание встать с постели после болезни — верный признак выздоровления.
— Нужно слушаться Крошку Элис, мой мальчик. А теперь съешь-ка то, что она прислала тебе. Ты должен как следует есть, а то ведь кожа да кости. Дэвид, Алан и Уильям уверяли меня, что в жизни не пробовали таких вкусных овсяных печений.
— Они снова вертятся в кухне возле Крошки Элис? — спросил Каллум.
— Да. Они к ней привязались, — ответила Кирсти.
— Мало сказать, привязались. И к ней, и к Йену Сильному.
— Что ж, они люди хорошие.
— О да. Но Йен Сильный не учит их сражаться. Они еще слишком малы.
— Только через несколько лет придет их черед учиться искусству ратоборства.
