Гетен даже не пришел посмотреть на меня, когда я проснулась, но я от него подобного поступка и не ждала. Хорошо, что не пришел, а то бы дело кончилось убийством… а я еще слишком молода, чтобы погибать из-за того, что один идиот вздумал играться с эо.
Зато пришли практиканты, все трое. Я не стала ничего спрашивать, по их трагичным лицам сразу все стало понятно. Первым заговорил Матео, который и не пытался скрыть жалость:
— Черт побери, ты плохо выглядишь. Но ничего, пара дней на регенерационном, и будешь, как новенькая. Только это ужасно болезненная штука.
— Знаю, — кивнула я. Действие обезболивающего уже заканчивалось, и я начинала чувствовать боль в плече, руке, вообще всей правой половине тела. Скоро мне вколют повторно обезболивающее, но оно не избавит меня полностью от болевых ощущений.
— Бедняжка, — протянула сочувственно Дена Моран, но только слепой не заметил бы, что она довольна тем, что я «выбыла из игры» и она вновь станет единственной дамой в маленьком мужском коллективе. — Ладно хоть браслет не пострадал, а то начались бы проблемы с перемещением по станции.
Дейриган присел аккуратно на край кровати, голос его был полон сочувствия:
— Тебе придется перейти из оранжереи в другое место, когда выздоровеешь. Гетен очень расстроен тем, что пропали образцы.
— Расстроен? — всплеснул руками темпераментный Матео. — Он разорался, что в жизни не возьмет больше ни одного волонтера, нас заодно назвал идиотами, и закрылся в лаборатории.
— Не принимай на свой счет, Кэя, — поспешил успокоить меня Дейриган. — К твоей работе у нас никаких нареканий. Просто… бывает. Досадная случайность. Главное, не переживай обо всем этом, отдыхай себе, выздоравливай. Поверь, так даже лучше.
— Лучше?!
— Матео имеет в виду, что лучше лежать в медмодуле с переломанной рукой, чем работать рядом с Гетеном, — уточнила Дена.
— Но вы работаете и вам нравится, — горько сказала я.
В том, что по дурости Мичи я потеряла возможность видеться с Дейриганом, есть что-то фатальное. Как и во всей моей затее с браком, иначе бы я так не рвалась сюда, на станцию. Что-то меня влекло сюда, тянуло на уровне предчувствий. Но вот я здесь, и что? Падаю в обмороки, падаю с кровати, путаю душевые, ломаю кости… Может, не стоило полагаться на интуицию? Может, права была Нери, говоря, что мне еще рано думать о муже, браке?
— Как Мича? — спросила я, только чтобы не раскиснуть окончательно.
— Он рвался к тебе зайти, но его сразу увели. Выясняют, что у него произошло с эо, почему он не смог с собой совладать.
— Да со всем он совладал. Только не подумал, в какую сторону швыряет установку, — зловеще проговорила я, даже радуясь, что его нет поблизости. Я бы ему сказала пару ласковых…
У Матео, который постоянно ассистировал Гетену, замигал передатчик. Практикант ответил, послушал и посмотрел взволнованно на своих коллег:
— Гетена ждут на совещании. Это опасно для жизни, но я попробую его вытащить. Дейри, тебе в оранжерею. Дена, примешь в сортировочной новые реактивы. А ты, Кэя, не кисни, радуйся отдыху.
— Мы еще зайдем, — елейно проговорила Дена и потянула за собой Дейригана.
Да, зайдут пару раз, и на этом все. У них свои заботы и исследования, и своя компания. Практиканты ушли, я осталась лежать на кровати и думать о том, как несправедлива порой бывает жизнь.
Я проснулась ночью, захотев в туалет. В медмодуле кроме меня больных не было, поэтому я без стеснения простонала, когда почувствовала тяжесть в плече и руке. Казалось, они стали каменными, но при этом еще и болели… Что за дрянное обезболивающе мне колют? Человечество постигает тайны путешествий во времени и в другие пространства, а от боли до сих пор не найдено блокатора?!
Ворча про себя и негодуя на всех и вся, я неловко поднялась с кровати и пошла на тусклый свет из коридора. Врач отказывался ввести меня в сон до полного исцеления, аргументируя это тем, что так регенерационное будет работать не в полную силу и процесс выздоровления затянется. А я еще согласилась с ним, не желая казаться изнеженной особой.
Теперь не скажешь: «Уважаемый, мне больно, мое плечо превратилось в камень! Усыпите меня скорее, пожалуйста!» Споткнувшись о соседнюю кровать в темноте, я прокляла свое дурацкое зрение и не менее дурацкие принципы молча сносить тяготы и вышла в коридор.
Ночью на станции и без того тускловатое освещение становилось хуже. Найдя туалет и сделав свои дела, я вышла. Спать больше не хотелось, хотелось выпить воды. Вздохнув — я все никак не могла перестать себя жалеть — я прошла дальше по коридору туда, где должна была дежурить медсестра. У нее в закутке есть холодильная камера и всякие концентраты, помогающие оздоровиться.
Подойдя к двери, я уловила задыхающийся стон. Кроме меня здесь нет больных… Затаив дыхание и подобравшись, я прислушалась — в отличие от зрения, мой слух был бесподобным. Стоны стали отчетливее, я уловила даже скрип.
«Так вот как дежурят медсестры», — усмехнулась я понимающе. А она молодец, ничего не скажешь — нашла, как приятно провести рабочие часы. И ее партнер тоже молодец, раз она так рвано дышит…
Но воды-то я хотела по-прежнему, а холодильная камера в ее «кабинете». Не прерывать же любовников? Придется пройтись дальше, из медмодуля в переход, там стоит автомат с напитками и закусками.
Я пошла к выходу из медмодуля; мои мысли потекли в область плотских утех, я вспомнила своего первого и единственного любовника. Именно любовника: он не был моим другом или моим партнером. Зато он был другом моего отца, его доверенным лицом.
Мне тогда как раз исполнилось двадцать три, я осталась единственной дочерью Рода на содержании — остальные мои сестры уже разъехались по своим домам или квартирам, начали обретать самостоятельность. Ксана стала вхожа в Золотой круг, круг самых родовитых центавриан Ланмара, Нери показывала успехи в спорте — ее называли самой сильной девушкой спортивного клуба, Мэй удачно вышла замуж и тем самым поспособствовала сделке, весьма выгодной нашему Роду. Одна лишь я никаким успехом не могла похвастать; меня грызла тоска, да еще и отец в очередной раз дал мне понять, что я для него — недоразумение, иждивенец. Эмоциональная по натуре, обидчивая, я захотела немедленной мести.
В голову мне пришла безумная, но захватывающая идея — испортить отношения отца и его друга. Друг, к слову, был точно таким, как Хакан, мой отец — холодным, сдержанным, бессердечным; его уважали и ненавидели, он слыл ублюдком, но ублюдком умным.
Сама не знаю, как я додумалась до такого, как мне хватило нахальства и смелости, но я поймала момент, пока отец находится в кабинете, а сама подловила его друга в коридоре и, не мешкая, поцеловала.
По моей задумке отец должен был выйти и узреть, как мы обжимается. Да, это была в высшей степени глупая идея, скорее мне бы влетело за распущенность, и сильно, чем я бы навредила их дружбе. Это сейчас я все понимаю, а тогда я не думала — тогда мне хотелось сделать хоть что-то, чтобы умерить обиду в душе, заставить умолкнуть внутренний голос, твердящий, что я никто и звать меня никак.
