Закончив, я сдернула полотенце с верха кабинки, прикрыла им наготу и вышла…
…Столкнувшись при этом с мужчиной.
Встреча вышла неожиданной; я впечаталась в его грудь лбом. Отскочив, я коснулась лба — на нем появилось что-то масляное. Что это… такое? Откуда здесь мужчина? Да еще и обнаженный? Может, меня еще не отпустило после полета и это галлюцинация? Однако, какая интересная галлюцинация: высокая, загорелая, с мощными плечами, на которых накинуто полотенце. Мне хватило самоконтроля, чтобы не опустить взгляд ниже. Однако и то, что открывалось выше, впечатляло.
Лицо незнакомца являло собой сочетание грубого и красивого: резкие черты лица, но линия губ мягкая, глаза невинного голубого цвета, но при том хищно раскосы и смотрят отнюдь не невинно.
Орионец. Прямо-таки типичный образчик.
Придерживая полотенце руками — не допусти Звезды свалится! — я сказала:
— Вы перепутали. Это женские душевые.
— Да-а? — протянул он, разглядывая мои волосы, плечи.
Я нахмурилась. Что этот тип себе позволяет? Мало того, что нарушил правила, так еще и смотрит непристойно. Эдак своим наглым взглядом и до ног доберется, а потом пожелает и остальное увидеть.
Я хотела добавить, что он должен уйти, но орионец меня опередил:
— Уверены, что сами ничего не спутали?
— Да, уверена! Вы так и будете стоять здесь и демонстрировать себя?
— Почему бы и нет? Мне смущаться нечего, да и зрители имеются, — усмехнулся мужчина. От звука его густого грубого голоса мне стало не по себе.
— Наготы не смущаются только животные, — со всей возможной холодностью сказала я.
Стрела попала в цель — с лица орионца сползла усмешка. А еще на меня отчетливо повеяло угрозой. Хоть этот тип и младший, но энергетика у него сильная.
«Тип» прошел мимо и зашел в ближайшую кабинку. Я услышала, как он включил воду.
— Вы не собираетесь уходить?
— Зачем? — отозвался орионец весело. — Душевая-то действительно мужская.
Где-то в коридоре послышался неясный шум. Допустив на секунду, что орионец прав и что до возможного позора у меня осталось совсем мало времени, я метнулась к своему шкафчику, открыла его браслетом, сграбастала все вещи в охапку и успела заскочить в одну из душевых кабин до того, как открылась дверь.
…Внутрь шумной толпой ввалились мужчины, судя по разговорам — младшие.
Костеря себя за ошибку, я одевалась со всей возможной скоростью и надеялась, что никто не запомнит меня, кода я выйду. Хотя, о чем я? Этот здоровый орионец всем потом выложит, что зеленоглазая центаврианка спутала душевые. А так как зеленоглазых среди центавриан мало, меня на станции вычислят сразу.
А, плевать! Сейчас главное — уйти отсюда!
Я решилась и вышла из кабинки.
«Ничего страшного», — успокаивала я себя, обходя опешившего лысого мужчину в рабочем комбезе. Смех и разговоры, до того заполняющие душевую, смолкли. Хорошо, раздеться успел только один, внимания толпы голых мужчин я бы не выдержала и точно психанула. Путь до двери казался мне нескончаемо длинным, наконец, я ткнула на кнопку и дверь выпустила меня наружу.
Только тогда я рассмеялась нервно: а повезло этим младшим! Посмотрели на ножки высокородной центаврианки!
Спустя час мой передатчик замигал: кто-то строгий и молодой велел идти в оранжерею. После инцидента с душевой я уже успела привести себя в порядок — высушить и заплести волосы в косу, примерить рабочий комбез. И, самое главное, дала себе установку больше об этом не вспоминать. Да, ошиблась, да, была резковата с тем мужчиной. Но и он не должен был так на меня смотреть!
Я немного заплутала в переходах между модулями, главным образом потому, что с удовольствием осматривалась. Все куда-то спешили, были чем-то заняты, вдохновлены или обеспокоены. Пройдя очередной переход, я сверилась со схемой станции и нашла путь, ведущий в оранжерею.
Огромная дверь отъехала в сторону.
Как светло! Я задрала голову, чтобы лучше разглядеть прозрачный купол; желтым кружком зависло высоко над ним одно из гебумианских светил. Глаза заслезились, и я опустила голову. Помимо мягкого света, здесь царили разнообразные запахи: сладкие, терпкие, пряные ароматы цветов смешивались с тяжелым духом земли и химозными нотками удобрений. Я шагнула куда-то вбок, пропуская девушку с пищащим устройством в руках.
— Унсури? — навстречу мне вышел юноша.
Среднего роста, худощавый, он был одарен мягкой красотой. Если сравнить его лицо с работой художника, то последний явно недодал выразительности чертам, тонкими штрихами обозначенными на белом полотне лица, зато на глаза не пожалел синей краски. Я обратила внимание и на волосы — волнистые, светлые, они отросли длиннее плеч; чтобы не мешались, юноша убрал их в небрежный хвост.
И все же, при всей внешней хрупкости этот парень способен сойтись с рептилоидом без оружия, и не погибнуть. Эти тонкие кости под кажущейся слишком нежной кожей практически не способны сломаться, а эти темные глаза видят гораздо больше, чем глаза остальных рас людей — энергетические поля, эо-импульсы живых существ и прочее интересное.
— Блага, — сказала я.
— Ага. Я Ларио Гетен, твой куратор. Захочешь заценить биографию — милости просим в Сеть, информация открыта. Тратить время на объяснения, кто я и чем здесь занимаюсь, считаю преступным, — заявило неземное создание и пригляделось куда-то выше моей головы.
«Изучает ауру», — подумала я.
— После полета ты еще не оклемалась, покачал головой лирианец. — Это никуда не годится.
Я и слова не успела сказать, как он опустил свою тонкую, по-девичьи нежную ладонь мне на лоб. Меня как будто окутало невесомым облачком; тепло живительной энергии наполнило прорехи в энергетике. Ну, почему вчера не он нас в медмодуле встречал?
Кивнув, Гетен убрал руку:
— А вот теперь порядок. Только не распространяйся, что я тебя подлечил — здешние медики считают, что поправка энергетических полей портит биометрические настройки браслетов.
Юноша — хотя на самом деле ему, должно быть, лет совсем не мало — махнул рукой, показывая, что я должна следовать за ним.
— Скажу сразу: ты здесь как волонтер, даже не как практикант, из этого вытекает, что практически во все интересные места доступ тебе будет закрыт, а работа будет скучной. Так что не жаловаться!
— Никаких жалоб, — согласилась я.
— Предупреждаю: передо мной выслуживаться бесполезно, стремиться угодить — тем более. Видеть меня ты будешь редко. Мои практиканты будут говорить тебе, что делать. С вопросами и проблемами к ним. Хочешь положительную характеристику — не мешай практикантам работать, точно выполняй их указания. Покажешь себя хорошо — в следующем году можешь попасть сюда уже на практику.
