— Жалобы? — я недобро ухмыльнулась. — Есть.
— Меня интересуют только вопросы вашего здоровья, гражданка. Есть, на что жаловаться?
— Нет.
— Тогда пройдите за мной.
— На допрос? — с вызовом спросила я.
— Нет, в медицинский модуль.
Меня действительно отвели в медицинский модуль. Там немногословная строгая медсестра проверила мои показатели здоровья и стала готовить препарат для введения внутримышечно. Я резко дала понять, что не нуждаюсь ни в каких поддерживающих препаратах. Как ни странно, женщина настаивать не стала, как и лейтенант.
Мне предложили принять в медмодуле душ, и выдали нижнее белье, простой черный костюм и обувь. Вероятно, все это было частью форменной одежды курсанток.
В джунглях я мечтала о настоящем душе, но, когда мое тело, наконец, оказалось под упругими, восхитительно теплыми струями воды, я не испытала ни толики удовольствия. Наскоро вымывшись и хорошо промыв голову, я вышла из душа, тщательно растерлась полотенцем и облачилась в одежду. Приведя себя в порядок, я обнаружила, что мне пожаловали еду — простую, без изысков, качественную. В еду они могли добавить, что угодно, любой препарат, но, поразмыслив, я пришла к выводу, что если они и хотели что-то узнать от меня, то я была бы уже в той страшной комнате допроса, и находилась, обездвиженная, в том кресле-фиксаторе…
Как только я поела, в медмодуль вернулся лейтенант. На этот раз, осмотрев меня, он остался доволен и перешел к делу:
— Я надеюсь, вы понимаете, что в данной ситуации резкие высказывания и необдуманные поступки могут вам дорогого стоить.
— Да, понимаю.
— Хорошо. В первую очередь хочу вас уверить, что вы в полной безопасности и ничего вам не угрожает.
— Хотела бы я верить вам, товарищ лейтенант.
— Вы имеете все основания верить мне, гражданка. Вы сегодня же будете возвращены на станцию «Найрив» и продолжите там свою деятельность, словно ничего и не было. Но мы с нашей стороны вынуждены просить о кое-каких уступках… уступках, которые выгодны и вам тоже, гражданка.
Я насторожилась. Нигай здесь главный, но он все еще не появился, а со мной обходятся весьма любезно. Кажется, мои пессимистические прогнозы оказались ошибочными…
— Прошу вас, пройдемте за мной.
Я последовала за лейтенантом в другую комнату, в которой с удивлением обнаружила Локена. Орионец, как и я, уже вымылся, переоделся, поел и, судя по следу на руке, еще и подлечился. Увидев меня, мужчина улыбнулся:
— Приятно вернуться к благам цивилизации, да, Унсури? — спросил он; глаза его ярко сверкали, как сверкают драгоценные камни на свету. Откуда такое воодушевление?
— Да, приятно, — отозвалась я и, выразительно посмотрев на лейтенанта, добавила: — Но еще приятнее было бы вернуться скорее на станцию.
— И вы вернетесь, гражданка. — Предложив мне сесть, лейтенант, сцепив за спиной руки в замок, сказал: — Вы оба, конечно, в курсе дела, поэтому скажу прямо: вы должны молчать о том, что произошло. Когда вас спросят, где вы пропадали и чем были заняты все это время, вы ответите следующее. Несколько гибридов бежали с базы. Профессор Гетен любезно согласился военным помочь найти их. Вы, Локен, и вы, Унсури, тоже вызвались помочь. Как только гибриды были найдены, вы вернулись на станцию. Такова будет официальная версия.
— Отлично, — кивнул Локен. — Полагаю, гибриды найдены не вашими людьми?
— Это следует спросить у вас, Локен, какими именно людьми были найдены гибриды, — сухо ответил лейтенант.
Мое сердце забилось быстрее, но уже от радости. Значит, дело не провалено? Значит, гибридов выследили и нашли не военные, а люди неведомых спонсоров Гетена? Я повернулась к орионцу. Вот и ответ, почему он так весел, почему так сверкают его глаза!
— Капитан Нигай, я полагаю, в космопорту? — спросила я дрогнувшим голосом.
— Да, капитан в данный момент решает вопрос с гибридами. Повторяю: в ваших же интересах не распространяться о том, что случилось. Вы вернетесь на станцию и продолжите работу. Если будете держать рот на замке, все мы останемся довольны.
— Разумеется, я буду держать рот на замке, — усмехнулся Локен.
— А вы, Унсури, что скажете? — военный пристально на меня посмотрел.
— Тоже буду молчать.
— Хорошо. Мы не станем подписывать никаких документов о неразглашении, чтобы не осталось документальных свидетельств. Но имейте в виде мои предостережения…
— Мы вас поняли, — ответил за нас двоих орионец.
— В таком случае, если вы готовы, уже ждет аэрокар, который доставит вас на станцию.
— Мы готовы, — поспешно сказала я, и лейтенант кивнул, позвал нас за собой, чтобы вывести.
Шагая по коридорам базы, я мысленно возносила хвалу Звездам и благодарила их за милость. И, хотя слова военного были полны угрозы, я понимала, что им самим выгоднее замять это дело. Нигай, наверняка, в бешенстве сейчас, и ему не до меня. Если повезет, он и не вспомнит обо мне в ближайшее время. А это значит, что я имею все шансы выйти сухой из воды!
Аэрокар уже подлетал к станции, когда Локен подсел ко мне. Препарат, который ему ввели в медмодуле военной базы, подействовал быстро и вернул орионцу силы, уверенность и плавность движений. О недавнем отравлении, чуть не стоившем Локену жизни, ничего не говорило.
— Как ты, Унсури? — миролюбиво спросил он.
— Нормально.
Орионец усмехнулся и, протянув руку, провел по моей щеке нежным движением. Эта неожиданная ласка обожгла меня.
— Ты что? — прошипела я. После того происшествия в лесу, когда Локен меня поцеловал, а я ввиду помрачения рассудка ответила, я твердо решила держаться от этого голубоглазого субъекта подальше.
— Определенно, в тебе есть что-то кошачье, — выговорил он тягуче, растягивая слоги в словах. — Шипишь и то по-кошачьи.
— Если тебе что-то нужно, говори сразу.
— Не кусайся, — попросил он, и снова поднял руку, но на этот раз коснулся не моего лица, а воротника костюма. Поправив его, орионец склонился ко мне и тихо, ласково, почти интимно, пригрозил: — Послушай меня, Унсури, и сохрани сказанное в самом надежном уголочке своей памяти, потому что повторять я не стану. Если тебе захочется потом, в долгосрочной перспективе, рассказать кому-то о гибридах, Гетене или ублюдочном Нигае, не делай этого. Откроешь рот — пожалеешь.
— Я это уже поняла.
— Сочти мои слова не угрозой, а советом. Добрым советом. Как только закончишь работу на станции, улетай домой и сиди тихонько под защитой Рода.
— Я была бы рада улететь домой сейчас же, — сказала я, ничуть не лукавя.
Да, будь моя воля, я бы покинула эту треклятую планету как можно скорее… Какая ирония! Я летела сюда за Каркано, желая начать на него охоту, но сама попала в ловушку, устроенную Гетеном. А самое обидное в том, что я даже не была объектом охоты — я была лишь приманкой для дичи. Приманкой для Нигая.
