Вот так все в жизни путано и противоречиво. Хотелось бы сказать Рэй – «Дерзай, детка, твоя судьба в твоих руках», но я вспомнила про Милу и сказала другое:
— Уйдешь из Рода, и останешься без семьи, денег и дома. От тебя могут отказаться даже друзья.
— Но ты ведь выдержала.
— Не сравнивай! Я всего-то поступила в академию, а ты хочешь уйти из семьи.
— Из Рода, — поправила Рэй. — Семья и Род – разные понятия. Кстати, я все никак не могу понять, что же ты искала в кустах в секторе Тулла?
— Следы эо-ши.
— Зачем?
— Было нужно.
— Для очередной «дурости»?
— В точку.
— За стрельбу по хауми можно загреметь в колонию-поселение на долгий срок, и это не говоря о компенсации. Да и следов эо-ши там не было, а если и были, то их подчистили.
— Так я и думала.
— Но ведь твоя «дурость» все равно сработала?
— Ага.
— Я в этом не сомневалась, — Рэй загадочно улыбнулась, и я поняла, что последними своими словами подтолкнула центаврианскую принцессу к решительным действиям.
— Почему ты вообще пошла за мной вчера? — спросила я.
— Предложить помощь, — ответила Рэй удивленно. — Я же сказала тебе об этом. Хотела бы тебя ликвидировать, сделала бы это.
— Вчера ты, вообще-то, была моим врагом по тактике. Как я могла тебе верить?
— Да кому интересна эта тактика? — вспыхнула центаврианка. — Все эти учения, беготня, ползанья по земле… Меня уже тошнит от всего этого!
— А мне тактика интересна.
— Потому что для тебя это творчество, а для меня – нудная обязанность.
— Вот и делай выводы.
— Уже сделала.
Я зевнула и направилась к кровати. В комнате все еще стоял тяжелый запашок от «трупов», но дышать можно было. Стянув костюм, и не позаботившись о том, чтобы повесить его в шкаф, я легла на кровать. Рэй постояла еще немного у окна, а потом подошла к шкафу за купальником.
— За баллами пойдешь? — после очередного зевка спросила я.
— Нет, плавать. Просто плавать.
Но вид у центаврианки при этом был такой, будто она задумала хитрость.
«Проживание со мной в одном номере не прошло для Рэй бесследно. Я заразила ее дуростью», — подумала я печально.
Глава 17
Последний день на Хауми. Все практиканты сдали тактику и «шестерочку», и утром после завтрака, не нарушая заведенного порядка, Солд собрал нас у входа в корпус:
— Блага, товарищи курсанты!
— Блага, товарищ лейтенант!
— Поздравляю с окончанием практики. Все вы справились с заданиями и показали, на что способны.
На мужественном лице Солда не показалось и тени улыбки. Видимо, здорово мы его достали…
«Не напади Тулл на местного, Солд бы не прилетел и не был бы вынужден за нами присматривать взамен того цента», — подумала я.
— Прошу капитанов выйти вперед и сдать планшеты.
Капитаны вышли из строя и по очереди протянули куратору планшеты, где должны были вести дневники тактики, заносить планы «операций», отмечать выделившихся членов команды.
— По данным планшетов и записей буду подсчитаны ваши командные баллы, по данным отеля – баллы индивидуальные. Общие итоги будут представлены на табло в главном корпусе академии в первый учебный день. Что касается сегодняшнего дня: к ужину вы должны собрать одежду, которую вам выдавали, сдать ее управляющей, привести свои номера в порядок и надеть форму академии, в которой прилетели. В двадцать два часа по местному времени мы сядем в аэробус и отправимся на станцию. Поэтому! — рявкнул вдруг куратор. — Не пить, не драться, не нажираться! Вы должны быть свежи и здоровы к моменту полета, иначе останетесь на станции, и никого не будет волновать, как вы будете добираться домой. И еще – не пройдете предполетный контроль, ваши индивидуальные баллы аннулируются. Уяснили?
— Так точно, товарищ лейтенант!
Я подождала, когда курсанты разойдутся, и догнала Солда.
— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант!
— Что еще?
— У меня проблема, товарищ лейтенант.
— И почему я не удивлен? — съязвил куратор. — Что на этот раз?
— Форма, — трагично проговорила я. — Когда я проходила инициацию, она слегка… порвалась.
— Насколько «слегка»?
— Рукав у кителя оторвался. И это не говоря о затяжках и парочке дырок.
Орионец улыбнулся той самой хищной улыбочкой, от которой у меня раньше рождались бабочки в животе.
— У тебя было много времени, чтобы привести ее в порядок. А ты чем занималась?
— У меня было много дел, товарищ лейтенант!
— Меня это не волнует, Ветрова. Другого кителя тебе никто не предоставит. К вечеру твой китель должен быть цел и точка.
— Есть, товарищ лейтенант.
Я отошла от куратора. Вообще-то, в порче формы нет моей вины: инициация в Ки Арад была так бестолково организована, что я свалилась с большой высоты и попрыгала по камням. Хорошо, Жнец вернул мне одну из туфель…
Я сходила к управляющей и спросила, можно ли починить китель. Женщина с коварной ухмылкой назвала сумму:
— Десять п.е.
— Ск-о-о-олько? — охнула я. — Да сам китель и трех не стоит!
— Так надо починять, или нет?
— Нет!
На моем платежном браслете было всего-то двадцать, и это неприкосновенный запас. В академии хорошая стипендия, но… Мы с Туллом как-то, совершенно случайно, без злого умысла, сломали автомат в коридоре академии. Точнее, автомат сломал другой курсант, которым об автомат «постучал» Тулл. А сделал он это потому, что курсант назвал меня плохим словом. Я бросилась разнимать парней, и в итоге нас троих оштрафовали, лишив стипендии до конца года.
Я сходила в другие корпуса, к другим управляющим, и услышала те же суммы (а в первом так вообще потребовали пятнадцать п.е.!) Ближе к обеду я была близка к тому, чтобы заплатить-таки наглой управляющей, но Звезды мне улыбнулись – я заметила у первого корпуса безупречного зеленоглазого центаврианина.
Сейчас Ли в отеле, но до этого пропадал куда-то на целые дни – я не могла подловить его ни у номера, ни где-либо еще. Центаврианин показывался только поздно вечером, и вид у него был очень усталый. Все это раззадорило мое любопытство. Я терялась в догадках: куда он уходит, почему выглядит усталым… Мне Ли сказал, что отдыхает в отеле. А если нет? Если и у него здесь какие-то встречи, сделки? И поскользнулся он тогда, у водопада, по причине сильной усталости?
Малейв медленно ко мне подошел. То, что он не выспался, было заметно по глазам – обычно ясная зелень затуманилась. Мужчина поклонился мне, прижав ладонь к сердцу, а потом взял мою руку и поднес к губам.
