Еще и заметить:
– Я так понимаю, застрявший ключ означает только одно: гадание не подтвердило сердечного расположения капитана, и ожидать визита с вполне понятными намерениями в твой адрес не приходится.
Сказал без укора, констатируя факт, и девушка потупилась, не в силах снести осознания собственной вины. Теперь, задним числом, собственный поступок казался настоящим безумием, чем-то на нее совершенно непохожим, временным помутнением...
Амоком.
Лиззи тяжело выдохнула и почти собралась ответить, когда в двери тихонько постучали: на пороге появилась Кэтти.
– Сэр, к вам пожаловали мистер Аддингтон с визитом, – сказала она и протянула поднос с приложенной им визиткой.
Мистер Хэмптон принял ее и, не выдав ни толики удивления, распорядился:
– Пригласите его сюда. – И в сторону Лиззи: – Мы были представлены друг другу после воскресной службы, о чем я давеча упоминал. Полагаю, это визит вежливости, хотя и весьма несвоевременный.
– Могу я уйти? – с надеждой осведомилась девушка.
Однако тот покачал головой:
– Было бы невежливо поступить таким образом. К тому же... – договаривать он не стал, и Лиззи поняла почему: «К тому же это мог быть один из последних светских визитов в наш дом», хотел заметить отец.
Она взяла себя в руки и поднялась навстречу нежданному гостю.
Их встреча на кладбище все еще была жива в ее памяти, взметнулась воспоминаниями о том, как запросто обратился он к ней тогда, как заинтересовался следами на земле. И как чуть насмешливо изгибались его губы... Она словно призрака повстречала. Невозможность рассмотреть глаза сквозь черные стекла очков обезличивало Аддингтона в ее глазах. Делало чуточку неживым... Даже пугающим.
И вот он стоял посреди их гостиной. Байронический герой в идеально пошитом костюме и глазами за стеклами очков... Лиззи подумалось, что он мог бы отдать их Кэтти вместе со шляпой и тростью, проявить хоть толику уважения. И не важно, что говорят об этом другие...
– Мистер Хэмптон, рад снова вас видеть, – произнес гость, раскланявшись с хозяином дома. Поглядел на Лиззи...
Она невольно смутилась.
– Позвольте представить мою дочь, Элизабет, – поспешил представить ее отец, и девушка ощутила губы Аддингтона на своей руке. Чуть прохладные, жесткие.
Что-то сродни поставленной печати...
– Рад нашему знакомству, мисс Хэмптон, – произнес он глубоким баритоном. – Много наслышан о вас. – И заметил недобро сузившиеся глаза девушки, должно быть, уловившей в его словах двоякий подтекст, который он и не думал в них вкладывать.
– Я тоже этому рада, – отозвалась она не без усилия.
И отвела глаза в сторону… Ей совершенно не о чем было с ним говорить, едва ли он мог не слышать о ее позоре и потому прийти мог лишь за одним: насладиться ее унижением.
А это было просто отвратительно…
Аддингтон же, словно мысли ее прочитав, неожиданно произнес:
– Я что-то вроде парламентера, и вот мой «белый флаг». – С этими словами он опустил руку в карман сюртука и протянул ключ на белой перчатке. Лиззи охнула, не в силах сдержать удивления, и замерла, не смея коснуться ни ключа, ни ладони Аддингтона.
Мистер Хэмптон сделал это за нее.
– Тот самый ключ? – вопросил он с видимым интересом и покрутил его в пальцах.
Лиззи молча кивнула.
– Капитан Мэннинг упросил меня передать его вам вместе с долженствующими извинениями, – отозвался молодой человек. – Он полагает, имело место некоторое недопонимание, которое должно быть разрешено как можно быстрее.
– Некоторое недопонимание? – повторил отец Лиззи с толикой сарказма в голосе.
И Аддингтон мотнул головой.
– События прошлого вечера заставили его устыдиться собственного поступка. Он полагается на ваши благоразумие и понимание, сэр.
Лиззи, ни жива ни мертва, вслушивалась в мужской разговор. Она неожиданно поняла, что пара незнакомых голубых глаз, провожающих ее прошлым вечером в проеме чужой квартиры, могла принадлежать их нынешнему гостю. А это значило, что он тоже был там... видел ее позор... И теперь явился парламентером, вместе Мэннинга, чей визит был бы во сто крат предпочтительнее для нее.
Чувство неприятия захлестнуло девушку с удвоенной силой. Лиззи с трудом сдержала желание выскочить из гостиной.
Отец же пригласил гостя присесть и распорядился подать чаю.
После осведомился:
– Что именно заставило капитана испытывать муки совести? И почему не он сам сидит в этой гостиной?
Аддингтон-младший юлить и ходить кругами не стал:
– Боюсь, в ночь Святой Агнессы имела место некая мистификация, розыгрыш, если хотите, который, как полагает капитан Мэннинг, могла побудить мисс Хэмптон, вашу дочь, сэр, неверно истолковать его отношение к ней.
– Мистификация, – повторил мистер Хэмптон.
– Розыгрыш, – в унисон прошептала Лиззи.
И побледнела пуще прежнего…
– Да, сэр, нелепая забава, последствия которой он не мог даже предугадать.
И рассказал о пьяной выходке с лестницей священника и окном мисс Хэмптон.
В продолжении этого краткого рассказа Лиззи прошла стадии от полного неверия к яростному отвержению, казалось невероятным, чтобы галантный капитан Мэннинг вообще был способен на нечто подобное. Его что-то спровоцировало, решила она: и нет, не алкогольные пары проставленного Аддингтоном вина – сам Аддингтон дурно влияет на людей. Стоило ему явиться в город, как все пошло наперекосяк: животные с горящими глазами, таинственные ключи и глупые мысли, посещающие женские головки, – все то не в последнюю очередь связано с ним. Лиззи не знала, как точно, но уверилась в этом абсолютно...
И, кстати, о ключе...
– Так кому же принадлежит этот ключ? – с неожиданной смелостью осведомилась она, вздернув подбородок.
Аддингтон поглядел на нее сквозь стекла очков, нечитаемый, словно древний сфинкс.
Произнес:
– Полагаю, что ваш. – И догадавшись, что за вопросом стоит нечто большее, добавил: – Разве не так?
– Будь это так... – начала было Лиззи не без вызова, но запнулась и закончила простым: – Я никогда прежде не видела его.
Лиззи могла бы поклясться, что ее слова вызвали горячий интерес у ее собеседника, однако он не выказал этого ничем, кроме едва приметно дернувшегося уголка губ, и мистер Хэмптон вмешался в разговор.
– Значит, капитан Мэннинг с друзьями не подменяли ключ от комнаты Лиззи?
– Полагаю, что нет. В противном случае меня бы поставили в известность об этом...
И комнату наполнила тягостная тишина, такая вязкая и удушающая, что очередной позыв к бегству заставил ноги Лиззи непроизвольно дернуться.
