Садовая лестница как раз лежала под окном пасторского дома, и они решили сыграть на девичьей доверчивости: подтащили ее к нужному окну, и отправили Хэнсли изображать духа суженого.
Тот справился мастерски: и окно распахнул, закинув в него снятый с гвоздика ключ, и сам сумел не свалиться, не выдав тем самым своего присутствия. Все было проделано в полнейшей тишине, в считанные минуты...
– Ты как будто не рад, – заметил Джексон, вскинув чернявые брови. – Вчера, помнится, эта шутка забавляла тебя невероятно!
– А сегодня он испугался последствий, – улыбнулся Хэнсли. – Боится, как бы милашка Хэмптон не женила его на себе, исходя из расположения бестелесного духа.
Лицо Мэннинга перекосилось, как при зубном флюсе.
– Надеюсь, она не станет болтать, где ни попади, – отозвался на шутку друга. – Мне, сами понимаете, никак нельзя прогадать с женитьбой.
Хэнсли мотнул головой.
– Не станет, – сказал он с уверенностью. – Они с мисс Хелен и сами гуляли по городу в темноте. – Он многозначительно поиграл бровями. – К чему бы им афишировать такое?
– Тем лучше. – Мэннинг едва заметно выдохнул. – Тем лучше.
– Тебе не стоило заводить с капитаном Мэннингом разговор о ключе, – попеняла Лиззи подруге при первой же возможности. – Он мог превратно это истолковать.
– О ключе не было сказано ни слова, – возразила ей та. – Я лишь хотела увидеть реакцию на свои слова. И знаешь, – девушка сощурила насмешливые глаза, – теперь я только уверилась в собственной догадке.
Легкомыслие Хелен не раз удивляло и восхищало ее более благоразумную подругу, вот и теперь Лиззи не удержалась от улыбки.
– Это каким же образом, позволь мне узнать? – вопросила она. – Капитан Мэннинг не молвил ни слова.
– Зато как посмотрел...
– То есть теперь ты полагаешь, что роль бесплотного духа сыграл сам капитан?
И Хелен мотнула головой.
– Сама призналась, что правила ритуала не соблюла в полной мере.
С этим трудно было поспорить, и девушка, помолчав в задумчивости, произнесла:
– И все-таки тебе не следовало заводить с капитаном тот разговор.
– Право слово, Лиззи, я лишь хотела, как лучше! Сколько можно поминать об этом?! – Хелен вскочила с обиженным видом. – Больше не стану тебе помогать – делай, как знаешь.
На том они и расстались, недовольные друг другом и сложившимися обстоятельствами.
Слова подруги весь день не шли у Лиззи из головы.
Что сделать?
Как поступить?
Забыть о злополучном ключе, следах животного и своей внезапно вспыхнувшей влюбленности?
Или пойти ва-банк и расставить все точки над «i“?
Промаявшись до самого ужина, она выбрала второе... Сердечная неопределенность придала ей неожиданной смелости, о наличии которой она прежде в себе даже не подозревала.
Лиззи спустилась на кухню и выпросила у Кэтти, их с Хелен верной пособницы, одно из ее старых платьев. Даже если ее и увидят, думалось ей, узнать точно не смогут... А план был довольно незамысловат: добраться до квартиры капитана Мэннинга и опробовать ключ на замке его двери. Ни больше ни меньше...
Оставалось только выбраться из дома, и сделать это казалось несложно: отец рано удалился в библиотеку, тетушка Сэттон ушла и того раньше. Кэтти отперла дверь заднего хода, и они выскользнули в ночь. Дорога, к счастью, не была слишком долгой – не более получаса, коли идти совсем не торопясь – и девушки сократили ее вдвое, стремясь справиться с задачей как можно скорее.
Темные ночные улицы пугали Лиззи сильнее после недавней прогулки на кладбище: за каждым углом мерещились фосфоресцирующие глаза виденного ею животного, и от мысли оказаться одной перехватывало дыхание. В противном случае, причитания Кэтти давно заставили бы ее поворотить назад... Уж больно беспокойной спутницей она оказалась.
– Ах, мисс Лиззи, только бы нас никто не увидел... Смотрите, что это там за углом?
– Дерево у дома миссис Дамблби.
– А эта страшная тень впереди?
– Телега зеленщика, Кэтти. Кто бы подумал, что ты такая трусиха!
– Да, я боюсь, – сцепила она свои руки. – Очень боюсь. Особенно после рассказа Джона Хопкинса.
Лиззи полюбопытствовала:
– Какого еще рассказа? – Не то, чтобы ей было действительно интересно, просто хотелось отвлечь служанку чем-то помимо рассматривания теней.
– Страшного, мисс, – ответила Кэтти, – о злом оборотне. – Лиззи пробрала дрожь, прошлась от макушки до кончиков пальцев на ногах. – Он самолично видел его на дороге позапрошлой ночью, – продолжала рассказчица. – Огромного, как гора, с горящими глазами. Он пробежал в нескольких метрах от него, пересек дорогу и скрылся в лесу.
– Оборотень? – повторила Лиззи, едва перебарывая желание поделиться с девушкой и своей ночной встречей на кладбище. – Быть может, это было бродячее животное. Собака или... волк.
– Волк, – хмыкнула Кэтти. – Волков у нас отродясь не водилось, а бродячие животные, мисс, не встают на задние лапы и не рычат страшным голосом.
– Это Хопкинс тебе рассказал? Приврал, верно, для красочности.
– Не, – Кэтти замотала головой, – Джон не такой. Он богом клянется, что это был оборотень, а такими вещами не шутят, мисс Лиззи. – И так крепко вцепилась ей в руку, что девушка едва не вскрикнула. И не поворотила в сторону дома...
И только близость цели заставила ее проделать последние несколько шагов.
Они замерли на противоположной стороне улицы и всмотрелись в темные окна комнат на втором этаже. Лиззи не знала их точного расположения, но полагала, гостиная выходит окнами на главную улицу, и если не видно огня, значит, хозяин почевает в своей постели.
В окнах самой миссис Паттерсон горела одинокая свеча... Впрочем, это не имело особого значения: ей всего лишь предстояло подняться по боковой лестнице (к комнатам капитана вел отдельный вход с улицы) и вставить ключ в замочную скважину. Дело одной минуты, если подумать... Лиззи надвинула на лицо капюшон старенького, давно вышедшего из моды, но в данном случае абсолютно незаменимого плаща, и пошла через улицу.
– Возвращайтесь скорее, – пропищала Кэтти испуганным голосом. – Я жуть как боюсь оставаться одна!
Лиззи и сама тряслась от страха, правда, несколько по другому поводу: зажатый в ладони ключ казался раскаленным от жара ее собственного тела. Мысли метались одна отчаяннее другой... Колени ослабели. В горле внезапно пересохло... Она ступила на нижнюю ступень лестницы и выдохнула страх облачком белого пара.
Отступать некуда...
Сейчас или никогда.
Она поднялась на самый верх и прислушалась: мерещится ей от страха или там и правда слышны голоса? Мерещится, должно быть... Она выпростала из-под плаща потную руку и осторожно, стараясь не коснуться замочной скважины, вставила в нее злополучный ключ. Тот вошел просто, словно только того и ждал, а вот проворачиваться не хотел. Первая волна радости сменилась отчаянием и... ужасом: за дверью послышались шаги.
