Но даже если отбросить мою личную неприязнь, то… Я всё равно не понимаю, что лорд Брайен со своей свитой делает здесь, в нашем замке?
Я так и стояла посреди залы, во все глаза рассматривая гостей отца, пока родитель не напомнил мне о приличиях.
– Что же ты, Дженис, – надо же, а я и не знала, что он помнит моё имя, – не поприветствуешь гостей? Или тебя так впечатлил лорд Брайен, что все слова растеряла?
Он закатился неестественным смехом, но никто из Ленгро не поддержал его. Разве что по губам лорда скользнула презрительная усмешка, пропитанная ненавистью.
Если до этого от шока я ничего не чувствовала, то сейчас мне захотелось развернуться и скрыться за дверьми от всех этих гостей. И плевать на приличия и условности.
И стоило только мне об этом подумать, как я столкнулась со взглядом матушки. Она сидела рядом с Аланом и одними лишь губами произнесла:
– Не смей!
Пришлось подчиниться. Я сжала руки в кулаки, болью отрезвляя себя, и сделала пару шагов вперёд, пытаясь понять, куда именно мне сесть.
Рядом с матушкой место было занято, и единственный свободный стул стоял по левую руку от… лорда Брайена.
Вновь посмотрела на леди Элизабет, и та едва заметно кивнула.
О, боги… Что за игры затеял отец? Не будь вражды между нашими семьями, я бы подумала, что он решил сосватать меня, а так… Остаётся теряться в догадках.
Когда я опустилась на стул, Ленгро даже не подумал скрыть, что ему противно моё общество, – он отодвинулся в сторону, желая оказаться как можно дальше от меня. Что ж, пусть не обольщается, я тоже не желаю находиться рядом с ним.
– Может быть, вернёмся к обсуждению мирного договора? – тишину нарушил лорд Брайен, и отец зашипел на него, на манер змеи:
– Давайте отведаем изумительного вина, а дела подождут.
Кажется, я расслышала, как у Ленгро скрипнули зубы…
* * *
Обед плавно перешёл в ужин, и если я думала, что вот-вот это бесчинство закончится, и мужчины наконец-то удалятся для решения более важных вопросов, к примеру, что-то там про мирный договор, то я ошибалась.
Гости, во главе со своим хозяином, вошли в раж и хлестали вино один бокал за другим. Хмельные разговоры всё больше напоминали бессвязное бормотание, а отец… Он смотрел на происходящее совершенно трезвым взглядом и то и дело улыбался, и от его улыбки мне становилось жутко.
И только ближе к полночи замок успокоился. Меня первой отпустили к себе, но не успела я обрадоваться, как следом за мной в комнату вошёл Алан.
– Что тебе нужно? – даже не пытаясь быть вежливой, бросила раздражённо.
Братец широко ухмыльнулся и подошёл совсем близко, отрезав пути к отступлению:
– О, неужели моя сестричка отрастила зубки?
Я ненавидела себя за страх, который появлялся всегда, стоило Алану приблизиться ко мне. Ненавидела и слабость, что мешала держать лицо, несмотря ни на что.
Я не ответила. Посчитала, что промолчать будет всё же благоразумнее. Тогда, возможно, он уйдёт быстрее. Но я ошиблась.
– Молчишь, – гадко хмыкнул он и больно сдавил пальцами подбородок, заставляя посмотреть на него. – Тогда пойдём, отцу есть, что тебе сказать.
Дёрнула головой в сторону, освобождаясь от его хватки:
– Он только что отпустил меня! – прошипела возмущённо, чувствуя запоздалую боль от его прикосновения.
– Как отпустил, так и зовёт обратно, – Алан безразлично пожал плечами, и галантно поклонился, пропуская меня вперёд.
Нужно было отказаться, непременно отказаться, но что-то меня остановило.
А когда мы подошли к кабинету отца, то я расслышала надломленный голос матушки:
– Не впутывай её в это, умоляю тебя!
Мама никогда перед ним не склоняла головы, никогда не признавала его власть и… Умоляет его?!
Я решительно распахнула дверь и вошла в комнату, намереваясь… Что? Сказать отцу, чтобы не смел трогать матушку? Нет, он не послушает меня, даже если я упаду перед ним на колени. Впрочем, это место уже было занято.
На коленях стояла заплаканная леди Элизабет, моя мать.
Я было бросилась к ней, но Алан, схватив за руку, остановил меня.
– Не так быстро, родная, – всё с той же жуткой улыбкой, которую я видела за столом, произнёс лорд Маригор.
Мама даже не посмотрела на меня, опустила голову ниже, и я заметила, как на ковёр падают две крупные слезинки.
– Что… – произнесла, сама не зная, что хочу спросить, но мне и не пришлось, отец всё пояснил.
– Что здесь происходит? – правильно подобрал слова, и я лишь кивнула. – Я тебе сейчас всё расскажу, а ты присядь пока.
Садиться я не собиралась, тогда он ухмыльнулся и продолжил.
– Видишь ли, Дженис, лорду Брайену очень нужны наши люди, а мне… – он сделал многозначительную паузу. – Нужны надёжные уши в его замке.
Какое это имело отношение ко мне, и к матушке, я так и не поняла.
– Поэтому сейчас ты снимешь это платье и отправишься в покои лорда Брайена, ляжешь в его кровать и будешь ждать, когда придём мы и обвиним его в надругательстве над твоим прелестным телом.
Никогда ещё тишина не была такой невыносимой. Такой плотной, удушливой и горькой.
Я знала, что отец ненавидит меня, возможно, не совсем понимала причины этой ненависти, но ведь знала же. Хотя такого не ожидала даже от него.
Я попыталась выдавить хоть слово, но помимо невразумительного мычания ничего не вышло.
– Наверное, это «да»? – издевательски протянул Алан, нагнувшись к моему лицу.
Я отшатнулась и едва не упала.
– Нет! – выдавила хрипло. Голос почему-то ломался, и дыхание сбилось, словно я несколько раз пробежала вокруг замка.
– Нет? – в тон брату отозвался отец, и я для верности покачала головой. – Что ж, тогда ты можешь попрощаться с матерью.
Перевела взгляд на матушку, та по-прежнему смотрела на свои опущенные руки, будто не замечая того, что происходит вокруг.
– Попрощаться? – переспросила, не понимая, о чём идёт речь.
– Да-да, – серьёзно подтвердил отец. Он хотел сказать что-то ещё, но его перебил тихий голос леди Элизабет.
– Маригор, прекрати, – она подняла глаза и посмотрела на меня. – Оставьте нас на несколько минут, я сама, – матушка запнулась и продолжила через силу: – Я сама ей всё объясню.
Лорд Маригор прищурился, будто пытался проникнуть в голову к матери и прочитать её мысли, и только потом медленно, будто нехотя кивнул.
– Хорошо, – хлопнул в ладоши, от чего мы с матерью вздрогнули, а отец растянул губы в торжествующей усмешке. – Но помни, Бэт – никаких глупостей.
