Ленгро младший окатил неприязненным взглядом и Брайена, а потом заговорил, на манер догейры растягивая шипящие звуки:
– А ты зачем вериш-шь всем, кроме меня? Я же говорил тебе, что он враг, что не нужно ехать к Маригору. Говорил? Но разве ты меня хоть раз-з послуш-шал? Я ведь для тебя младший братец, тот, кто ничего не смыслит в великих делах!
С каждой сказанной фразой он распалялся всё больше и больше. Трудно было не понять, что этот взрыв зрел не один день. И даже не месяц.
– А я всё видел, всё знал, я пытался тебе сказать, но день за днём ты отмахивался от моих предложений!
– То есть, пойти войной на Пустоши ты считаешь разумным? – не то удивился, не то возмутился Брайен.
– Да! Эти твари считаются только с силой, если бы мы показали им, что ничего не боимся, если бы использовали раздобытые мной сведения, тогда…
– Тогда от семьи Ленгро и всех, кто жил под нашим покровительством ничего бы не осталось, – закончил за него брат, уже спокойным голосом.
У Брайена была удивительная черта – он быстро брал себя в руки, какие бы события ни происходили. Но, как бы то ни было, я видела, что сейчас эта маска даётся ему сложнее, чем когда-либо.
– Они сами хотели сражаться, мечтали отомстить за убитых!
– Замолчи! – супруг всё же сдержался. Его самообладание распалось на множество осколков. – Ты говоришь, как глупый мальчишка, а требуешь, чтобы к тебе относились, как к взрослому мужчине.
Трудно поспорить. Хотя, на мой взгляд, по изворотливости Талим на мальчишку никак не тянет, скорее уж на прожжённого интригана. Ловко он перевёл тему и бросился обвинять брата за все грехи, содеянные ранее.
– Опять! – победно воскликнул младший Ленгро. – Ты даже сейчас не способен признать, что я был прав.
– Кхм, – семейный скандал прервал деликатный, или не очень, смотря как это расценивать, кашель Зэйна. Уж кто, кто, а он был в курсе этих перипетий, и потому ему было куда интереснее нечто другое. – Давайте оставим эти разборки до лучших времён, а сейчас, Талим, расскажи всё же, как ты нас нашёл, если карман этот, – при упоминании кармана он неопределённо взмахнул рукой в воздухе, – уже был закрыт?
Мужчина захлебнулся собственным возмущением, которое, наверняка, считал праведным. Помолчал, вновь бегая взглядом от одного лица к другому, потом как-то обречённо вздохнул и достал из голенища высокого сапога… цепочку с медальоном.
Он был не таким, как мой. Никакого металла и камней, обычная капля застывшего янтаря. Но, несмотря на обычность, при первом взгляде было понятно, что это не простая побрякушка. Изнутри, из самой его сердцевины сочился мягкий жёлтый свет, и я была почему-то уверена, что если коснуться его кончиками пальцев, то наверняка можно почувствовать тепло.
– Я зна-а-ал, – довольно протянул догейра, вовсе не удивлённый вскрывшимися обстоятельствами.
Я ещё раз отметила, что пытать вопросами нужно, в первую очередь, его, а не нас, но сказать об этом не решилась. Боюсь, если я сейчас вклинюсь в беседу, и без того немирную, то мне достанется не меньше, чем Талиму.
– Откуда это у тебя? – на слове «это» Брайен сделал особый акцент, кажется, в его голосе даже брезгливость появилась.
– Нашёл, – буркнул в точности, как ребёнок. Выходит, не зря его брат считает таковым…
– Боги, – сквозь зубы процедил супруг, явно сдерживая более скабрезные выражения. – Неужели ты думаешь, что я поверю?
Талим вскинул упрямо подбородок, и громко, с надрывом выкрикнул, разве что ногой не притопнул:
– Но это правда! Я не лгу!
Молчание… Опять между нами опустилось молчание, от которого стало невыносимо холодно.
Брайен сделал шаг вперёд и замер в нерешительности, словно размышлял о правильности собственного поступка. Потом всё подошёл к брату, положил руки на его расправленные плечи и тихо заговорил:
– Талим, я знаю, что ты осуждаешь меня. За многое. Но ты всегда был тем, от кого я не скрывал ни одного секрета, даже самого скверного. Так почему ты не хочешь быть со мной честен? Здесь и сейчас?
В глазах Ленгро младшего было столько боли, будто сказанные слова острыми кинжалами вонзились в самое сердце, но, когда он заговорил, ни от возмущения, ни от нервозности не осталось и следа. Мужчина был спокоен тем внутренним спокойствием, что больше похоже на безразличие.
– После смерти матери я часто ходил в усыпальницу, ты должен это помнить. Едва ли не по нескольку раз на дню. В один из таких визитов в углу каменной часовни я нашёл стопку книг и этот медальон. Сомневаюсь, что их оставили там случайно, скорее намеренно. И мне бы стоило рассказать об этом сразу, но… Разве ты придал бы словам младшего брата хоть какое-то значение?
На последней фразе Талим усмехнулся, так же безразлично и спокойно, как и говорил.
Брайен отпустил его не сразу, они всё сражались взглядами, пока это не наскучило Зэйну. Он решил задушить чувство такта, впрочем, сомневаюсь, что оно у него вообще имелось, и спросил:
– И как он действует, этот медальон?
Ленгро младший перевёл на него взгляд, и пожал плечами:
– Понятия не имею. До этого он особо не проявлял себя, сегодня же я увидел вас в каком-то мутном коконе, и бросился вперёд, не раздумывая, ведь мне показалось, что она, – он небрежно кивнул в мою сторону, – хочет убить Брая.
Что ж, не думаю, что он лжёт. Во всяком случае, не во всём.
Мне вспомнились и книги, которые лежали в гостиной на кресле, и на которые довольно странно отреагировал мой медальон. Я решила уточнить:
– А что ты сделал с книгами?
Талим посмотрел на меня и криво усмехнулся:
– Ничего, принёс их домой и оставил в гостиной.
– И тебе не было любопытно узнать, что в них написано? – я удивилась искренне.
– С чего ты взяла? Конечно, любопытно, но они оказались пусты. На пожелтевших от времени страницах не было написано ни одной буквы.
Старые книги без единой буквы в усыпальнице и медальон… Надеюсь, не только мне кажется, что это слишком подозрительно, для простого стечения обстоятельств.
Посмотрела на догейру. Он перестал казаться довольным и ехидным, напротив, впал в задумчивость, и будто бы вообще перестал замечать тех, кто был рядом с ним. Я сделала шаг к нему и попросила:
– Ты, наверняка, знаешь, что всё это значит. Расскажешь?
Он вскинул голову, глаза полыхнули красным, и тут же погасли, став похожими на тлеющие огоньки:
– Я с-связан клятвой, но я з-знаю, кто с-сможет вам вс-сё рас-сказать.
– Кто?
– Я покажу.
Он встал и поплыл вперёд, я же, да и не только я, но и все остальные, удивлённо уставились ему вслед. Никто не двинулся с места.
