– Во, точняк, я еще помню, как Курт с Триппи пересрались, потому что она не ставила на ноуте треки, которые он просил. А как бухой Лекс подкатил к девчонке, которая парнем оказалась? Хах, я ему еще не так давно это напоминал. – лицо Эйча приобретало мечтательное выражение, пока он погружался в воспоминания.
– Ну это я только по твоим рассказам помню. – я затянулся и попытался выдохнуть колечко дыма. – Зато помню, как нас чуть велосипедист не сбил по пути из “Койота”, когда мы песни орали и по всему тротуару прыгали.
Мак с ухмылкой и любопытством переводил взгляд с меня на Эйча, пока мы вспоминали события неформального выпускного и подсчитывали потери. В итоге Эйч пожелал ему, чтобы с ними такого не произошло, и мы еще пару минут обсуждали, что на второй сцене должно быть круто, что народу сегодня – мы видели арку входа через забор дворика – уже до черта, а Эйч обещал развалить бар, если они будут так же сильно разбавлять ром с колой, как и в прошлом году, а потом Маку написала одна из их девчонок, и он пошел в зал, заверив, что еще нас найдет. На входе он разминулся с Вик, которая почти что тащила за собой Курта.
– Все, алярм, у него началось! Уже лезет в дэнс-баттлы какие-то!
Курт позади нее закатил глаза и высунул язык, изображая смерть от удушения. Он нес подставку с шестью шотами, а еще два в свободной руке несла Вик, при помощи изученного за время работы официанткой искусства равновесия даже ничего не расплескивая. Эйч вытаращил глаза в изумлении.
– Женщина, а где апельсины? Ты чо, в склероз впадаешь?
– У них не было ни апельсинов, ни грейпфрутов. А ты что, просто так уже не можешь какой-то шотик выпить?
Вик поставила сет на столик и почти что рестлерским приемом плюхнулась на мужа. Тот резко выдохнул из легких весь воздух и в ответ взял ее шею в захват.
– Да ты даже не спрашивала, стопудово!
– Спрашивала-спрашивала, вон у Кей спроси! – она жестом умирающего ткнула пальцем на Курта, притворно пытаясь выбраться из захвата.
Курт только скрестил руки перед лицом в жесте отрицания, а затем еще и помотал головой, показывая, что не будет покупаться на эти провокации. Эйч и Вик любили разыграть какой-нибудь спор и призвать мнение со стороны, чтобы уже через минуту общим фронтом наброситься на наивного заступника, на чью бы сторону он ни встал. Устав смотреть, как Курт шарит по карманам в поисках огня, я прикурил ему сигарету своей зажигалкой. Он рассказал, что в первом зале валят какое-то дичайшее техно, а второй и третий уже начали разогрев, и что народу везде уже нормально, можно врываться. Придя к консенсусу, что да, действительно, можно уже идти, мы махом выпили по два шота и направились к входу в коридор. Еще даже дверь за нами не успела закрыться, как я уже почувствовал легкость в голове и улыбнулся. Вечер начался.
* * *
Уж не знаю, как дела обстояли с ромом, но виски с колой на баре смешивали довольно честно. Через полчаса отрыва в первом и втором зале первые два шота выветрились из меня, мы с Куртом вышли покурить, после чего он сразу же вернулся в толпу, а я решил догнаться и немного посидеть, чтобы не пить все сразу и не расплескать стакан на танцполе – сегодня было действительно много людей и периодически даже слишком тесно, несмотря на внушительные размеры всех залов. Все было ништяк, когда в этой тесноте к тебе прижималась и прыгала рядом какая-нибудь приятная леди, но, когда это был размахивающий локтями, словно мельница крыльями, ошалевший чувак, приходилось немного отступать.
Я выбрал место у правой стены второго зала, вдоль которой взявшие передышку сидели на лестнице-амфитеатре из трех узких ступенек. Потягивая коктейль, я лениво достал из кармана джинсов телефон, вспомнив, что Л-Т. просил небольшой видеоотчет. Конечно, во втором зале, который сотрясался от качевого битла замикшенных до неузнаваемости треков, стоило снимать видос только в движении и с танцпола, но я подумал, что потом запишу и такой, а сейчас главное – просто не забыть хоть что-то снять.
За два месяца я даже успел забыть, как выглядит и звучит движ на кольце. Почти полная темнота в залах, за исключением пары тусклых ламп, цветных вспышек и лучей прожекторов, подсветки диджейки да экранов телефонов. Бетонный пол, вибрирующий от топота ног и сотрясающих стены и стекла басов. Обычные, забавные, интересные и странные люди – отжигающие на танцполе, мерно покачивающиеся по периметру зала, разбросанные по матам, креслам и ступенькам, изнемогающие, болтающие друг с другом, те, кто уже как будто отрубился, одни или в группах, трезвые, пьяные, обдолбанные, на кураже, без понятия, что происходит вокруг – в общем, самые разные. Чел за вертушками ставит следующий трек, и кто-то переходит в другой зал, или идет на улицу покурить, а кто-то, наоборот, как раз заходит, запрыгивает, втанцовывает, с одобрением качая головой и улыбаясь от уха до уха. Лучи то и дело выхватывают из полумрака лица, движения, мелкие детали толпы. Что-то выглядит смешно, что-то – атмосферно и в тему.
Много чего крутого было во всем этом. Например, мне нравилось случайно столкнуться с кем-то знакомым и перекинуться парой фраз – пока я неспешно пил виски с колой, рядом приземлился Мак, рассказал, как одна девчонка из их компании сейчас чуть не навернулась с балкона в третьем зале, но он и еще один чувак успели вернуть ей равновесие. Мы поболтали еще минуту, и он пошел на бар. Еще мне нравилось ощущение уединения одновременно с принадлежностью к этой огромной массе людей. Чем-то это было похоже на одиночество в толпе, только без негативного смысла – казалось, что между уединением и толпой есть четкая граница и момент выбора, и ты можешь в любой момент по собственному желанию пересечь эту границу, встроившись в общий движ и поймав ту же волну, а можешь выйти из толпы и спокойно сесть где-нибудь, где тебя никто не побеспокоит. Я даже пару раз дремал на подобных сейшенах, и, надо признаться, было вполне комфортно, ничего не тревожило, у меня даже ничего не подрезали.
Когда в стакане осталось меньше трети, я подумал, что уже ничего не расплескаю, и можно где-нибудь стать и залипнуть в музыку. В первом зале я сразу наткнулся на Вик с одной из выпускниц и с дурацкой гримасой влез в их селфи. Вторая девчонка засмеялась, а Вик, преувеличенно нахмурившись, ткнула меня локтем в плечо.
– Йо, че как?
– Ты где торчишь, м? Тут уже минут десять такую жару дают! – она заметила стакан в моей правой руке, но я вовремя завел его за голову.
– Эйч и Кей на улицу пошли?
Диджик плавно опускал питч, и электронный скрежет и футуристичные всхлипы трека звучали медленнее и обдолбаннее. Я понемногу начинал синхронизироваться с ритмом, мешала только Вик, которая все еще пыталась выхватить стакан у меня из руки. Стоявшая к нам полубоком студентка с закрытыми глазами плавно раскачивалась под замедляющийся трек, и я мог рассмотреть ее подробнее.
– Не, они на баре чего-то взять хотели, но ты походу сегодня вырываешься вперед.
– Я за первые полчаса так разогнался, что те шоты испарились. – Вик бросила свои попытки, и я отхлебнул из стакана уже не холодный, но прохладный виски. – А ты чего тянешься, попрошайка, тоже догнаться хочешь?
