Впрочем, знаете, за одной из дверей до недавних пор все же было свободно, но некоторое время назад там поселился странный тип, а с ним – белая кошка. Спустя еще какое-то время этот самый тип попал в одну неприятную ситуацию и впал в кому, и теперь его полуживое тело спит мертвым сном где-то под батареей.
С кошкой, к счастью, ничего плохого не случилось. Она то и дело прогуливалась по коридору и заглядывала за двери, иногда даже ненадолго заходила внутрь. Многие постояльцы-дефис-заключенные были бы не прочь вышвырнуть кошку из комнаты, но они, в отличие от нее, не могли выйти из своих камер и попытаться что-то предпринять. Вам тоже не удастся прогнать ее: при виде незнакомых людей она тут же скрывается за своей дверью – за той самой дверью, до которой вы не можете добраться. Если бы вы спросили ее, как это удалось ей, она бы ничего не ответила, заставив вас вспомнить о том, что кошки не разговаривают. На самом деле она не хотела разговаривать, а ответа на ваш вопрос просто не знала.
Но сегодня в коридоре появился весьма любопытный гость, и именно за ним мы последуем повсюду, где он пожелает находиться. Выглядит этот человек неброско: легкое серое пальто, невыразительные джинсы с кедами, копну рыжеватых волос скрывает кепка. Разве что тонкие линии шрамов, словно разделяющие лицо на три части, могут запомниться надолго.
Любопытен он тем, что раньше был одним из местных заключенных, а теперь с довольным видом шагает мимо своей старой камеры, не сумевшей удержать его внутри. Рано или поздно что-то подобное должно было случится, и вот, наконец, случилось. Никто не знает о его освобождении, и он чувствует себя единственным полноправным хозяином этого места. Разумеется, ему уже хочется узнать, может ли он войти в дверь в конце коридора, но беглец – давайте назовем его так – откладывает это на потом. Сперва он с любопытством заходит в одну комнату за другой, а следом за ним заходим и мы.
За одной из дверей нас встречает запах ночи, сумрак и бескрайний лес, по которому бродит человек в балахоне, из-под капюшона которого на плечи падали седые волосы, наматывает круги около черного пруда. Если хорошо присмотреться, то можно заметить, что поодаль от него по лесу крадется еще один тип.
Следующая комната оказывается вагоном поезда, где в одном из купе разыгрывает небольшой спектакль человек, явно находящийся под действием каких-то препаратов. Он читает с листа реплики двух персонажей, то и дело переодеваясь и пересаживаясь с одного сиденья на другое.
Еще одна дверь и – осторожнее, тут обрыв прямо за порогом! В сотне метров впереди с такого же обрыва падает постоялец этой комнаты, каким-то странным образом находящийся сразу во всех пунктах своего печального пути вниз. Кроме него тут есть еще кое-кто – на краю скалы свернулась в клубок та самая белая кошка, которая так неприятна нашему проводнику. Словно почуяв его недоброжелательный взгляд, кошка просыпается и уходит куда-то в другое место, своими кошачьими путями.
Беглец захлопывает дверь и открывает еще одну, за которой нас встречает самый настоящий ад: сшитое из вырванных откуда-то кусков пространство, багровое небо с провалами черных дыр, а подо всем этим, как потерявшаяся текстура – бесцветная плоскость, напоминающая бильярдный стол, по которой безостановочно катятся шары, слепленные из человеческих тел, как снежки из снега. Узника не видно, но в воздухе висит какое-то ужасное напряжение, словно звуковые волны еще не родившегося крика. Это-то место и нужно беглецу – он решительно шагает внутрь, захлопывая за собой дверь так, что теперь туда уже не войти.
Что ж, нам придется продолжать путь самостоятельно, пока он не вернется или не встретится нам в какой-нибудь из комнат.
Еще несколько дверей, ведущих то в двор, заливаемый дождем, то в салон самолета, то в ледяную пустыню. Спустя какое-то время за одной из них мы вновь встречаем беглеца, с радостным видом движущегося навстречу. Парк, который он быстрым шагом покидает, увядает у нас на глазах, словно осень в нем наступила за одну лишь минуту.
Беглец выходит в коридор и направляется вперед, почти подпрыгивая от нетерпения. Он останавливается у старого настенного канделябра и тянет его вниз, словно рычаг. Раздается еле слышимый звук скользящих плит, и в стене открывается проход. Вместе с беглецом мы поднимаемся по винтовой лестнице и заходим в просторное помещение на самом верху башни.
Наш проводник с любопытством озирается по сторонам, разглядывает обстановку, шарит в ящиках. В столе он находит огромную связку ключей – похоже, именно это он и искал.
На полу, подпирая стену, стоит картина – портрет девушки, написанный весьма причудливым образом. Вы не возражаете, если я заберу полотно с собой, пока его не заметил беглец и не решил сделать с ним что-нибудь возмутительное? Вот и хорошо.
Человек в пальто, гремя ключами, бодрым шагом покидает комнату, но мы пока обождем – в коридоре сейчас будет слишком людно и шумно для спокойной, неторопливой прогулки.
Через минуту шум действительно появляется, набирает силу и начинает двигаться вдоль коридора. Каждые несколько секунд раздается звон связки с ключами и звук открываемой двери, и с каждой новой открытой дверью толпа внизу явно увеличивается. Когда этот сброд добирается до конца коридора, шквал злорадных криков проносится по всей тюрьме – им удается открыть ту самую маленькую дверь, за которой была комната спящего человека и его кошки. Последняя как раз появляется рядом – злая, шерсть дыбом, немного пришибленная, но живая. Она садится рядом и, тщательно вылизавшись, принимается задумчиво разглядывать портрет.
Освобожденные узники что-то громко обсуждают, затем их голоса постепенно смолкают, а через пару секунд в коридоре внизу повисает тишина – такая, какая свойственна помещениям, которые только что покинуло сразу много людей.
Покинув башню, мы направляемся к деревянной двери в конце коридора – теперь бесцеремонно распахнутой и лишенной своей былой таинственности. За ней клубится плотный туман, но шум волн и запах выдает близкое присутствие моря.
Это именно тот момент, когда первый, обычный этап экскурсии заканчивается, а дальнейшее изучении истории переходит на качественно другой уровень – таковы финалы всех драматичных и сказочных сюжетов. Время сделать шаг в неизведанное.
Утро. Ради общего блага
Чью-то волю и свободу нужно отнять, потому что они, воля и свобода, больны, заражены.
Трибун Децим Кассий – V Кровавому легиону
Человек плохо помнил, какой была его жизнь до того, как он впал в кому, в которой провел пять лет, проживая тысячелетия за год в клетке своего спящего подсознания. Но теперь, по пробуждении, вся память этих свинцовых эпох с каждой минутой все больше наваливалась на разум. Зачем они его разбудили? Какого гуру и спасителя они в нем могли видеть, если он даже сам себя не спас? Человек медленно брел прочь от пылающей башни на вершине скалы, ступая по морскому побережью, и теплая вода мягко ударяла в ноги, ненавязчиво призывая лечь на спину и позволить ей унести себя прочь – в океан, который примет его и похоронит в своей пучине, освободив от ноши безответных вопросов. Но человек пока колебался, все еще рассчитывая увидеть какой-то другой конец своего пути, финал, который был бы логически завершенным и принес бы катарсис, открыл бы ему какую-нибудь абсолютную истину. Но вокруг была только тишина – никаких ответов, перемен и развязок. Просто очередной день, плавно переходящий в очередную ночь. Человек брел по песку очень долго, но в конце концов устал и лег посреди суши и моря, уставившись в вечернее небо, усеянное звездами. Так он и лежал, а затем сел и смотрел уже на далекий горизонт и такие же далекие волны, почти ощущая себя в центре бушующего в сотнях миль от берега шторма. Достав откуда-то несколько толстых тетрадей и горстку связанных резинкой карандашей, человек принялся что-то писать. Писал он долго, а когда закончил, положил исписанные тетради рядом и снова устремил взгляд вперед. Он не знал, сколько времени так провел, но из транса его вывел звук чьих-то шагов по влажному песку. Он оглянулся. Этот рыжий человек со шрамами на лице был одним из его освободителей – так они, должно быть, себя воспринимали. Его считали мессией, себя почитали адептами, а этого рыжего – пророком. Пророк плюхнулся на песок рядом со своим кумиром и улыбнулся, явно ожидая чего-то. Мессия устало вздохнул и перевел взгляд обратно на море.
