А потом наступила темнота.
Часть вторая. Одиссея набирает обороты
Номер четвертый. Код – 132. Классификация: обычный день, нереален-реален, параллельно. Все завязано на психоактивном воздействии на сознание, заставляющем мозг галлюцинировать, изменяя происходящее вокруг. После окончания трипа имеет место рекурсивный флэшбэк, в котором вскрывается жестокая правда. Повторение циклов – бесконечно. Порядок прямой и обратный.
Отрывок из неизвестной ночной телепередачи
Металог. Об эволюции правил
– Любая мифология требует тщательной проработки. Иначе она кажется детской сказкой, нехотя излагаемой уставшим и захмелевшим отцом, только и думающим поскорее вернуться к экрану телевизора. Космология сотворенного вами мира должна быть безупречно логичной и вызывающей доверие! Иначе все, что вы на ней сотворите, рухнет.
– Даже если и сама мифология, и основанный на ней мир – просто метафора?
– Это что же за мир тогда, и что вы, позвольте, за творец? Даже вкладывая главную идею и суть во второй либо более глубокий слой произведения, нельзя пренебрегать формой первичного изложения. Это безответственный примитивизм и недостойное творца дурновкусие!
Inner University Dialogues Anthology
В начале бог сотворил небо и землю. Однако то, что он сам существовал еще ДО начала, делает невозможным использование слова “начало” в таком контексте, так что вернее было бы “в какой-то момент бог сотворил небо и землю”. Истовый христианин может плюнуть за такие слова кислотой в лицо – с ними зачастую непонятно, какая именно безобидная фраза их заденет до глубины души. Христианин же настоящий, как, впрочем, и любой здравомыслящий человек, возразит, что нет смысла рассуждать о последовательности событий в рамках разговора о существе, которое, по заверениям людей знающих, экспертов в данном вопросе, получивших свои сведения эмпирическим путем, существует вне времени. Но отчего же было не начать все, например, так: “в начале бог сотворил время”? Или: “в начале бог сотворил бытие”? Верующие люди часто говорят, что бог абсолютен и неотделим от всего остального. В таком случае библия вполне могла бы быть самой короткой книгой – книгой, в которой была лишь одна страница, на которой семьдесят вторым шрифтом “Blackoak Std”, с полужирным начертанием – одно слово “БОГ”. Это было бы куда практичнее, но негативно сказалось бы на продажах библий, поэтому мы имеем то, что имеем.
Так вот, бог сотворил небо и землю, поднял твердь из воды, придумал утро и вечер, зажег солнце и прочее небесное освещение, создал растения и животных. И ОСТАНОВИЛСЯ. Ему все казалось гармоничным. Все было идеально.
А потом откуда ни возьмись появился дьявол и, прежде чем бог успел представиться, сотворил человека по образу и подобию бога, обрек человека на бесконечные страдания, расхохотался тем смехом, который позже – видимо, в память об этом случае – назовут дьявольским, и исчез неведомо куда. А бог остался один на один с мыслящим смертным существом, к возникновению которого не имел отношения. Человека ему практически подбросили под входную дверь. До этого момента бог только создавал и пока что не очень хорошо умел уничтожать – или хотя бы редактировать. Поэтому человек остался – жалкий, противоестественный, дефектный – остался быть в мире, где его ждала одна только боль.
Потом случилось еще много всякого. Человек из-за своей природы натворил дел, а богу пришлось это все разгребать при помощи избранных им людей. Дьявол же все это время с любопытством наблюдал. Иногда покатывался со смеху, иногда принимал участие. Но самым любимым занятием для него было появиться среди людей под какой-нибудь личиной и рассказывать сказки о том, что у человека есть душа. Иногда он эту “душу” у человека “покупал”, в качестве оплаты исполняя человеческие желания. Но исполнял он их так, что впоследствии люди всегда о своих желаниях жалели.
А еще дьявол выдумал рай и ад. Первый он сулил хорошим людям, вторым пугал плохих. Разумеется, никаких ада и рая не существовало. Хорошие люди поклонялись богу и вели себя отлично, рассчитывая за это после смерти попасть в какое-то совершенно потрясающее место. И богу было стыдно, что у него такого места для них не было. Плохие люди ни на что не рассчитывали, они просто вели себя в соответствии со своей природой, тем самым мешая людям хорошим зарабатывать очки кармы для всего вида.
Человек был полностью во власти своих чувств: страха, горя, любви, зависти, радости, раскаяния и прочих, прочих. Человек любил больше всего себя, на бога уповал, а дьявола боялся. Бог любил все, что создал, но и человека он любил тоже, а дьявола пытался понять. Дьявол же никого не любил и не боялся, а интерес испытывал только к хорошей забаве.
Такая концепция никуда не годилась, и мне пришлось придумать другую. В ней человек сам был богом, но вместить миллиарды богов в один мир было невозможно, поэтому у каждого из них был собственный мир – мир фантазий, снов, образов и прочих подобных вещей. Утром они просыпались людьми в своем мире, а когда засыпали – становились всемогущими существами в ином месте. Этого мне показалось мало, и я чуть усложнил концепт: человек был богом в одном мире, а дьяволом – в совсем другом, там, где богом был кто-то еще. Разумеется, “богом” и “дьяволом” я эти сущности называю условно, ведь каждый из них был властен лишь над одним из невообразимого числа универсумов, что противоречит классическому пониманию “бога и дьявола” в любых религиях, так что это просто были две сущности, представляющие разные стороны качеств и свойств личности конкретного человека, с которыми далеко не всегда было однозначно, кто там еще хороший из двух. Но все это намного дольше говорить, чем сказать “бог” и “дьявол”, так что мне их даже в мыслях легче называть так, как я их называю. Ну и самое интересное: все миры были равноценны, то есть каждый человек из подвластного вам мира был в точно такой же степени всемогущ где-нибудь еще. Разумеется, все это было замкнуто, зациклено и так далее, связи выстроены с недопущением ошибок и пересечений, могущих привести к катастрофе. Если опустить детали, то могла сложиться любопытная ситуация, когда, скажем так, вассал вассала вашего вассала был для вас феодалом. Когда человек умирал в реальном мире, другой мир, подвластный ему, не умирал вместе с ним. Чтобы обойти эту сложность, мной была введена система перерождения, подсмотренная мной в получивших незадолго до этого весьма широкое распространение в человеческих культурах идеях о реинкарнации. Мир доставался все тому же человеку и постепенно менялся по мере взросления своего бога в очередном цикле его жизни. Однако связь была обоюдной, и образы еще не трансформировавшегося мира, которые ребенок видел во снах, образы из жизни предыдущей, формировали и его самого – фактически, прошлая жизнь в некоторой степени влияла на жизнь настоящую. Ничто не берется из ничего, не правда ли? А истинная драма развернулась бы тогда, когда люди, обойдя систему защиты от опасных пересечений, поняли бы эту концепцию и научились отслеживать связи между мирами друг друга – чтобы, разумеется, воспользоваться ими в корыстных целях.
