Пес не собирался ничего разглядывать, ускорил бег и вскоре пересек порог, отделяющий этот длинный коридор от череды комнат, таких же плохо освещенных и нечетких, но уже имеющих что-то вроде декораций. То тут, то там встречались разбросанные по полу игрушки и книги, кое-где была мебель, словно вырванная из нескольких разных интерьеров, стены местами были украшены чем-то наподобие фотообоев, но изображающих вещи самые обыденные, даже будничные: вот семейная пара вместе с ребенком на прогулке в осеннем парке, вот пляж, усыпанный людьми и море, усыпанное лодками, катамаранами и надувными матрацами, вот какое-то кафе с кучкой веселящихся детей, вот самый обыкновенный детский сад, небольшой лес, река и рыбалка, котята играются на веранде большого загородного дома, купе поезда, идущего в какой-то далекий город, проносящиеся в окне автобуса пейзажи, подвалы, заброшенные чердаки, скверы и дома, школьные коридоры, группа детей в кимоно посреди просторного зала, библиотечные стеллажи, школьные гардеробы, вечерние дороги, лежащие между маленьких домиков, городские закоулки и деревенские поля, крыши домов, заброшенные ангары, подсвеченные неоном, футбольные залы, магазины и прочие места, будто выдернутые из чьей-то памяти и наклеенные на стены.
В какой-то из комнат пес впервые увидел призрака – тощего высокого мальчика лет восьми, сидящего на крыльце подъезда и перебирающего маленькие пластмассовые кружки с рисунками. После их становилось все больше, и они обретали все больше индивидуальных черт. Многие из них вели себя как обычные люди, почти все говорили, хотя некоторые повторяли одну и ту же фразу или последовательность действий.
Какие-то комнаты напоминали кабинеты и офисы, другие были похожи на учебные классы, столовые, кафе, церкви, больничные палаты, лестничные клетки, настоящие квартиры, беседки, подворотни, залы ожидания, клубы, салоны автобусов и трамваев и что угодно еще. Не было здесь, разве что, ни одного помещения, которое бы напоминало привычный интерьер нормального замка или дворца.
Призраков, деталей и предметов становилось все больше, и вот одна из комнат открыла псу дверь, которая вела к выходу из здания. Впереди плыл белый огонек, плыл по узкой дорожке, мощеной желтым камнем, отделяющей речку и поле от леса. Пес бежал по дорожке и смотрел вверх, на небо. В небе было что-то странное, но пес не мог объяснить, в чем именно эта странность заключалась. Будь на его месте человек, он бы сразу понял, в чем дело: небо было вовсе не небом, а лишь потолком со вкрученными в него лампочками. Впрочем, человек бы, в свою очередь, зашел бы в тупик, попытавшись объяснить, откуда здесь взяться дождю и туману, ведь именно такая погода царила в этом огромном зале.
В конце дорожки находилась небольшая железнодорожная станция, и у платформы стоял в ожидании старый дизельный поезд. Пока пес добрался до платформы, дождь успел смениться снегом. На перроне стоял и докуривал сигарету человек с большим конвертом, в котором он задумчиво рылся. Огонек вплыл в один из вагонов, и пес, не раздумывая, вскочил туда же, и вскоре после этого поезд тронулся. Мимо проползали пейзажи дикой природы и интерьеры огромных залов. Эти залы во многом напоминали виденные ранее комнаты, но были намного, намного больше и мрачнее. Постепенно деталей и предметов в залах становилось меньше, а призраков, наоборот, больше. Картины на стенах выцветали и теряли в четкости. В целом экскурсия выглядела так, будто что-то угасало, умирало, приближалось к концу. Эти залы были очень давно заброшены, их стены и потолок украшали пряди гигантской паутины, на полу покоились тонны пыли, а среди уцелевших остатков обстановки сновали призраки. Псу подобное было чуждо, и он лишь изредка поглядывал в окна поезда, больше времени проводя в поисках светящегося шарика, который пока не мог найти ни в одном из вагонов.
Огонек вновь появился, когда замедляющийся поезд, несколько раз дернувшись, остановился на следующей станции – просто возник из воздуха и, выскользнув наружу, очень быстро двинулся в сторону чего-то, что чернело посреди очередной лесной опушки. Пес снова последовал за ним, стремглав несясь сквозь завесу уже не снегопада, а настоящего бурана. Вскоре и огонек, и его преследователь прошли сквозь то, что оказалось распахнутой посреди поля черной дверью, и очутились в небольшом (по сравнению с предыдущими) зале, одну сторону которого занимала пропасть.
На другом его конце была еще одна дверь, уже не черная, а белая и изящная. У двери стояла девочка. Приглядевшись, пес заметил кое-что – она, единственная из всех, кого он здесь встретил, не была призраком. Девочка пока не замечала пса, она прыгала с ноги на ногу по воображаемым квадратам, над самой пропастью. Огонек последовал к ней, но псу уже не нужны были проводники, и он сам бегом направился на другую сторону. Увидев пса, девочка слегка улыбнулась. Огонек растаял в воздухе, как только подлетел к ней, и пес начал растерянно крутить мордой из стороны в сторону. Девочка протянула руку и погладила пса, почесала ему загривок, а затем повернулась и, открыв белую дверь, вошла в какое-то помещение, которое мешало увидеть целиком то, что дверь была довольно низкой и вообще маленькой.
Пес тоже переступил через порог и в следующую секунду оказался в самом огромном из всех возможных помещений – настолько огромном, что увидеть его полностью не представлялось возможным. Здесь было столько всего, что на описание этого нового зала ушло бы еще несколько десятков страниц, поэтому проще сказать, что помещение было невообразимо странным, красивым и фантастическим.
Пес заскулил и задрожал – он явно не был готов к чему-то настолько масштабному, но девочка села рядом с ним и успокаивающе обняла. Вскоре пес дрожать перестал, и она, ласково потрепав его по нечесаному боку, двинулась вперед, по дороге оборачиваясь и проверяя, следует ли он за ней. Пес послушно следовал, довольно быстро догнал и теперь вился у ее ног. Так они и шли какое-то время сквозь грандиозный зал, будто бы вместивший в себя весь мир и похожий на полотно какого-то бесстыдно гениального художника.
А потом… Потом девочка вдруг исчезла, растаяла, как дым, оставив пса в недоумении метаться из стороны в сторону и жалобно подвывать. Но его растерянность длилась недолго – довольно быстро произошло событие, заставившее пса забиться под ближайший камень и лежать там, стараясь не издавать ни звука.
В небе над залом сверкнула ветвистая багровая молния, а последовавшие за ней раскаты грома потонули в грохоте, который обычно издают очень, очень большие и старые ворота. Именно это находилось в одном из углов колоссального зала – ворота высотой в десятки метров, очень старые, очень тяжелые и громкие. Их неприлично называть “воротами”, поэтому я лучше назову это приспособление “вратами”. Какое первое слово приходит тебе в голову после слова “врата”? Да, это были врата именно этого слова. Из-за них доносился еще один невыносимый шум – гром барабанов и что-то вроде звука, который издавал бы тридцатифутовый контрабас с ржавыми металлическими струнами, если бы на нем играли десятифутовой тупой пилой. Из проема потянуло сперва жутким жаром, а затем повеяло могильным холодом, а вместе с ним воздух заполнили сотни и сотни летающих чудовищ, одно страшнее другого. Пешком маршировали легионы монстров и демонов, по земле ползли, извиваясь, огромные змеи, в небо взмывали один за другим грузные и дышащие жаром силуэты драконов.
