— Так, ну всё хватит! — устала я от споров, пора всё это прекращать. — Так Матвей и Марина, сегодня же жду ваши заявления об уходе!
Приказным тоном скомандовала я и ушла к себе.
Едва я оказалась в кабинете, как села на диван и уронила голову на руки.
Не успела я перевести дыхание, как в кабинете появился Степаныч. Он был очень серьезным, и я поняла, что это касается меня.
— Наташа, — обратился он ко мне, садясь рядом, — нам нужно поговорить.
— Я не в настроении! — грубо ответила я и, встав с дивана, отошла к окну.
— Что происходит? — не унимался он. — Я тебя не узнаю, ты сама не своя. Ругаешься, кричишь.
— Ничего!
— Как это ничего? — он подошёл ко мне и положил свою руку мне на плечо. — Я же вижу, у тебя душа не на месте.
Он говорил это таким нежным, мягким и заботливым тоном, что я почувствовала, как у меня ком к горлу подступает. Ещё немного и я просто расплачусь у него на груди и уже не смогу хранить свою тайну об Андрее и дочке.
Глава 25
Понимая это, я решила закончить этот так и не успевший начаться разговор.
— Да что это такое! — я отошла от него на безопасное расстояние. — Что вы все лезете в мою жизнь?!
— Мы просто любим тебя и переживаем за тебя, — объяснил он.
— Не надо за меня переживать, я сама справлюсь.
— Не похоже, что ты со всем этим сможешь справиться сама. Наташа, я никогда тебя такой не видел, да ты взбалмошная, заводная, но чтобы на людей бросалась — это впервые. А сегодня так и вообще увольнять начала. Ты что серьёзно хочешь уволить Марину и Матвея?
— Да!
— Но он же один из наших лучших сотрудников. Парнишка молодой, но умный.
— Ничего, переживём, — оборвала я его на полуслове.
— Хорошо, тогда если уйдут они, уйду и я! — решил заняться шантажом Степаныч.
Степаныч понимал, что он мне очень дорог, поэтому считал, что его ультиматум сработает. Но только не сейчас. Меня понесло, и тормоза уже не работали.
— Скатертью дорога! — пожелала ему я.
— Что? — он явно такого поворота не ожидал. Да что он, я такого поворота не ожидала.
— Что слышал! — я понимала, что сейчас наломаю дров, но уже не могла остановиться. — Можете все уходить, начина я с тебя!
— Ну, спасибо, — после моей последней фразы лицо Степаныча сделалось очень грустным, он был готов расплакаться, но вида не показал. — Вот и всё, что я заслужил за годы работы здесь.
Но я его прервала.
— Слушай, Степаныч, хватит причитать. Если хочешь оставаться, оставайся, хочешь уходить, уходи, я тебя не держу!
Степаныч просто покачал головой и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
А я, чтобы выпустить весь пар без участия в этом очередного невинного человека, схватила со стола графин с водой и запустила его в стену. Признаться после этого мне стало легче.
Ну, всё, хватит, я должна это закончить, я сегодня же поеду к Андрею и выясню, почему он исчез.
Я так и сделала, схватив сумочку и ключи, я тут же вышла из кабинета. До моего появления Степаныч и Регина о чём-то разговаривали, но увидев меня тут же замолчали. Я посмотрела на испуганную Регину, а затем перевела взгляд на расстроенного Степаныча. Извиняться у меня не было времени, поэтому, не говоря ни слова, я удалилась.
Выйдя на улицу, я села в машину и прямой наводкой направилась в особняк Кабаевых. Но увидев, что у меня на хвосте сидит его охрана, я поняла, что они ни за что меня туда не пропустят. Поэтому я решила от них оторваться. Хоть это было и не лёгкой задачей, но мне это всё же удалось.
И вот, наконец-то, я подъехала к особняку. Выйдя из машины, я подошла к воротам, около которых туда-сюда ходил охранник.
— Вам кого? — сухо спросил он.
— Мне нужен Андрей Сергеевич, — пояснила я цель своего визита.
— Извините, но у меня приказ вас не впускать, — ответил он и стал уходить.
— Подождите! — крикнула я, чтобы остановить его. И он остановился, но ко мне не повернулся. — Пожалуйста, скажите Андрею Сергеевичу, что мне очень срочно нужно его увидеть.
Не знаю, что на него подействовало, может мой жалостный тон, но мужчина согласился доложить Андрею о моём визите. Нажав на кнопку рации, мужчина доложило моем приезде.
— Я же сказал, что её не впускать! — крикнул Андрей на охранника.
— Извините, — мягко сказал охранник, увидев моё лицо и глаза полные слёз, — Но вы сами всё слышали. — Он просто пожал плечами, да и что он мог сделать.
— Слышишь, Кабаев, — крикнула я как можно громче, потому что рация ещё была включена. — Я тебя ненавижу!!!
Глава 26
Мужчина направился в сторону особняка. А я села в машину, но ехать никуда не смогла. Мои глаза застилали слёзы, а руки дрожали. Поэтому я просто навалилась на руль и заплакала. Сейчас я чувствовала себя настолько беспомощной, что мне хотелось кричать. Но вместо этого я просто включила громкую музыку и отправилась колесить по дорогам пригорода Москвы. Мне сейчас нужно было просто побыть одной. Немного успокоившись, я отправилась в офис. Ехать в квартиру, которую мне предоставил Андрей, я не хотела.
Рабочий день уже давно закончился, поэтому в офисе никого не было кроме охраны. Когда я зашла к себе в кабинет, то увидела на столе три листа бумаги. Это были заявления об уходе от Марины, Матвея и, конечно же, Степаныча. Прочитав, я их смяла и бросила в мусорную корзину. А потом села в своё кресло и откинувшись на спинку, закрыла глаза.
Тут в кабинет вошёл Степаныч. По его взгляду я поняла, что он не ожидал меня здесь увидеть.
— Я только вещи свои заберу и уйду, — сухо бросил он и стал складывать в коробку свои вещи.
Пока он собирался, я молча наблюдала за ним. Мне бы сейчас подойти к нему, извиниться. Но у меня нет сил. Нет сил говорить, ходить, думать. У меня нет сил даже дышать и жить. Поэтому я даже пальцем не пошевелила, чтобы хоть что-то предпринять. И вот Степаныч собрал свои вещи, молча окинул кабинет взглядом и, вздохнув, направился к двери. А я, еле слышно сказала:
— Когда ты лежал в больнице, — начала я, — я, сидя около тебя и держа тебя за руку, поклялась, что как только ты выздоровеешь, мы разопьём с тобой самую лучшую бутылку вина, какого ты захочешь? — у меня из глаз скатились слёзы.
— Думаю сейчас не подходящий момент для этого, — ответил он и собрался выходить.
— Я выкинула твоё заявление об уходе. Заявления Матвея и Марины тоже.
— Это ничего не меняет, я все равно уйду.
— Меня никто не научил просить прощения, — я встала с кресла и подошла к нему, — поэтому прошу, как умею. Прости. Степаныч, если ты сейчас уйдёшь, я умру, я не выдержу одиночества.
