История наших с братом взаимоотношений представляла собой «длительное необщение» на протяжении уже лет восьми или десяти. Дело вот в чём. Брат всегда был достаточно агрессивным и нетерпимым к любому инакомыслию, не принимал ничего, что не совпадало с его желаниями. Он всегда считал, что ему все должны, а кто был с этим не согласен, тот огребал по полной. Он был этакой грозой школы, которую побаивались даже учителя. Казалось бы, иметь такого брата – круто, никто на тебя и взглянуть криво не может, а уж тем более сказать что-то, чтобы не отхватить. Но не в нашем с Леной случае. Он глумился, как мог. По большей части доставалось, конечно, мне, так как Лена – девочка. Основной удар я брал на себя, но перепадало «братской любви» и ей будь здоров. Родители пытались этому как-то помешать, но у них не очень получалось. Старшей сестре удавалось с ним как-то ладить, наверное, потому что они были близки по возрасту или он её немного любил, или меньше ненавидел, сложно сказать. Когда его забрали в армию, весь район вздохнул с облегчением. Время его отсутствия возле нас пролетело неимоверно быстро и, вопреки нашим надеждам, вернулся он ещё большим отморозком, чем уходил. Брат стал настоящим кабаном, горой мышц, противостоять которой стало вообще нереально. Помимо всего прочего он активно бухал, жрал какие-то колёса, анаболики, спиды, качался как сумасшедший, мутил какие-то мутки, отбивал кому-то головы, в общем, активно навёрстывал упущенное. Если раньше это ещё как-то можно было списать на подростковую проблемность, то сейчас он явно превращался в настоящего бандоса.
Так вот, однажды, когда я валялся дома с температурой соплями и прочими простудными «прелестями», он ворвался в нашу с Леной комнату, и со словами «сейчас будем проводить лечение» придвинулся ко мне. Его состояние, размер зрачков выражали полный пиздец, в руках у него был противогаз. Дома больше никого не было, и как я испугался тогда, так я не боялся больше никогда. У меня была температура что-то около 39, меня бросало то в жар, то в холод, и я еле лежал. «Братишка» завопил дурниной: «ВСТАТЬ! А, НУ БЫСТРО ВСТАЛ, СОСУНОК! Я КОМУ, БЛЯДЬ, СКАЗАЛ!» Я попытался что-то промямлить, я был испуган, болен, слаб и находился в полном замешательстве. Глаза брата налились кровью, он схватил меня и скинул с кровати, я ударился об стол и на моих глазах проявились слёзы. Я полу бредил и ничего не понимал. Он подошёл ко мне, схватил за волосы, потом за шею и натянул противогаз мне на голову. Он затыкал клапан, чтобы воздух не поступал, я пытался отбиваться, но шансов не было. Темнело в глазах, я отключался, тогда он убирал руку, я успевал сделать несколько глотков воздуха, потом получал удар в живот, и всё начиналось снова. Не помню, сколько это всё длилось, может несколько минут, может больше. В это время из школы возвратилась Лена. Она услышала шум, вбежала в комнату и, видимо, спасла мне жизнь. Лена чем-то огрела брата по голове, тот завопил и с силой оттолкнул её, так что бедная моя сестрёнка отлетела, ударилась о шкаф головой и упала. Я стянул с себя противогаз и, почти ничего не видя (перед глазами всё плыло), бросился на брата. Он начал избивать меня мощными хлёсткими ударами так, что после пары-тройки я отключился и очнулся только в больнице.
После этого случая брат кардинально изменился. Его почти два года не было. Он присылал деньги каждый месяц. Очень неплохие по тем временам, да и по нынешним тоже. Звонил, писал какие-то письма. Мы с Леной никогда их не читали. Родители говорили, что он умоляет в них о прощении и очень раскаивается. Нам было всё равно, для нас его больше не существовало. Я слышал, что он работал то ли на севере, то ли ещё где, не пил с того дня, ничего не употреблял, ездил по различным святым местам, с кем-то там разговаривал, кодировался. Поступил в институт, окончил его, занимался различными бизнесами, благотворительностями и во многом преуспел.
В общем, однажды он меня чуть не убил, а потом стал прекрасным членом социума, практически идеалом для подражания. Сейчас он жил в другом городе, недалеко от нашего, у него была семья, хорошее положение в обществе, процветающий бизнес и так далее. Брат приезжал в основном или по делам, или на какие-то семейные слёты типа свадеб, юбилеев, рождений и похорон. Мы не общались. Время, конечно, лечит и, мало по малу, почти всё становится прошлым. Почти, но не всё.
После мозгового штурма, прикинув все возможные расклады, иного решения за ближайшие два дня найти не удалось, так что я отыскал телефонный номер брата и позвонил. Он явно не ожидал моего звонка. В его голосе слышались нотки волнения. Чего уж там говорить, волновался и я. На счастье, разговор получился не длинным. Я вкратце и без подробностей обрисовал ситуацию. Он не задавал лишних вопросов, я не рассказывал. В итоге он сказал, что сегодня же откроет счёт на моё имя и на имя Лены. Мы сможем неограниченно пользоваться этим счётом и брать без объяснения оттуда столько средств, сколько понадобится. Я пояснил, что больше обратиться было не к кому, что эта ситуация экстренная и мы вернём, всё что возьмём. Что это не означает ничего, кроме того, что мы одалживаем деньги. Он, кажется, меня понял.
На следующий день мы пошли в один из местных филиалов банка и забрали наши карточки. Тратить нужно было всё равно по минимуму, но, по крайней мере, теперь мы не были жёстко ограничены в средствах. Я позвонил Вике и сообщил, что завтра мы приедем в Москву. Она сказала, что встретит нас на вокзале, и что на пару дней можно будет остановиться у одной из её подруг.
Глава 49
Вечером накануне отъезда мы с Леной сидели на кухне и пили кофе.
– Что ж, завтра в 10.43.
– Да, надеюсь, поиски не займут много времени, – Лена прикуривает две сигареты, одну отдаёт мне.
– Я тоже на это надеюсь: скорее отыскать Тамару и не потратить много одолженных денег, – делаю затяжку я, параллельно помешивая сахар в чашке.
– Кредитор у нас тот ещё, – Лена морщится, – я бы не смогла ему позвонить.
– Это было необходимо.
– Наверное, ты прав, но после всего как-то не хотелось возвращать к жизни былые переживания.
– Я тебя прекрасно понимаю.
– Ладно, не будем больше о грустном. А траты – только на самое необходимое, – Лена делает глоток кофе.
– Согласен, – отвечаю я и поднимаю в импровизированном тосте свою чашку.
– Надо продумать какой-то план действий хотя бы на первом этапе пока не добавится новой информации и обстоятельств.
– Нужно, только, честно говоря, ума не приложу с чего начать.
– Ты говорил, что в кулуарах там, их этой блевотной светской тусовки, разные слухи ходят, – Лена делает ещё глоток и две крепкие затяжки.
– Вика говорила.
– Вика говорила, – коверкая мой голос, повторяет Лена.
– Да, она, прекрати. Что ты, как я не знаю кто, себя ведёшь? – делаю я замечание сестре, чуть сморщив лоб.
– Ладно, так вот. Пусть Вика твоя попытается вспомнить, где и что она слышала и самое главное – от кого. Кто и что ей там плёл в их алко-денежно-наркотических угарах на этих великоблядских балах. Пусть телефоны этих персонажей вспомнит или найдёт, если у неё их нет. А мы попробуем с ними связаться, поговорить или встретиться.
