– Думаю, заселимся, а там и определимся.
Всё наполнено блеском и предвкушением праздника. Развешиваются шарики, натираются бокалы, охлаждается шампанское. Прекрасная суета отражается в глазах, настроение приподнятое. Гости съезжаются, расселяются и начинают готовиться к выходу в свет, к первой вечеринке уик-энда, предваряющей основную – завтрашнюю. Мы идём к лифту, поднимаемся на свой этаж.
– В нашем распоряжении два номера. Располагайтесь пока. Передохните немного с дороги. Сегодня я с вами, завтра дела, открытие, так что – по ситуации. Ну что? Заселяемся? – подмигивает Серж.
– А то! – подхватываю я.
– Давайте для начала, мальчики сюда, девочки сюда, – говорит Тамара.
– Всё равно вскоре объединимся, – продолжает Лена, берёт Тамару за руку, проскальзывая в номер.
– Стало быть, нам сюда, – открывая дверь, говорю я.
– Хорошо, я только к отцу заскочу, поздороваюсь да вискарика на обратном пути захвачу.
– Давай.
Я захожу, снимаю куртку, отдёргиваю шторы.
– Охренительно! – проносится в голове.
– Охренительно! – отвечаю вслух я, достаю пачку сигарет, прикуриваю, сладко затягиваюсь. – Определённо мне здесь нравится.
– Охренительно! – раздаётся из соседнего номера голос Лены.
Глава 7
Избавь меня, боже, от снов бесконечной разлуки, от сумерек, что, подчас, страшнее тьмы. В омуте собственных мыслей и чувств рано или поздно оказывается всякая заблудшая душа. Она ищет выхода отчаянно, истерически, она бьётся о стены, теряется в хаосе и стремительно растворяется. Защитные позы, жесты и слова не срабатывают, не спасают. Слёзы солёным потоком омывают раны, разжигая новую боль. Потрескавшиеся губы, пытаясь улыбаться, начинают кровоточить, страх перед неизбежностью приобретает форму поглощающей замкнутой кривой, нисходящей и разветвляющейся. Когда-то эта кривая называлась жизнью, как её назвать сейчас не очень хорошо представляется. Утрата красок неминуемо ведёт к серости, блёклости, вовлекая в падение бутылки, ложки, зажигалки, кроша всё мельче осколки того, что когда-то называлось сердцем. Приключение заканчивается и начнётся ли новое неизвестно. Есть ли вообще смысл в том, чтобы его начинать, зная, что финал будет печальным. Есть ли смысл в ловле облаков во сне? Они выглядят такими манящими, такими прекрасными, но как только ты к ним приближаешься и пытаешься коснуться рукой, то сразу просыпаешься. Возвращается обычная реальность, которая реальна настолько, что начинает тошнить. Ощущение, будто ты из любимого художественного фильма попадаешь в унылое и скучное документальное кино, которое ты обязан смотреть, потому что так устроен мир. Паршивые радости, паршивые колкости, ненавистные лживые постановки, бездарные герои – вот, что заставляет душу всё чаще и чаще проситься домой, ловя облака.
– Эй-эй-эй, ты так не увлекайся, а то забудешь, как тебя зовут и какой год сейчас,– теребит меня за плечо Серж.
– Да, братишка, что-то ты залип.
– Ты в порядке?– обеспокоенно смотрит на меня Тамара.
Я озираюсь по сторонам, пытаясь понять что происходит, сознание начинает возвращаться:
– Что случилось-то?
– Так бывает иногда по неопытности, ничего страшного, – успокаивает Серж, – я вообще один раз так переборщил, что скорою хотели вызывать, страшновато было. А это ничего, отпустит сейчас.
– Больше, наверное, пока не надо, – говорит Лена.
– Думаю да, повременим пока, – соглашается Тамара.
Перед нами стол с несколькими дорожками, парой зажжённых свечей и четырьмя бокалами шампанского.
– Чего-то да, как-то прострация меня внезапно настигла, – пытаюсь отшучиваться я, – давайте на свежий воздух выйдем, а то немного душновато.
Мы собираемся, выходим из номера, покидаем отель и движемся в сторону пляжа. Серж и Тамара идут чуть впереди.
– Ну что, тебе лучше? – спрашивает Лена.
– Да, вполне уже отпустило, – говорю я, – морской воздух творит чудеса.
– Хорошо здесь, красиво.
– Согласен.
– Умела бы я писать картины, непременно в какое-нибудь такое местечко сбежала и осталась навсегда.
– Прямо так навсегда? Не станет скучно?
– Не знаю, но не хотелось бы заскучать, – улыбается Лена.
– Лучше, чтоб пожил в одном прекрасном месте, потом махнул в другое, не менее прекрасное, и так далее. Вот такое «навсегда» было бы неплохо. Люди разные интересные, а иногда и без людей, но чтобы непременно интересно было.
– Тоже неплохой вариант.
Мы догоняем Тамару и Сержа:
– О чём секретничаете?
– Вот вспомнили момент занимательный… шахматный,– оба смеются.
– Да-да, я как раз рассказывал, как мы с тобой однажды желание проиграли, – вспоминает Серж, – так вот, вечеринка начинает подходить к концу, остаются самые стойкие.
– И решают поиграть, – подмигивает Лена.
– Ну не в города же, – кивает Серж, – достаются шахматы, на кон выставляется желание и, чтобы вовлечь во всё это дело побольше людей, игра начинается два на два. Мы с Константином лихо проходим полуфинал, обыгрывая, чуть ли не детским матом в три хода двух перекуривших неформалов. Выходим в финал, где нашими соперниками, а вернее соперницами, становятся две милые девушки, которых до этих посиделок мы и не знали. Полные уверенности в себе мы проигрываем разгромно сражение на шахматной доске…
– Ну, кто ж знал, что они разрядники или мастера спорта? – вклиниваюсь я.
– Неважно. Короче, пролетаем мы как фанера над Парижем, и слышим их вердикт: пробежаться голиком по студ. городку, выкрикивая всякие непристойности с обилием всех известных крепких словечек и выражений.
– Всё бы ничего, если б в округе никого. Но вечер-то в разгаре, вечеринки ведь студенческие, подчас…
– Как и в тот раз, – улыбается Лена.
– …могут чуть ли не с утра начинаться, – продолжаю я.
– И вот мы, так сказать, «немного подшофе», абсолютно голые бежим, орём всякое зычное, распугивая детей, прохожих, парочки всякие влюблённые, и встречаем декана…
– Александра Витальевича, – я закрываю глаза рукой.
– Александра Витальевича, – не останавливается Серж, – а смущаться-то и прятаться нельзя, это ж проигранный спор, нужно продолжать расплачиваться, ведь могут и не засчитать результаты. Мы бежим, кричим что-то про за…бали мусорить и, пробегая мимо него, неловко так бросаем…
– Здрасьте…
– Желание мы, конечно, отработали, но стрёма было много потом, как бы нас не отчислили.
– Ну, ведь не отчислили же? – увлечённо интересуется Тамара.
– Не отчислили, – подхватывает Лена, – всё-таки за всей своей строгостью Александр, наш, Виталич, вполне нормальным оказался, видимо, и своё студенческое время вспомнил.
