– Видишь, машину с мигающей аварийкой? – кашляет в трубку Дольский.
– Да.
– Тебе сюда.
Я подхожу, Мартин рядом со мной. Его глаза сканируют прилегающую территорию, он теребит ухо, видимо, как-то общается со своей командой. Стекло передней пассажирской двери опускается, я заглядываю внутрь. Впереди водитель, за ним, на заднем сидении Дольский и Лена. У Лены заклеен рот, наручники на запястьях. Вижу её заплаканные глаза, всё внутри сжимается. Смесь ярости и тревоги на секунду туманят рассудок, я мысленно ощупываю пистолет.
– Давай сумку, – голос Дольского звучит болезненнее, чем по телефону. Вид у него не очень. Видимо, ранение достаточно серьёзное.
Я поворачиваюсь к Мартину, беру сумку и просовываю её в окно. Водитель открывает, просматривает несколько пачек, проверяет сканером выборочно купюры, кивает Дольскому, мол, всё в порядке. Тот расстёгивает наручники Лены и отклеивает ленту с её рта.
– Вот и всё. С вами приятно иметь дело, – хрипит Дольский, открывает заднюю дверь и выпускает Лену.
Машина срывается с места и через несколько секунд исчезает из вида. Лена бросается ко мне, я обнимаю её, что есть сил. Она плачет и улыбается, я тоже не выдерживаю. Говорю ей, что всё закончилось, целую, не выпуская из своих рук.
Я отдаю Мартину пистолет, он передаёт наши вещи из квартиры Викиной подруги. Почти ничего не говорим друг другу. Я лишь благодарю его за помощь, он отвечает, что не стоит, работа такая. Затем отвозит нас на вокзал. Мы жмём руки на прощание, и он уезжает. Возле входа я останавливаюсь, достаю из кармана смятую пачку, в которой осталась та самая последняя сигарета, которую я мысленно обещал Лене, когда ждал обмена. Выкуриваем её на двоих, выбрасываем окурок и уезжаем.
Глава 74
Через несколько дней, уже дома, мы наткнулись на новостную статью в интернете, в которой сообщалось, что в результате несчастного случая: взрыва, вызванного утечкой бытового газа, в своём загородном доме погиб крупный бизнесмен. Прилагалась история его жизненного пути и несколько фоток скорбящей семьи.
Прошло ещё несколько недель, может, больше. Мы с Леной проводили время вместе, ничего особо не делали. Гуляли, ходили в кино, что-то готовили. Рассказав друг другу всё, обсудив случившееся, мы провели зачистку нашей памяти. Выкинули вещи Тамары, сожгли совместные фотографии, удалили всё отовсюду, чтобы больше не вспоминать. Всё должно было наладиться, непременно, иначе никак. Мы в это верили и знали, что так обязательно произойдёт.
Как-то я вышел, чтобы купить сигарет, продуктов и ещё какой-нибудь фигни для дома. Возле подъезда стояла машина, которая раньше здесь не парковалась. Не обращая внимания, я прошёл мимо неё и услышал гудок. Обернулся и увидел Тамару.
– Костя, я приехала попрощаться и попросить прощения. Давайте поговорим, о большем не прошу.
Мы сидели в гостиной втроём, как когда-то. Когда-то давно. Всё, что было правдой, устало умерло и исчезло. Оно развеялось и улетело, растворилось в дыму теперь уже от двух сигарет. Тамара по-прежнему была очень красива, только красота эта стала теперь какой-то далёкой и чужой, незнакомой.
– Когда всё это произошло, там, в больнице, Серёжа взял меня за руку и повёл за собой. Я не сопротивлялась, я даже этого хотела, я поняла, что нужна ему.
– Нам ты тоже была очень нужна, – произнёс я.
– Мне очень жаль, что между нами вот так всё произошло, и я прошу прощения за всё вами пережитое, – Тамара попыталась взять за руку Лену, но та отстранилась, продолжая хранить молчание, установившееся в первую же секунду.
– Тамара, прошло уже так много времени с нашей последней встречи. Тогда мы очень боялись, что она действительно была последней. Что мы не увидим тебя больше, не услышим твоего голоса, не прикоснёмся к тебе. Это ранило до самой глубины души. Ты исчезла из нашего общего мифа, и это сделало нас невероятно уязвимыми. Я много ошибался с той поры, рушил и уничтожал всё светлое, что во мне было, страдал и очень много потерял духовно. Не знаю, что настолько сильно отдалило нас, не знаю, отчего это произошло. Неведенье порождало в голове ещё большие кошмары, преследующие во сне и наяву. Мы писали тебе письма, искали тебя откровенно, не стыдясь собственных ощущений и не приукрашивая своё эмоциональное состояние, скучали по тебе и любили. Очень ждали ответ, верили, что он будет.
– Тогда, я не могла ничего сделать. Мы скрывались и прятались. У Серёжи были очень непростые взаимоотношения с отцом, а после того случая в Сочи всё окончательно рухнуло…
– Я не понимаю, как это связано? Они богатые, властные, свои дела у них какие-то, бизнессы-шмизнессы. Ты-то здесь причём, мы здесь причём? – я прикурил очередную сигарету.
– В том-то и дело, что всё совсем не просто. Большие люди с большими деньгами – это целые кланы. Объединение интересов, противопоставление интересов – всё это перемешано. Идёт борьба за сферы влияния, и она никогда не прекращается. Тот, кто становится слабее, проигрывает и погибает или пытается найти союзников, чтобы спихнуть того, кто сильнее. Серёжин отец, вернее отчим, использовал его для поиска союзников себе. Он не брезговал ничем, чтобы стать могущественнее. Серёжиными руками контактировал с преступностью, радикалами, подставлял его, когда что-то шло не так, лишь бы самому оставаться с чистой незапятнанной репутацией. Серёжа терпел и ждал, принимал это, думая, что как бы что ни складывалось, он работает для нужного дела. Он почти никогда не знал, что он делает, его не посвящали ни во что. Встретившись с Викой и познакомившись с её семьёй, ему показалось, что отец, наконец, сделает его своим. А потом произошло, то, что произошло. В больнице Серёже очень недвусмысленно намекнули, что он никто и, что он должен вести себя, как ни в чём не бывало, что он пешка, всегда ею был и всегда ею будет. А в случае неподчинения последует неминуемая расплата…
– И он сбежал, прихватив тебя с собой, – прервал её я.
– Да, но я сама пошла с ним. Потом мы скрывались, искали защиты. Я не могла написать, позвонить. Это было опасно.
– Судя по всему, защиту вы нашли, – заключил я.
– Да, Серёжа и отец Вики стали компаньонами. Он очень помог нам.
– А Вика?
– Она сейчас на реабилитации. Они помирились с отцом, но подробностей я не знаю. Мы не общались, виделись пару раз не более того.
– А ты и Серж?
– Мы помолвлены, у нас будет ребёнок.
– Круто, – выдохнул я.
Лена хранила молчание, так и не проронив ни слова за всё время нашей встречи. Над комнатой в клубах табачного дыма зависла абсолютная тишина. Никто ничего не говорил и, возможно, даже не думал. Тамара достала блокнот, ручку и начала что-то писать. Лена встала с дивана и направилась к окну. Через минуту я подошёл к ней и обнял.
– Простите меня. Я действительно не могла связаться с вами, это было опасно. И для меня и для вас. Я не знала, что так будет, что вы станете меня искать, что последуют все эти события. Я никогда бы не впутала вас во всё это. Простите меня и прощайте. Я люблю вас.
