– Мудро, – говорю я.
– Что ж, добро пожаловать в молодость! Насладись ею и достойно перейди в зрелость, желаю успеха! – Он хлопает меня по плечу, затем смотрит на часы и встаёт со скамейки, – что-то я разговорился, мне пора.
– Постойте, а что будет происходить? Дальше какими будут ощущения?
– Помнишь, с чего мы начинали? С клубков, с их прелести. Не спеши, успей насладиться.
Он уходит, и как только совсем исчезает из вида, я понимаю, что даже не спросил его имени. Так часто бывает, кто-то привносит в твою жизнь что-то, а ты в итоге, не знаешь или не помнишь даже его имени.
Я ещё недолго сижу и вскоре отправляюсь обратно в отель. Во мне начинает просыпаться голод. Иду вдоль побережья и думаю о том, что мои, наверняка, уже проснулись и заказали завтрак, так что нужно спешить, пока хоть что-то осталось, я их знаю.
Глава 11
– Дружище, слушай, мы уже заволновались, – открывая мне дверь, говорит Серж, – где был?
– Да так, гулял по округе, воздухом дышал.
– А, ну да, «морская болезнь ваша» помню-помню.
– Она.
– Давай, это, в номер соседний пошли, там чего-то вкусного заказали, нас ждут.
– С удовольствием, проголодался я порядком.
– Жахнешь чего-нибудь? Я тут слегка приложился, и, ты знаешь, поддержал атмосферную волну.
– Не откажусь, тока чутка.
– Само собой.
Мы отпиваем по паре глотков вечернего виски и идём в соседний номер.
– Так, что тут у нас? – с ходу бросает Серж, высматривая еду, доставленную официантом.
– И тебя с добрым утром, проходи, – отвечает Лена, целует его в щёку и идёт ко мне, – как прогулялся?
– Философски… – немного задумчиво отвечаю я, – как поспали на новом месте?
– Как убитые. Ай-ай-ай. Вискарик с утра? – навострив нюх возле моего рта, замечает Лена.
– Чуть-чуть, мы же на отдыхе, – развожу руками я.
– Ладно, проходи уже, мы тоже шампанское с утра пьём, как богема.
Я скидываю ботинки и вприпрыжку скачу внутрь номера.
– Тамара, привет, с добрым утром, – расплываюсь в улыбке я.
– Кофе будете? Bonjour, – она одаривает меня поцелуем и наливает кофе, действуя с невероятно сексуальным налётом изящности движения.
– Вы так милы и прекрасны, что даже неловко, – игриво говорю я, садясь за стол.
– Ах, вы застали нас внезапно в природной естественной красоте, – прерывает наш светский флирт Лена, – давайте поедим уже что ли, пока всё не остыло совсем.
После завтрака и душа я пребывал в приподнятом настроении, казалось, что вот-вот вырастут крылья и можно будет с лёгкостью взлететь и покружить над городом, насладиться видом, понаблюдать за происходящим с большой высоты, затем спуститься и пролететь над морем, чтобы волны едва касались своим дыханием разгорячённого от полёта тела. Чуть пританцовывая, я подошёл к дивану, где сидела Тамара, лёг и положил свою голову на её ноги. Она читала какой-то журнал и, не отводя глаз от статьи, улыбнулась, проведя рукой по моим волосам.
– Хорошее настроение? Помнится, кто-то был немного задумчив с утра.
– Это прошло, и жизнь кажется прекрасной в полном отсутствии мыслей. Хочется просто наслаждаться и летать, летать, летать. Что пишут?
– Да так, фигню всякую, – дочитав, она откладывает журнал и переводит взгляд на меня, – таким ты мне нравишься больше.
– Мне тоже нравится, – я улыбаюсь, довольно зажмуриваюсь и, имитируя кошачье мурчание, начинаю тереться о её ноги.
– Что будем делать сегодня? Давайте сходим куда-нибудь, что в номере сидеть? – доносится из ванной голос Лены.
– На экскурсии бы не хотелось, скучно. Лучше просто по городу погулять. И на бал потом, – Тамара закуривает сигарету, даёт мне сделать затяжку.
– Что ж, решено, – я выпускаю из носа дым.
– Я вас до выхода провожу и, если быстро разберусь со всем, то пересечёмся в городе, – Серж выходит с балкона с телефоном в руке, – если не успею, то в любом случае вечером встретимся.
– Пойдёмте тогда, – Лена выходит из ванной комнаты и подходит к нам, – не будем терять времени.
Мы закрываем номер, спускаемся на лифте, прощаемся с Сержем и выходим на улицу. Мои спутницы берут меня под руки, и мы неспешно начинаем движение. Наши голоса щебечут в произвольном порядке, мы несём игривую околесицу, подшучиваем друг над другом, сплетаемся в клубок, раскручиваемся, сплетаемся вновь. И правда, вся прелесть в этих самых клубках. В какой-то момент я понимаю, что немного завидую сам себе. В голове проносится мысль: вот он момент, который непременно нужно запомнить. Неважно, какие чувства в последствие он будет вызывать: грусти, ностальгии или радости. Сейчас главное его достоверно зафиксировать, чтобы осталось это ощущение целиком, без прикрас и сплетен. Из таких ощущений складывается жизнь, её восприятие. Подобные моменты, видимо, проносятся перед человеком, когда он оказывается на смертном одре, и перед ним как фильм пролетают события всей его жизни. Таких эпизодов нужно как можно больше, и они непременно обязаны быть увлекательными, чтобы фильм этот самый смотрелся интересно, без унылой скуки.
Глава 12
Наибольшее удовольствие в жизни приносят мечты, предвкушение праздника, фантазии о грядущем. Как в детстве перед новым годом, когда всем вокруг овладевает невероятная магия волшебства. Суета удивительно прекрасна в эти моменты, в воздухе витает что-то такое хорошее, что хочется поймать это и не отпускать. Не знаю почему, но меня вдруг посетило именно такое ощущение.
Мы шли вдоль набережной, дышали ноябрьским воздухом, смотрели по сторонам и были, как будто, в стороне от всего. Такие, своего рода, невидимки со своими мыслями. Я держал Лену за руку, Тамара шла чуть впереди.
– Как думаешь, сколько у нас это продлится? – Лена поправляет сумочку и смотрит на меня.
– Что именно?
– Ну, это всё. То, что между нами троими происходит.
– Не знаю, я предпочитаю не задумываться, а просто наслаждаться, тем, что есть.
– Я тоже стараюсь так делать, но, знаешь, всё-таки порой мысли в голову лезть начинают. Надолго это или как вообще?
– Вся прелесть и трагедия в том, что неизвестно.
– Я не хочу терять того, что у нас есть, но иногда мне кажется, что мы начинаем перерастать наш мир.
– То есть?
– Как будто мы растём, становимся больше, а он остаётся в прежних размерах. И вот, мы уже вынуждены пригибаться, извиваться, чтобы не прорвать тонкие стенки, чтобы этот иллюзорный гармонический вакуум не лопнул, и на нас не хлынуло из вне всё то, что мы не хотим пускать.
