Она повернулась к Соболеву, чтобы поймать его взгляд, и весомо добавила:
– Мой брат никогда не умел рисовать, это просто не попадало в сферу его интересов. И едва ли он мог научиться, ослепнув. Он несколько дней провалялся в постели с жаром. Мы думали, что это какой-то рецидив, воспаление или вылезла какая-то побочка от лекарств, но в больнице ничего не нашли. Просто пару дней Влад буквально был при смерти, а потом пошел на поправку так же внезапно и без видимых причин. Когда ему стало лучше, я рассказала ему про рисунок, спросила, что все это значит. Как он узнал, что я собралась замуж, если он был первым, кому я решила сказать, даже мама еще не знала. У него не было ответов, но с того дня что-то изменилось. Он стал иногда рисовать то, что сбывалось. Ничего такого, никаких убийств. Совершенно бытовые вещи. Влад обсуждал это только со мной, больше никто не знает. А потом он стал рисовать Шелково…
– Поэтому он сюда переехал? – понял Соболев.
– Да. Он считает, что его сюда привели… некие высшие силы.
– А ты что думаешь?
Кристина снова посмотрела на него и улыбнулась.
– А мне плевать. Если это вернуло ему желание жить, пусть будет. Потому что видеть, как твой брат, который всегда был таким веселым, жизнерадостным, энергичным, медленно умирает – это по-настоящему страшно. Сейчас он стал похож на себя прежнего. Нет, даже лучше, потому что выпал из деловой гонки. Стал спокойнее и внимательнее. Конечно, ему тяжело без прежнего дела, он не привык к такому количеству свободного времени. Но я верю, что однажды он решит и эту проблему. И найдет баланс.
– И ты переехала к нему, чтобы помочь его найти?
У Кристины вырвался смешок.
– Хотела бы я так сказать, но на самом деле я просто сбежала сюда от своих проблем.
Он вопросительно приподнял брови, плохо понимая, какие такие проблемы могут быть у молодой красивой женщины из состоятельной семьи.
– С мужем в последнее время не клеится, – пояснила она.
Соболев удивился еще сильнее, и ей пришлось добавить:
– Он совсем не обращает на меня внимания.
– А-а-а, – понимающе протянул Соболев. – Надо же… Моя жена от меня по той же причине ушла. С моей работой трудно выкроить время на семью.
– Вот и мой муж так говорит, – презрительно фыркнула Кристина. – Только все это чушь. Было бы желание, а время найдется. Дело не в занятости, а в отношении.
– Так учат психологов? – с сомнением хмыкнул Соболев.
– Так вижу я, – поправила Кристина. – Мой отец, знаешь ли, основал «Вектор» и заставил его работать. И это дело тоже требовало от него полной самоотдачи. Но он всегда находил время на маму, на меня, на сыновей. Так что не надо мне рассказывать про всепоглощающую работу.
– Не надо так не надо, – легко согласился Соболев, не собираясь ее переубеждать.
В конце концов, что могла знать богатенькая избалованная девчонка о мужской работе? Особенно такой тяжелой и грязной, как работа полицейского?
– На самом деле я пришла, чтобы кое-что спросить, – снова заговорила Кристина после небольшой паузы. – Это дело, в которое влез мой брат… Это очень опасно? Для него, я имею в виду. Я, конечно, рада, что он ожил с вашим расследованием, но не хочу, чтобы оно его угробило.
Соболев, как раз доевший все, до чего смог дотянуться, только вздохнул и выразительно посмотрел на нее.
– Кристина, это серийный маньяк-убийца. Сама-то как думаешь? Конечно, это опасно. Для всех. Теперь и для тебя тоже.
Глава 8
27 декабря 2016 года, 19.05
Стоило оказаться на улице, как дерзкий порыв ветра, грубо рванувший в разные стороны полы не до конца застегнутого пальто, заставил Велесова пожалеть о том, что машина его осталась на парковке у дома. Живя в пешей доступности от работы, молодой следователь предпочитал тратить по пятнадцать минут утром и вечером на бодрую прогулку, а не ехать за рулем. Считал, что так полезнее для здоровья. И только в совсем уж мерзкую погоду он все же ехал на машине, тратя в утренней пробке на Центральном проспекте почти столько же времени.
Похоже, время «совсем уж мерзкой» погоды как раз началось, но теперь было поздно жалеть об оставленном у дома личном автотранспорте. Конечно, оставалась возможность вызвать такси, но это Велесову казалось каким-то барством, поэтому он только торопливо застегнулся, поправил на тонкой шее объемный теплый шарф – подарок матери, – натянул на уши шапку и решительно вновь повернулся против ветра, кидающего в лицо мелкую жесткую крупу.
Далеко уйти не успел, даже до проспекта, вдоль которого пролегала добрая половина его пути, не добрался, когда ему наперерез кинулся какой-то мужчина, пытаясь схватить за плечо.
– Михаил Петрович!
Велесов инстинктивно дернулся, отступая и не давая к себе прикоснуться, напряженно посмотрел на мужчину.
Тот тут же замер, примирительно вскидывая руки и давая понять, что не имел в виду ничего дурного. Вид у него действительно был не столько угрожающий, сколько испуганный.
Велесов скользнул по нему изучающим взглядом, пытаясь понять, знакомы ли они. Его явно знали, раз обратились по имени и отчеству, но в памяти самого следователя внешность мужчины никак не отзывалась. Высокий, пузатый, лет сорока с лишком… Подследственных у Велесова за карьеру было пока не так много, чтобы он совсем их не запоминал, значит, едва ли этот человек связан с работой.
– Вы же Михаил Велесов, так? – чуть менее уверенно уточнил мужчина, глядя на него с затаенной надеждой.
– Да, это я, – кивнул Велесов, все еще посматривая на мужчину с настороженностью. – А вы кто?
– Меня Жорой зовут. Георгий Николаев. Наши матери знакомы, у них дачи рядом, калитки напротив.
Велесов напряг память, пытаясь выцепить из нее имя сухонькой старушки, которой ему время от времени приходилось помогать, когда он заходил помочь матери. Значит, у нее есть свой сын, только ему, видать, обычно некогда.
– Вы сын Анны Дмитриевны?
– Да! – радостно закивал Георгий. – Она мне про вас рассказала и подсказала, где вас найти.
Велесов чуть расслабился и шагнул вперед, сокращая расстояние между собой и собеседником, чтобы не выглядеть испуганным. Впрочем, он об этом тут же пожалел: от Георгия разило спиртным и чесноком.
– А зачем? – поинтересовался Велесов, стараясь не слишком принюхиваться.
– Мне нужна ваша помощь. Или даже защита. Меня собираются убить.
Брови Велесова сами собой прыгнули вверх. Он так удивился, что даже перестал замечать жестокий ветер и бьющий по лицу снег. И несмотря на неприятный запах от собеседника, шагнул еще ближе, чтобы лучше слышать и не заставлять того говорить громко. Такие темы вообще лучше обсуждать за закрытыми дверями.
