– В случае чего? – уточнил тот.
Соболев пожал плечами.
– Ну… если вдруг я окажусь очередной жертвой.
И с этими словами он выбрался из салона, машинально проверяя пистолет.
Найти дорогу к колодцу, особенно в темноте, было бы непросто, если бы не точка, отмеченная на карте в смартфоне. С коллегами из второй машины Соболев пересекся на подступах к поляне и велел им ждать прямо там. С этого места она достаточно хорошо просматривалась, а самих оперативников едва ли было видно между деревьями.
– Ты долго шел, – насмешливо заметил хорошо знакомый голос из-под капюшона, едва Соболев шагнул на открытое пространство.
Татьяна Гусарова – а судя по голосу, это была все-таки она – предпочла занять позицию по другую сторону колодца и не позволила подойти к себе. Что, с одной стороны, затрудняло возможное задержание, с другой – не давало ей напасть, имитируя давнее убийство. Вряд ли того несчастного мальчика застрелили. Скорее, или ножом ударили, или толкнули неосторожно…
– А куда мне торопиться? – парировал Соболев, замирая напротив нее.
Крыша колодца мешала им видеть друг друга, и это немного сбивало с толку. Соболев слышал голос, но не видел лица Татьяны, а это всегда делало восприятие собеседника неполноценным: его становилось сложнее «считывать».
– Дело твое, конечно, – хмыкнула Татьяна. – Я лишь хотела сказать, что вы зря здесь сидите. Жертва колодцу уже принесена, он не придет.
– Кто он? – по инерции переспросил Соболев, испытывая легкое дежавю.
– Тот, кого вы ловите. Тот, кто убил всех этих людей.
– Серьезно? А мне кажется, что он уже пришел.
Она тихонько рассмеялась, очень неестественно.
– Ты ошибаешься. Я не та, кто вам нужен. Я никого не убивала.
– Только стояла там, где убивали? Или ты просто наводчица, а убивает для тебя кто-то другой?
– Ты даже не понимаешь, о чем рассуждаешь, – сокрушенно заметила Татьяна.
– Вот как? Так объясни мне. Зачем это все?
– Ты не поймешь. Потому что не поверишь.
– Не поверю – во что? В места особой силы? Да ладно, что тут сложного? Мне не нужно верить, чтобы понимать, как это видят люди вроде тебя. Мне просто интересна суть задумки. Что это? Принесение жертв во имя какого-нибудь языческого божества? Или вы решили открыть здесь врата в ад? Какую дверь призваны открыть ваши ритуалы?
– Хм, а ты умнее, чем мне казался, – сдержанно заметила Татьяна, и по ее тону Соболев понял, что она действительно удивлена. – Тогда, возможно, ты способен понять, что я здесь такая же жертва, как остальные. Я лишь делаю то, что вынуждена делать. Оставь меня в покое. Я не та, кто тебе нужен.
– Предположим, я поверю. Хотя, должен заметить, соучастие в убийствах – это такое же преступление. Но если ты хочешь снисхождения, дай мне что-нибудь на того, кто это делает. И, может быть, пойдешь как свидетель, а не как соучастница.
– Я не могу этого сделать. Пойду против него – не выживу.
– Он не узнает, пока для него не станет слишком поздно.
– Он не узнает? – она снова натужно рассмеялась. – Все-таки ты ничего не понимаешь.
– Тогда у меня нет оснований полагать, что второй вообще существует, – пожал плечами Соболев. – Или что он не пляшет под твою дудку…
– У меня никогда не было проблем со сном, – неожиданно обронила Татьяна.
В первое мгновение это показалось бессмыслицей, но мозг довольно быстро обработал сказанное. Не было проблем со сном, значит, никто не выписывал ей снотворное.
– Тогда зачем ты сказала нам, что напоила того парня чаем со снотворным? Мы бы ни за что не вышли на тебя сами…
– Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал, – то ли ответила Татьяна, то ли просто продолжила свою мысль. – И уж точно тебя не должно было зацепить проклятием колодца.
Соболев против воли перевел взгляд на закрывающие провал доски, почувствовав в животе неприятный холодок.
– Если хочешь убедить меня, что пытаешься сотрудничать, скажи, как избавиться от преследования того, кто живет внутри, – внезапно охрипшим голосом велел он.
Ничего не ответив, Татьяна шагнула к колодцу и принялась убирать доски. Соболев непроизвольно отступил, чувствуя, как со дна живота холодок поднялся к сердцу и дышать стало труднее.
– Загляни, – велела Татьяна, когда провал оказался полностью открыт, а сама отошла подальше. – Посмотри во тьму, притаившуюся внизу.
– И что я должен там увидеть?
– Посмотри.
Это было похоже на ловушку. Та часть Соболева, которая никак не могла закрыть глаза на необычным образом прожженные веревки и вертящую головой куклу, в панике вопила, требуя поскорее убраться отсюда. Он вспомнил собственную версию о том, что Татьяна просто призывает дьявольские сущности, а те убивают для нее. Может быть, сейчас должно произойти нечто подобное? Он подойдет к колодцу, заглянет внутрь, а тот, кто там живет, выползет, схватит его и утащит к себе… И никто не успеет его прикрыть, потому что Соболев умрет быстрее, чем коллеги успеют даже добежать до колодца, не то что вытащит его с бесконечно далекого дна!
Но его скептически настроенная часть, требующая найти рациональное объяснение всему происходящему, оказалась сильней. Соболев все-таки шагнул к колодцу, но прежде чем наклониться над темной бездной, достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя и крепко сжал рукоять. Он не знал, поможет ли оружие в данном случае, но оно всегда придавало ему уверенности. Помогло побороть иррациональный страх и сейчас.
Темный провал дохнул в лицо холодом, смрадом и безысходностью, но сколько Соболев ни вглядывался в него, темнота так и не шелохнулась. Никто не полез наружу, цепляясь когтистыми пальцами за стены, не зарычал.
В колодце было пусто. Никто там не живет! Возможно, именно об этом и пыталась сказать ему Татьяна: все это не больше, чем обычная манипуляция. Дым и зеркала, чертовы фокусы…
От внезапно накатившего облегчения Соболев рассмеялся, и в ночной тишине этот смех мог показаться безумным.
Чья-то рука легла на плечо, заставив дернуться и вскинуть пистолет. К счастью, Соболев не имел привычки класть палец на спусковой крючок заранее, поэтому непоправимого не произошло: он успел осознать, что это подошли коллеги из второй машины.
– Сдурели совсем? – вырвалось у него после другой, более эмоциональной тирады. – Кто так подкрадывается к вооруженному человеку?
– Вообще-то я тебя звал сначала, ты не реагировал. Завис над своим колодцем, я уж думал, помер.
– Да? И долго я так простоял? – удивился Соболев, пытаясь посмотреть на часы.
– Да минут пять точно.
– А она где? – Соболев обернулся, ища взглядом Татьяну.
