– Зачем мне тебе что-либо в лицо вбивать?
– Откуда я знаю? Может быть, ты больная? – с прямодушной готовностью пьяного, начал делиться Спиря. – Обычно девушки как-то флиртуют, даже страшные. Но как-то пытаются себя поднять. А ты не пытаешься. Ты пытаешься всех других опустить. Ты хоть понимаешь, насколько это напрягает? С тобой всегда, как на ринге. Ты только и ждешь, чтобы человек открылся, чтобы ты могла ему врезать.
– Вот и мой сосед так же думает, – загрустила я.
– Дима-Матрица? – Спиря скривился, нахохлился, как попугай и обнял свой стакан ладонями.
– Нет. Максим… Кроткий.
– Если даже Матрица от тебя напрягается, что там о других говорить?.. – не слушая, сказал Вадик. – Блядь, у меня от него реально мороз по коже. Говорят, в девяностые, он кожу с людей, прям живьем снимал…
Я отмахнулась от этой чуши. В такое верили только дураки и спортсмены.
–Вранье. Живые люди при этом дергаются и портят весь кайф. Сперва он их убивал.
Не оценив мой юмор, Спиридонов залпом допил коктейль.
– Я пошутила, – сказала я. – И это… Не обращай внимания, на то, что он тогда сказал в «Пуле». Он просто хотел меня посильней обидеть.
– Это правда, что у вас с ним роман?.. – спросил Вадик. Шепотом.
– Ага, – тоже шепотом, ответила я. – «Секс – андэ!» называется.
***
В «Пуле» уже плясали.
Богданова, пребывая духом в нирване, сидела на краю бильярдного стола и улыбалась в вакуум. Вся в помаде, растрепанная, она была расслаблена и пьяна.
– Деньги есть?
– Нет, – соврала я.
Мне не хотелось их ей дарить.
– Тогда сади свою жопу сюда и слушай умную женщину, – ответила Бонечка. – У меня есть план!
План был прост и не оригинален. Снять кого-нибудь, кто достаточно глуп, чтобы безвозмездно спонсировать ей ночной кураж. А затем, когда мужикам захочется продолжения, мы бросим свои куртки и убежим домой, а сами позвоним Саше – хозяину «Пула» и попросим их спрятать.
– А поскольку ты пить не будешь, – сказала Богданова, – потому что не пьешь, то всегда сможешь сказать мне «хватит».
Я посмотрела на нее и показала ладонями букву «Т». что означало «Хватит!» в хоккее. Мне было очень неловко напоминать ей, что похудела лишь я одна. Ее, никто бесплатно поить не будет. И я подступила издалека.
– Забыла про ту дурочку в сауне? Которую по кругу пустили? Нет ничего бесплатного; нельзя это забывать. До поры до времени тебя может и проносить, но в итоге ты забываешься. Теряешь опоры и попадаешь в историю. Вот взять эту телку…
– Да она сама виновата, – сказала Бонечка. – Вела себя, как овца, вот и вляпалась. Она что, блин, не понимала, что едет в сауну с бритыми пацанами? Или, вообразила себя Спящей Красавицей, которая свою девственность сохранила среди приятных богатырей?
Я вспомнила Новый 2000 год. Перекошенное черное лицо. Огромную ручищу, тащившую меня из такси и твердо сказала:
– Не факт. Я лучше сама заплачу, чем так подставляться.
Богданова уставилась на меня, словно на сумасшедшую.
– Ты че? – спросила она, опасно сузив глаза. – Ссышь, что ли?
На такой изысканно элегантный вопрос контраргументы находились не сразу. Если вообще находились… Я судорожно скребла по сусекам своей души. Чтобы сказать Богдановой «нет», требовалось мужество. Пока я думала, от соседнего столика, шатаясь, отделилась Фигура. Грузная, когда-то мускулистая, она неловко качнулась и взяла курс на нас.
Распахнутая на пузе кожанка была еще новенькой, но пузико было еще новее и владелец, не веря в его существование, не спешил менять верхнюю одежду на новую. На размер больше. Как и Бонечка, он когда-то был симпатичным и верил, что симпатичность, все еще с ним.
– Здра-а-ассьте! – сказал он и чуть ли не на колени мне плюхнулся. – Короче, девчонки, мы слушали ваш базар. Все по-честному. Не насильники мы. У меня сил нет вас убалтывать, давайте эта: мы вам стол организуем и выпивку, а вы нам это… Ну, это… Вы понимаете.
Он обернулся к своему столику, словно поддержку запрашивал. Остальные полулежали в повалку и были настолько пьяными, что даже штаны не смогли бы расстегнуть без посторонней помощи, не то, что что-то там из штанов поднять.
Их лица выражали согласие и блаженство.
Я вежливо отказалась. Человек обиженно посмотрел на меня.
– Девчонки-девчонки! – сказал он медленно и очень горько вздохнул. – Вот и как с вами быть, если вы по-честному не даете?..
– А с проститутками никак? – умильно пропела Бонечка.
Человек обиделся еще больше.
– Мы же это, не лохи. Мы, типа, это… по любви хотим.
– В смысле: бесплатно, – сказала Бонечка и подмигнула мне.
– Ты че, проститутка что ли?! – вскинулся человек и снова посмотрел на меня. – Эй! Погоди-ка, погоди…
Он честно попытался остановить вращение комнаты в том месте, где я сидела, – желая провалиться сквозь землю. Прищурился, отклонил назад голову.
– Х-е-е-е-ей! – сказал он, расплываясь в златозубой улыбке. – Так я ж тебя знаю!
Я засмущалась и воссияла одновременно: поклонники меня узнавали редко, хотя на Гостевой хвалили за интервью. Готовая рассыпаться в благодарностях, я искоса глянула на Элину.
«Вот тебе сила телевидения! – радостно думала я. – Выкуси! Мои фанаты меня и так узнают!»
Человек что-то гавкнул. Его слова еще не успели проявиться в моем сознании, когда ослепительно улыбаясь, я выдала в меру пылкий и в меру скромный ответ:
– Правда?! Меня вообще-то редко узнают…
– Тебя же Матрица трахает! – в унисон со мной, сказал человек.
«Кого ты привел из клуба».
Когда проспавшись после очередной страстной ночи, Макс обнаруживал что Красавица превратилась в Чудовище, Принцесса в Золушку, а Василиса в лягушку, он не подскакивал с диким воплем, как сделал бы какой-то слабонервный сопляк.
Только не Макс, нет!
Он улыбался девушке, он говорил: «С добрым утром!», он спрашивал, что она ест на завтрак и уходил на кухню, поставить чайник. Затем, со словами: «Лежи-лежи, не вставай!» он шел бриться в ванную, откуда делал короткий телефонный звонок.
Через какое-то время, входная дверь открывалась и женский голос кричал:
– Сюрприз! – и прямиком устремлялась в спальню. – Солнышко, вставай!
– Э-э! – выскакивал недобритый Макс. – Погоди, не ходи туда…
На этом сказка для той, что в спальне кончалась.
– Что за хрень?! Ты еще кто такая?! – орала другая девушка, сотрясая голосом бетонные блоки. – Ах, ты гад!..
