То, что я покинула «Рио» без вилки в глотке, было чистой случайностью – официантка подошла всего лишь за миг до Макса, и забрала приборы…
– …я тебе клянусь, Тима, это карма. Меня убьет другая ебнутая, из-за другого парня. А самое херовое, что Кроткому на меня насрать!..
– С чего ты взяла? Я его всего раз видел и сам чуть не обосрался. Ему не насрать, поверь! Че, телок в городе нет? Если ему насрать, на кой ты ему упала?
– Ты просто его не знаешь. А я вот знаю. Не знаю откуда. Просто знаю и все!.. Это я люблю его, понимаешь? И потому я знаю, что Максим – нет.
По косяку двери постучали. Мы обернулись, чуть не рухнув со стульев: у порога, угрюмый и потемневший, стоял Герой.
Никто из нас не знал, как давно.
– Господи, Ровинская, – сказал он устало. – Где ты набираешься своих знаний?..
«Шутки в сторону!»
Когда Макса не было, о нем очень много шутили.
Когда он зашел, Тимур вспомнил, что уже оделся и ему жарко. Чуви поспешил покурить, а Полковник, не проронив ни слова о том, что бандиты должны сидеть, ушел к дизайнерам.
Почти убежал.
Дверь в соседний кабинет, где сочинялись самые веселые шутки о весе трудов Толстого, захлопнулась, когда Макс, не прерывая беседы с «любимой женщиной» прикрыл нашу дверь. Говорил только он, Светланка, похоже, слушала. Я бы, на ее месте, тоже сейчас молчала. Сам его тон пугал.
– … если ты к Лене еще на метр приблизишься… Если я хотя бы узнаю еще от девок, что ты ей на квартиру звонила… Да, я подниму на женщину и руку, сука, и ногу. Я на тебя лопату подниму, если буду не в настроении. Справки наведи, тварь!..
Макс сунул телефон в карман куртки и молча сел на мой стол. Я подняла голову: мой храбрый мальчик, мой решительный зверь! Как он может так, одним словом, заткнуть рот бабе; только не по ночам… Но лицо у Макса было таким, что у меня не хватило духу сказать ему: «Твои оргии уже неделю не дают спать всему дому!»
– Все нормально? – спросила я, машинально потирая укушенное место.
– А у тебя?
– Нет! – сказала я хмуро. – Ты укусил меня!
– Не хер было делать вид, что меня не видишь…
– Ты сам со мной поссорился из-за Димы. Хотя после того, что было восьмого марта…
– Насчет восьмого марта, вообще заткнись, поняла?! Линочка-ты-же-нам-не-чужая! Сука, млин!
Я умолкла. Когда вопросы ставились в такой форме, я предпочитала молчать.
– Долго еще? – спросил Макс, кивая на монитор.
– Нет…
Он снял куртку и бросил ее на пустующий стул Тимура. Придвинул и сел на него верхом; положив голову на руки, закрыл глаза. Какое-то время, я тупо скользила взглядом по строкам, не вникая в их содержимое. Лишь автоматически задерживаясь на подчеркнутых красным словах, исправляла ошибки и опечатки.
Стул под Максом чуть скрипнул.
– Ты с Костей еблась?.. – когда бы он не успел проснуться, он сделал это на самом «полезном» месте. – Серьезно?!
Тяжелым мокрым крылом ударила в стекла буря, шепот Макса утонул в грохоте.
– Ты совсем охерела?! – продолжал он, скаля зубы и крутя головой, как пес, которому внезапно стал слишком тесен его ошейник. – Он же блядво!
– Я не спала с ним, – ответила я, опустив буквально рвущееся из горла: «Кто бы говорил!» – Я у него интервью брала.
Макс сомневался. Я на него обиделась.
– Я, в отличие от тебя, сплю только с теми, кого люблю!
Макс набычился, водя пальцами по столу.
– А я уже почти неделю, спать не могу! – сообщил он весьма нехорошим тоном.
– Я догадываюсь!..
Вместо того, чтобы извиниться, Макс сверкнул на меня глазами:
– Скажи спасибо, что я по трезвяку пистолет разобрал!
Романтик. Готовая прослезиться, я закусила губу.
– Спасибо!
Макс шмыгнул носом и сжал рот.
– Скажи мне лучше: что с тобой делают, чтобы ты так орала?
Я медленно обернулась и присмотрелась к нему. Макс звучал немногим осмысленнее Светланки. И выглядел так, словно его система воспроизведения мира, то и дело давала сбои.
– Орала?
– Да, я в курсе, ты девственница. Мне твоя будущая свекровь разложила. Но я ведь, понимаешь, не Матрица. Я пацан простой. Могу как-нибудь заглянуть…
– Заглядывай. Буду рада.
Кроткий вдруг улыбнулся:
– Правда?..
Макс поднял голову и так посмотрел, что у меня сгорела сигнализация. Тревожные сигналы в мозгу затихли. Теперь говорило тело. Когда он взял меня за руку и сжал пальцы, я дрогнула, трепеща, как героиня романа. Макс сдернул меня со стула и заключил меня в медвежьи объятия.
– Рада будешь?
– Я на работе, Макс, ты с ума сошел? Что обо мне подумают?
Я уперлась ладонями в его грудь. Макс еще крепче, прижал меня, я отклонилась в талии, уклоняясь от поцелуя. Заменить бы мои джинсы на романтическое, с кринолинами платье, а его кожанку – на распахнутую до пупа рубаху с кружевными манжетами, – сгодились бы для обложки романа.
Вошедший Полковник, не оценил красоты момента.
– Да сколько же можно?! – вскричал он, вновь разворачиваясь. – Ты только и делаешь, что обжимаешься с мужиками!
Грубый солдафон!
Макс изменился в лице. Пинком по кнопке системного блока, выключил мой компьютер и вытолкнул меня в коридор. Я не осмелилась возражать. Лишь молча подхватила брошенную мне куртку… И продолжала молчать до самого дома.
Мы поднялись по лестнице, на восьмой этаж. Если бы не спортзал, я умерла бы еще на третьем. Макс открыл дверь. Не обращая внимания на мой скулеж, втолкнул в квартиру.
– Хватит из себя целку строить! – протащив меня через коридор, он захлопнул дверь спальни и толкнул меня на кровать. – Надоело играть в твои дебильные игры! Ты до сих пор жива, только потому, что я в тебя, тварь, влюбился!
Он вел себя, словно чокнутый и не понимая, что происходит, я вдруг отчетливо вспомнила, как грохотала вчера кровать. Ненависть потекла по венам.
– Не называй меня тварью! Сам тварь. А как ты влюблен, я каждый день слышу. Я и весь дом!
– Раздевайся! – процедил он. – Иначе я раздену и это тоже весь дом услышит.
По крайней мере, тянуло на приключение. Я сорвала с себя футболку с надписью «Not уour bitch». Швырнула ему в лицо.
– Давай, Гаев! Сделай мне Максима Подушкина.
Макс отбил ладонью подачу; как горилла, опираясь руками на покрывало, неловко подался ко мне. Придавил всем весом к кровати, но… возбуждение уже спало. Я видела: он сам противен себе. И что чем противнее он себе становится, тем больше ненавидит меня. Макс сел на пятки, словно резко пришел в себя.
