– Он сомневается, – коротко бросил Макс. – Сказал, что стоит девочкам разок посмотреть на автора и они побегут от него быстрее, чем он, в свое время, от моджахедов.
Я покраснела, проклиная Диму, Макса, себя… Захотелось напиться и погрузиться в спасительное тепло разливающейся по венам «анестезии».
– Она похудеет, – сказала Ирка уверенно. Как рекламный агент издательства, она ждала этого момента два года и не собиралась проигрывать какому-то целлюлиту. – Сейчас два килограмма слетит просто без бухла. А если еще начать тренировки и на диету сесть, она через пару месяцев снова станет конфеткой… А ну-ка, закрой эту дверцу и даже думать не смей!
Ее взгляд был подобен визжащей циркулярной пиле. Превозмогая себя, я отвернулась от коньяка и ограничилась кофе, сев подальше от Кроткого. Через всю кухню Макс мрачно смотрел на меня, тщательно пережевывая яичницу.
– Блядь, я тебя прошу: перекрасься… Когда я это вижу, мне кажется, что Кан тебе башку прострелил.
– Крестись! – огрызнулась я.
Он фыркнул, нисколько на меня не обидевшись. Он был выше этого. Не будь я частью интерьера, в котором ему готовили, Макс даже разговаривать бы со мной не стал.
– Ты, правда, была танцовщицей?..
Я задохнулась негодованием. Ирка сделала знак молчать. Вчера мы с ней составляли план похудения и карьерного роста, для чего отобрали несколько старых снимков для вдохновения. И Ирка молча взяла альбом с холодильника и сунула его Максу.
Тот ухмыльнулся ей, придвинул к себе альбом к себе и… подавился яичницей. Широко распахнутыми глазами, ухватившись рукой за горло, он смотрел то на снимок, то на меня. И я не ощущала себя польщенной, скорее, наоборот.
– Это – действительно ты?
– А кто еще?!
– Твоя сестра-близнец, которую ты сожрала после пьянки.
– Прекрати, а? Дай сюда!
Макс прекратил, но альбом не отдал.
– Стой-стой-стой! Я тебя где-то видел…
Он задумчиво листал его взад-вперед. Я ждала, что он вспомнит до-корейское лето, но сказал:
– В своих мечтах эротических…
Кроткий вздохнул как-то странно и посмотрел на меня. Теперь в нем проснулись бабник, бизнесмен и менеджер по развитию.
– А я-то думал, чего Кан такой весь выдержанный. Он знает, что там, под слоем твоих жиров…
– Да отвяжись ты от меня со своим Каном! – прошипела я, выпуская дым из ноздрей. – Он тебе платит что ли, чтобы ты меня изводил?!
– Нет, конечно… Я делаю это бесплатно, потому что сам тебя терпеть не могу.
«Идиот!» – яростно, но молча, подумала я.
– Он тебя трахал? Ну, раньше, когда ты была худой.
– Отвали!
– Но тебе хотелось бы?
– НЕТ! – рявкнула я, теряя терпение и ненавидя его до самых глубин души.
Макс рассмеялся и потер руки. Я раздавила окурок и допила кофе. Вмешалась Ирка.
– Макс, хватит!
Он отмахнулся:
– Ты что, ничего не жрешь?
– Я на диете!
– Ты через пару дней сорвешься. Нельзя голодной сидеть. Есть надо, но понемногу. Каждые три часа какую-нибудь мелочь ешь. Творог там, яйца, бутерброд с сыром и ржаным хлебом. Сладкое, шоколадки, пиццу, печенье – все на хер. Забудь. Есть надо, но только правильно. Гречка, овсянка, курятина без кожи, яйца, творог. Короче то, что я ем… Да, и воды пей побольше.
Я посмотрела на его бицепс, без капли жира и хмыкнула, признав, что в его словах есть смысл. Кроткий по инерции чуть напряг его, как делают все мужчины, которые ходят в зал. Потом опомнился и расслабил.
– Но самый главный секрет: надо бросить курить.
– Да меня же порвет на части, как хомяка!
– Если бы я так распустился, я бы сам себя на части порвал.
– «Спасибо»!
Макс сделал широкий жест, мол, не за что; провел куском хлеба по тарелке и поднялся, чтобы положить ее в мойку.
– Блин, где же я тебя видел? – он снова принялся листать мой альбом и я его забрала, опасаясь, как бы он на самом деле не вспомнил.
Макс поднял голову и чуть прищурил глаза.
– Если бросишь курить, это перебьет тебе тягу к алкоголю и жрачке. Тебе будет так хотеться курить, что все остальное просто отойдет на второй план. Ты будешь срываться, но первым делом на сигареты.
Он снова посмотрел на меня, явно собираясь сказать какую-то гадость, но передумал.
– Сколько тебе лет, мать?
– Двадцать два, – ответила я.
У Макса выпала челюсть.
ДЕКАБРЬ 2002.
Часть вторая, в которой измученная трезвым взглядом на мир, я начинаю резвее работать лапками.
«Тима-Эквилибриум и прочие вымышленные герои».
Шеф откровенно, из горлышка, заливался пивом.
Напряженный вторник и сдача номера, были позади. Расслабленная среда, когда все откровенно лечились от стресса, – тоже. Был четверг, день обзора газеты.
День, когда всем предстояло напрячь мозги и опять включиться в работу.
Слегка опухшие, – в зависимости от тяжести расслабления в среду, – сидели коллеги-мужчины. Слегка задумчивые, – щурясь от табачного дыма, – смотрели в пустоту девушки. Мы с «подружкой» Тимошей сидели у выхода, позади всех. Он – потому что не курил вообще, я – потому что пыталась бросить.
Тимур сидел отклонившись назад всем корпусом, я – всем корпусом подавшись вперед. Голова кружилась от попытки втянуть в себя сигаретный дым, уже переработанный чьими-то легкими. Макс был прав: желание курить затмевало все остальные.
Не хотелось ни есть, ни пить, ни даже мечтать о Диме. Только курить. Курить!.. Курить!.. Курить!!! Дайте мне сигарету, ради всего святого!..
– А что? – сказал Шеф, постучав по газетной странице. – А ведь неплохо, Ровинская! А ведь можешь же, когда хочешь… Это ты про того американца писала? Как его?
– Скотт. Да. Про него.
– Ммм… – сказал Шеф. – А почему ты в книге про этого Скотта не написала?
– В книге был Влад Орлов.
– Ну, а смысл придумывать? Написала бы про американца…
Все посмотрели на меня.
Я прокашлялась.
Покраснела.
Не писать же в книге про то, что Скотт мне так и не позвонил. И я сменила тему:
– Влад – это прототип одного моего другого мужчины.
– А-а-а, – сказал Шеф. – Круто-не-ипатцо… У нашей Ровинской мужчины есть. Ладно на первое время сойдет, но учти, истории должны быть не выдуманные. Понятно? Знаю я вас, писателей. Только отвернешься, уже из пальца высасывают.
