– Где я вам возьму не выдуманную? – оскорбилась я. – Тиму изнасилую? Или, Чуви?
Шеф ужасно развеселился.
Наш Чуви – помесь Мастера Йоды и Чебурашки, был самой асексуальной персоной в редакции. Кроме того, ненавидел меня всей маленькой, но гордой душой, сокрытой в сухоньком теле.
– Есть же еще Полковник, – напомнил Шеф. – Смотри, какой симпатичный мужчина!.. Тоже бывший военный, как Скотт.
Все разом уставились в угол, где Полковник, словно почуяв, что говорят о нем, тревожно всхрапнул во сне. Он был толст, лыс и кудряв, словно престарелый Купидон, сохранивший детский румянец.
– Спасибо! – горячо и неискренне ответила я. – Я воздержусь. Если он не бросит идею писать о Кане, он все равно не жилец.
Шеф похихикал. Снова посмотрел на меня.
– Да, кстати… Ты что, похудела что ли? Я не пойму…
– На три килограмма, – ответила я, краснея от гордости. – Я почти три недели не пью.
Новость вызвала вялое колебание масс: в конторе терпеть не могли перебежчиков.
– И не курит, – вставил Тимур.
– И не ест, – страшным голосом сказал Чуви.
– Ну-ка, ткни ее палкой, – сказал Шеф Чуви. – Может она вообще сдохла, а я ее прошу о сексе писать.
Общий смех был долог и оскорбителен.
– Что с тобой, Ровинская? – по-отечески спросил Шеф. – Заболела?
– Она влюбилась! – ответил Чуви.
Да так уверено, что я поняла: маленький очкастый говнюк читает мои переписки по «аське».
– В Тимоню?! – всплеснул руками зловредный Шеф, копируя чью-то бабушку.
Тимур закатил красивые осетинские очи и промолчал.
– Не-а.
– В этого их соседа-братка? – всерьез загорелся Шеф, ехидно потирая ладони. – Как его?.. Гаева?
– Еще круче! Про кого она все время по поводу и без повода говорит?
– Про зарплату!
– Про Диму-Матрицу, – не выдержал Чуви.
В редакции откровенно и зло заржали: все знали, что Дима встречается с Сонечкой, по которой сохнет Тимур.
– Вы что, с Тимоней в паре работаете? Он – по блядям, ты – по сутенерам?
– Соня – не проститутка. Она – модель, – сообщил Тимур.
Все посмотрели на меня, но я не горела желанием защищать Диму.
– Х-м-м-м, – протянул Шеф, складывая пальцы шатром и раскачиваясь в руководительском кресле. – Слушайте, я вот чего не пойму. А почему он – Матрица, а не Нео?
Не понимая, чего вдруг Шефу вздумалось валять дурака, я закусила кончик шариковой ручки.
Он прекрасно, как и все в этом городе, знал кто такой Дима и почему его называют Матрицей. Кан был похож на Киану Ривза и носил длинные, в пол, черные пальто. Братки же были люди простые. Их жизнь, совсем не так давно была так коротка и стремительна, что им некогда было вдаваться в детали. Видя на плакатах с надписью «Матрица» похожего чувака, просто не заморачивались тем, что чувака звали Нео.
Сам он, насколько я знала, не заморачивался вообще, и откликался только на имя-отчество.
– Ему еще повезло, что он кореец, – заключил Шеф, – был бы русским, его бы звали Бригадой.
– Вообще-то, – вставил Тимур, – Кан – не корейская фамилия, а немецкая…
На днях Соня Попова, представила его Диме и Тима легко и привычно внес его в список «близких друзей». Любил он знакомствами козырнуть.
– Ты бы лучше его про скандал с ментовскими субботниками, расспросил! – Шеф махнул на него рукой.
– Это не он был, это Агазар, который «Агава», а Кан, – не сдержалась я.
– …народный целитель. Снимает жир с жопы на расстоянии, – перебил меня Чуви.
Он обернулся и руками послал мне энергетически-мощный заряд, словно Кашпировский:
– Сбрось вес!
Я выбросила руку вперед и, хоп-с, попала!
Звонко щелкнув Чуви по лбу, газета подпрыгнула и маленький Йода схватился за лоб.
– Сучка!
– Кстати, Ровинская, а что за хрен вчера в обед тебя на «мерседесе» катал? – никак не мог вспомнить Шеф, а может, издевался по своему кошачьему вдохновению.
– Виталий, он страховую фирму держит.
– Секс – дэ? – глумливо заулыбался Шеф.
– С Виталием?! – оскорбилась я, не вовремя распознав крючок. – Да он коротышка!!!
– Нет, ну не дура ли?! – возмутилась Светка-дизайнер, случайно пробегавшая мимо и притормозившая, спинным мозгом уловив, что планерка готовится привычно перейти в балаган. – К ней мужик на «мерсе» клеится, а она на рост смотрит!
– Дура! – с готовностью согласился Шеф. – Кто там смотрит на рост, когда мужик в «мерсе»? Ну, в крайнем случае, подушечку у Долотова заберем. Подложишь.
Подушечка с гречишной крупой, которая была главной темой позавчера, лежала под задом самого Долотова, предохраняя тот от потения. Почуяв неладное, он заерзал прислушался к разговору.
– Вот еще, – сказал он, покрепче прижимая подушечку к стулу. – Пусть Ровинская сама себе такую же купит…
– …положит себе на лицо и надавит, – вставил Чуви.
Это, внезапно, показалось мне хорошей идеей.
В ресторане, куда Виталий меня привез, мы абсолютно случайно встретились с Каном.
Город был маленьким и все бывшие бандиты посещали один общепит. «Шанхай» вечером, «Русская кухня» – днем. При виде меня, Кан утратил внутренний дзен и уже не мог спокойно жрать свои голубцы. Он проглотил кусок, который жевал и тут же поднялся.
То, как он, бросив деньги, вывалился из зала, заметили сразу все. В особенности, Виталий. Он вспомнил, что не доделал какие-то важные дела и отвез меня обратно в контору. Я сразу догадалась, что это конец.
Было слишком горько рассказывать, что меня бросили, даже не поматросив. Но еще горше – из-за того, что Кан себя вел так по-свински. Ему мало, молча, ни за что меня презирать! Ему обязательно, чтобы о его чувствах знали все в городе!
– Чуви, – спросил Шеф. – Что ты на нее опять взъелся? Секс андэ?
Под оглушительный хохот, Чуви надулся, раненный внезапным предательством.
– Сын он мне! – ответила я.
Вчера, скучая в ожидании полосы, мы с Тимой решили завести ребенка. Чуви оскалился и показал мне свои маленькие средние пальчики.
– Будешь плохо себя вести, поедешь жить к дедушке, – пригрозила я.
Все опять посмотрели на прикорнувшего в уголке Полковника. Полковник снова тревожно всхрапнул во сне.
– Погоди! – вдруг вспомнил Шеф, вдоволь насмотревшись на спящего. Вид полковника подвел его к криминалу. – А этот твой сосед… Макс, верно? Тот бык здоровый…
