У меня какая-то мания в этом году началась: выковыривать из памяти поклонников двухлетней давности, и убеждать себя в том, что это и была Любоффь. Так что сейчас мне точно не до Тимы: я ребенка хочу. Мальчика… Двадцать лет, звать Селеза. Вообще-то, Сергей, но Селеза мне меньше нравится.
Он из поколения Next и подчиняется новым законам и правилам. В частности: «Мужчина должен быть скромным» и «Если девушка тебя действительно хочет, она сама к тебе подойдет». Боже мой, видели бы вы эту девушку! Только не думайте, что я не в силах судить объективно и беспристрастно, – в силах.
Что он в ней нашел – ума не приложу. Может, просто хочет блистать на ее фоне? И пока он блистает, я страдаю. Оттого, что два года назад не поняла его взоров и намеков, не подарила Малышу букет цветов и не пригласила его на свидание.
Сейчас он так уже не пялится: вырос и стал умнее, зато как на меня смотрит его девушка, это роман! Ужасов. Стивен Кинг бы от зависти удавился. И чего, спрашивается, смотрит? Можно подумать, я к нему подойду. Да никогда!
Во-первых, меня воспитывали в традициях того, что инициатива должна исходить от парня, а во-вторых, я же все равно не знаю, как себя вести. Вот, допустим, на каком свидании приличного парня можно начинать гладить по коленкам и пытаться поцеловать?А после какого можно попробовать тактично напроситься «на кофе»? Возьмет еще да надает мне пощечин, чтоб рук не распускала.
И что самое паршивое во всей этой истории, так это то, что ответа у меня нет».
«Дима в «Шоколаде».
Он сидел за столиком у стены, так чтобы видеть весь зал и развлекался, крутя на столе телефон. При виде меня Дима дрогнул и слегка покраснел. Я тоже испуганно дернулась и замерла, как крепость перед атакой.
Тот вечер в Ледовом не состоялся: кто-то кого-то невзначай порешил и все городские авторитеты, побросав своих баб, разобрали джипы с парковки. Прямо, как летчики по самолетам распрыгались.
Хоп и нет никого. Ушли мужики. Лишь бабы в вечерних платьях остались. Как дуры с новыми сиськами.
Мы с Соней просидели на кухне до полуночи, ожидая звонка. Но вместо звонка приехал сам Дима. Бледный, нервный и молчаливый… До шести утра, он сидел на кухне и молча пил водку в одно лицо. Потом отупевший, деревом, свалился в нашу кровать.
Проснувшись, я обнаружила, что «дерево» обнимает меня, крепко-крепко прижав к себе, но вспомнила то, что Сонечка спала с Максом и решила спать дальше. Как назло, мое решение разбудило Диму. Но не всего его, а только самую важную его часть, отвечающую за проявление симпатии…
…При виде Кана при свете ламп, я задумалась: как дать понять, что все понимаю? Что он просто был пьян, бла-бла-бла. Или что там говорят, когда парень твоей подруги, по ошибке обнял тебя, а ты притворилась спящей, чтобы его не разубеждать? И вообще, должна ли я что-то там говорить?
В конце концов, не мой же член стоял между нами!
Кан первым ожил и поздоровался. Издали. К себе не позвал. Я вежливо и коротко улыбнулась в ответ, кивнула и села так, чтобы Кан не мог меня видеть. Пока я осторожно стягивала джинсовую курточку, – чертовы сиськи еще пугали, блуждая под мышцей, – ко мне подошла официантка. Ее натуральные, но не слишком выраженные прелести, были со всех сторон приподняты поролоном. Она скривилась от зависти, взглянув на мои и я ощутила себя на голову выше… Даже кредит показался не столь большим.
– Что будете заказывать?
– Кофе с корицей… Ой, нет. Принесите мне лучше чаю. Зеленого… Хотя, нет, – я решила, что паранойя тут неуместна. – Кофе.
Она кивнула, даже не записав: тут все заказывали кофе с корицей. Особенно, молодые девушки, которые приходили одни. Весь зал, стильный и сверкающий, как в кино, пропах этим запахом и еще – запахом благовоний, которые все время жгли в туалете.
Если бы не запахи, сидеть в «Шоколаде» можно бы было до бесконечности. Многие так и делали: приходили утром, после того, как закрывались клубы. Дожидаться первых автобусов. Я собиралась сидеть, пока у Сонечки не закончится репетиция для показа.
– Привет! – я даже не сразу поняла, что со мной заговорил сам бог, пока он не сел напротив, небрежно швырнув телефон на стол. – Две «В-52», – велел он официантке.
– Привет, – запоздало сказала я. – Куда полетим?
Дима коротко сверкнул зубами в улыбке. Прищелкнул языком, оглядев меня с головы до пояса. Этот Дима не был похож на парня, три дня пролежавшего в морозильнике. Этот Дима был похож на того, что говорил про семинары по хирургии. Он еще раз окинул меня оценивающим взглядом:
– Ты так прекрасна, как мне мерещится, или у нас просто долго не было секса?
– Спасибо! – сказала я, невольно ощущая, как моя задница приподнимается над стулом.
Сонечка говорила, что когда парень говорит комплимент, надо всегда улыбаться и говорить спасибо. Даже если это странный комплимент и ты думаешь, что он издевается, все равно… Но я, конечно, не выдержала:
– У нас с тобой или у нас по отдельности?
Дима вновь улыбнулся и убрал руку, чтобы официантка могла подойти к столику. Она поставила два стаканчика, слоями наполненных ликерами и подожгла.
– Пей, – сказал Дима.
Я сунула в коктейль трубочку и одним глотком, прежде, чем та начнет плавиться, выпила. Сладкое пламя заполнило вены. Он повторил за мной. Его глаза влажно засияли. Дима взял меня за руку и большим пальцем погладил шрам на запястье.
– Вчера я читал твою рубрику про Селезу и мне приснился сон. Ты была беременна и твоя мать рыдала, умоляя тебя не рожать от корейца.
Я отняла руку, поморщившись. Разговоры о беременности претили. Он рассмеялся и я догадалась, что Дима пьян. У него был природный дар – не краснеть и не падать лицом в салат, но пьян он был сильно. Иначе, наверное, не подсел бы ко мне. Особенно, после того, что случилось.
Я расстроилась, но постаралась не выказать своих чувств. Позволила своей гордости притвориться спящей.
– А этим корейцем… был ты?
Дима торжественно поклонился; прижал ладонь к сердцу, словно выполнил невесть какой сложный трюк.
– Яволь! Иначе она рыдала бы на твоей могиле… А-а, я забыл сказать: мы были женаты.
– М-м-м, – сказала я, не глядя на Диму и задумчиво поглаживая пальцем его телефон. – Надеюсь, ты никому не рассказал до обеда, а то не сбудется.
Кан наклонился ближе и прошептал:
– Ты бы что предпочла? Родить мне от меня, или умереть?
Я похолодела. Макс как-то ляпнул, будто бы Диме что трахнуть – что грохнуть, одинаково легко и приятно. Но в исполнении Макса это звучало почти что лестно. В Димином – как отдаленное по времени обещание.
Я отодвинулась, позабыв, что мы не женаты, а я не беременна. Вякнула слабым голосом:
