– Уже ходила на тренировку? – сменила я тему. – Американцы есть? Что, вообще, нового в хоккее?
– Есть… Ты в курсе, что Спиря свинтил в «Ак Барс»?.. В последний момент!
Я дернула плечом: в «Амуре» была такая текучка кадров, что говорить об уходе игроков, сумевших проявить себя в сезоне, было смешно. Удивительнее было, когда они оставались.
– Деньги те же, сменки реже, – я посмотрела на Ирку.
Она потупилась.
Красивое официальное предложение стать Саниной женой она получила в апреле, когда мы с Максом скрипели, но ехали. И было как-то само собой, что если он будет свидетелем со стороны жениха, то я буду свидетельницей со стороны невесты.
Но потом у Макса в заднице рванул завод пиротехники и отдельные взрывы были до сих пор слышны в ночной тишине. И в предвечерней – тоже. Я злилась, ощущая себя отброшенной и в то же время, стыдилась того, что злюсь. Именно поэтому и пришла к ним после работы – потому что Ирка прямо спросила: «Ты на меня обиделась?» Сделать вид, что нет, не обиделась.
Андрюша и Сонечка, и даже Тимур умоляли меня не ходить. Мол, ничего нет стыдного в том, чтобы обидеться, если тебя обидели. Но Ирка рыдала в трубку, посыпала голову пеплом из ничего не значащих извинений и грозилась прийти сама.
Желание сатисфакции, сотканное из обрывков воспоминаний, старой дружбы и умоляющих слов… Разумеется, я пришла в тот миг, когда они пытались засунуть Бонечку в платье, сшитое на меня. В этом была какая-то горькая ирония. Она просто не помещалась в него. Не могла в нем не двигаться, не дышать. Как я никогда не помещалась в их размеренную порядочную жизнь.
– Я собиралась тебе сказать, – сообщила Ирка, не выдержав моего взгляда. – Я не могу тебя взять свидетельницей!..
– Понятно, – я как-то сразу вспомнила, что случилось до моего переезда и собралась уходить.
Мои новые друзья были правы: старые годились для дружбы не больше, чем съеденный накануне торт – к чаю. В глубине души, ни Ирка, ни Бонечка до сих пор не могли простить мне того, что чуть было не остались по моей милости без бесплатного пропитания. И еще – того, что я спала с Максом.
По мнению Бонечки секс существовал только для мужчин, по мнению Ирки, мужчины существовали лишь для оплаты счетов, а секс прилагался, как неприятный побочный эффект любви. И они хором, наперебой, бросились объяснять мне, что мне не стоило связываться с Кротким. Тогда быть бы мне на Иркиной свадьбе почетным гостем. Старой девой с усохшим венериным волосом в лацкане пиджака, а вот сейчас: извини, подруга. Наш свадебный поезд не выдержит вас двоих.
– Ты мне по телефону не могла этого сказать?
По ее лицу я поняла: могла, но не захотела.
– Лена, мы ведь говорили тебе! Он – блядво и скотина. Он не создан для отношений, – заговорила примирительно Ира. – У тебя было столько шансов с кем-то нормальным сойтись. С Саниным другом. С ним можно было семью создать. И что? Ты на себе навеки поставила крест, связавшись с Максимом. Ты и так уже была «меченая» своей работой в Корее. И что ты сделала? Ты подтвердила, что тебя легко получить. Думаешь, мы не в курсе, что ты и Сонька, как бы это помягче сказать… Не из тех, на ком женятся. Вы – просто шлюхи.
Я уже почти стояла у двери, но тут обернулась, прижав ее задницей. Это было уже чересчур! На кончике языка висело, что я практически получила предложение стать женой Кана, но я сдержалась.
– Шлюхи? Значит, мы – шлюхи, да? А ты, значит, святая. Ни разу хуй во рту держала.
Бонечка сверкала глазами и едва сдерживалась, чтобы не смеяться и не хлопать от восторга в ладоши.
– Мы с Саней в отношениях, – подчеркнула Ирка. – Завтра я выхожу замуж. А ты – просто вышла в дверь и тебя никто не удерживал. В этом все различие между нами!
– Знаешь, – сказала я, заранее зная, что они не поймут, но все равно не в силах сдержаться, – есть еще одно различие между нами. Я вот не согласилась на пухлый мешочек денег.
Она вспыхнула от ярости, но та же ярость сковала ее язык и я продолжала под радостное молчание Бонечки.
– И еще кое-что: добровольно ни один мужик в ЗАГС не хочет, его туда надо тащить. А вот к шлюхам, они всегда бегут сами.
– Да только потом пинка под зад и пиздуй, родимая.
Я отошла от двери и она скрипнула за моей спиной, заставив Ирку отпрянуть. Я нависла над ней, тыча ей в лицо указательным пальцем.
– У нас с Максом был охерительный, феерический секс! Настолько охерительный, что даже Макс был готов попробовать отношения. Но он прав! В отношениях наш секс стал таким же унылым, как твой. С той лишь разницей, что мой мужик оставался красавчиком.
– На рынке такие красавцы в ряд – пэрсиками торгуют! А мой, а – русский, бэ – не блядво.
– Пиздец, достижение! Ему, небось, даже проститутки предлагают остаться друзьями! А Макс – красив, как бог!.. Я лучше бы всему рынку дала по разу, чем один раз твоему Самсонову! И не только я. Соня тоже!
Ирка все еще обтекала, открыв словно рыба рот и пучила на меня глаза, не в силах сказать ни слова. Зато Богданова улыбалась мне в лицо. Ехидно и так злорадно, что сомнений быть не могло. Даже если бы она не показывала при этом пальцем поверх моего плеча.
– Стал бы я член об тебя марать!.. – взвизгнул Саня. – Тварь сифилисная!..
– Че ты щас сказал? – перебил его Макс. – Ты че щас, ваще, сказал?!
«Нужные чужие, ненужные свои».
Ангелина ЗЛОБИНА
«…Не знаю, почему человек так устроен, но что устроен именно так – факт. Стоит нам от кого-то избавиться и глотнуть полной грудью свободы, как выясняется, что свобода за время твоего на ней отсутствия сильно потеряла во вкусе, цвете и запахе.
Ну, погуляла несколько ночей напролет, не думая о том, как дома будешь все это объяснять. Ну, не придирается к тебе никто по мелочам. Зато и поругаться-то не с кем, и в перетягивание одеяла не поиграешь. И начинается депрессия. Скучно, граждане… Подруги – это не то, на горизонте – тишь, гладь, да счастливые парочки. Может, они, конечно и не такие счастливые, как кажется. Но имитируют счастье бесподобно. И время от времени ловишь себя на мысли, что ты, пожалуй, погорячилась, поторопилась и вообще, протупила. Не так уж он был и плох. А если пристально вглядеться в совместные фотоснимки, так и вообще хорош… Да еще все знакомые норовят сообщить, что видели, мол, твоего. Он тебя жалеет. И правильно: ты сама не знаешь, чего хочешь, а другого такого не найдешь!
Если долго слушать одно и тоже, со временем кажется, что ты сама пришла к такому выводу. Что не найдешь, в смысле. А я, так вообще, человек внушаемый. Мне, при желании и определенных ораторских способностях можно что угодно внушить.
А тут еще Яна звонит. Поинтересоваться, – не забыла ли я, что у нее скоро свадьба, а я на ней – свидетельница. Причем, самое веселое, что свидетелем будет мой бывший. Нас же именно будущие молодожены и познакомили. В общем, весело получается! Он придет на свадьбу со своей малолеткой, а я буду сидеть, как дура и ловить на себе сочувственные и злорадствующие взгляды. Еще бы, все ведь считают, что если у тебя нет мужика, какого ни на есть, хоть самого завалящего – значит грош тебе цена. И ты теперь – потенциальная старая дева, или – того хуже, охотница за чужими парнями. Представляю себе вечеринку: вцепившиеся в своих мужей дамы, вилками обороняются от свидетельницы.
