– Мы что, вернулись в город? – дошло до Сергея Андреевича.
Катюша не ответила, смотрела на отца широко распахнутыми глазами.
Елизаров снова двинул к водителю. Тот, похоже, смолил уже двадцатую или тридцатую сигарету. Глаза бегали из стороны в сторону.
– Мы что, вернулись? – спросил у него Елизаров.
Водитель не ответил, медленно остановил автобус.
– Что?! Зачем мы останавливаемся? – спросил чиновник.
Водитель вскрикнул – дотлевшая сигарета обожгла пальцы, окурок упал под руль.
– Я… я не знаю… Я ничего не знаю, слышите?! – сказал он и закрыл лицо руками.
– Открой двери! – скомандовал Елизаров водителю.
– Сейчас?!
– Да!
Водитель ошарашенно посмотрел на Сергея Андреевича, но подчинился.
Шипение.
Двери раздвинулись.
Елизаров опасливо остановился перед открытой дверью, глядя на «молоко» струящегося за ней тумана, который, как спрут, пытался «щупальцами» опутать ноги.
– Я проверю! Как выйду – закрой дверь! – сказал Елизаров водителю – и шагнул в туман.
– Папа! – вскрикнула Катя, но двери уже захлопнулись за чиновником.
«Черт! Да тут ничего не видно – как вообще ориентироваться?!»
Сергей Андреевич посмотрел вниз, но не увидел даже носки ботинок – настолько густой туман. Как такое может быть?!
«Жаль, конечно, не взял рацию у милиционера. Как теперь сейчас искать колонну? И вообще – не свернули ли они случайно не туда? С другой стороны – он бы почувствовал, если бы автобус повернул на какой-нибудь развилке».
«Не было развилок. Не было. Признай уже очевидное!»
Признать – еще полдела. Надо понять, что в таком случае произошло!
Елизаров прошагал до задней части автобуса. За ним все пространство – девственно чистое белое полотно. Сплошное море тумана.
Елизаров посмотрел вверх и увидел Максима, таращившегося на него из окна автобуса. Сергей Андреевич поспешил отвести взгляд и зашагал вперед.
Нырнул в море.
Туман окутал чиновника, словно одеяло. Только он был не колючий и не теплый, а, наоборот, пронзал тело холодом. Кожа стала гусиной.
А еще это странное чувство – что за ним кто-то наблюдает.
Елизаров обернулся, а автобуса уж и не видать. И как он его найдет?
«Надо просто идти обратно – и выйдешь к нему. Все просто!»
Но все было очень непросто, все было кошмарно – это Елизаров понял, когда разглядел возле обочины силуэт дорожного знака. Подошел ближе – так и есть: белая табличка с черной надписью «Припять». И без перекрещенных красный линий.
Въезд в город.
Чуть дальше должна быть стелла с объемными буквами.
«Но как такое может быть?»
«Очень просто – водила напился перед рейсом. И заехал хрен знает куда. Точнее, он, Елизаров, уже знает куда: пьянчуга и куряга вернул их обратно, в мертвый город. Коту под хвост пошла вся эвакуация, вот что случилось!»
– Ох, и задам я ему! – думал Сергей Андреевич, пока шагал обратно к автобусу, но… того будто след простыл.
– Вы где? – крикнул Елизаров в туман. Но звуки, казалось, тонули в воздухе. – Ау-у!
Елизаров испугался и рванул вперед – и тут, наконец, увидел автобус. ЛАЗ стоял там же, где он его и оставил.
Подбежал, забарабанил в дверцу. Водитель, увидев вытаращенные глаза Сергея Андреевича, спросил:
– Ну-у, что там?
Елизаров, еще минуту назад собиравшийся обругать водителя почем зря, вдруг затих и выдавил:
– Я н-не знаю…
* * *
Чернобыльская зона отчуждения,
окрестности села Новошепеличи, наши дни
– Эт-то еще что та-такое? – У Пуха даже лицо стало уже – щеки втянулись от удивления.
– Аномалия, разве не видишь?!
– В-вижу, – ответил сталкер.
Тут, конечно, было чему удивляться: поляну от края до края накрывал переливающийся искрящимся синим светом купол. В ширину – порядка двадцати метров. Одна из самых крупных аномалий в здешних местах. У самой Припяти разве что такие встречались, но здесь, ближе к Периметру, такая была только одна.
– Эт-то что, «д-диод», д-да? – толстяк снова от волнения заикался.
– Да, только самый большой из тех, что я видел.
– И за-зачем он нам?
Мы замерли на краю поляны, дальше все пространство занимала аномалия.
– Я тебе говорил про безопасное место – так вот это оно и есть!
– Г-где? – Пух огляделся.
«Чтобы обойти поляну, потребуется с полчаса, – прикинул сталкер. – Может, на той стороне у Сокола есть еще одна избушка? Берлога номер два?»
– Да прямо перед тобой! – ответил я. – Иди за мной, покажу!
Двинулся вперед, подойдя к самому краю энергополя. В нем, как в зеркале, появились наши с Пухом изображения. Только перекошенные – будто в «комнате смеха».
– Видишь эту ветку? – спросил я.
– Эту?!
– Да, потяни ее!
Пух повиновался, потянул ветку, за ней следом выехала веревка. Он даже замер, опешив.
– Тяни веревку, давай, так и надо!
Пух хмыкнул, но продолжал – веревка шла бодро, а потом остановилась.
– Да-дальше н-не идет.
– А ты сильнее дерни! – усмехнулся я, уже мысленно приготовившись к тому эффекту, который произведу на напарника. Тот оперся ногами посильнее и дернул – часть снежного покрова на расстоянии в пару метров осела вниз.
Крышка люка откинулась, перед нами появился подземный ход.
– Ш-што это? – спросил он.
– Вход в самое лучшее из всех убежищ в этой части Зоны. Давно его сделал. Как раз во время прошлой ходки за автобусом… – ответил я. Вздохнул. Дальше вспоминать было неприятно, поэтому переключился на другую мысль: – Аномалия «диод» так-то опасна…
– З-знаю, – буркнул Пух. – Даже му-мутанты ее обходят. Ви-видел как-то: а-альфа-пса по-подбросило на па-пару метров, а п-потом ра-разорвало на ча-части. Оч-чень эф-фектная шту-штука!
– Именно, поэтому все ее и обходят стороной. Никто сюда не сунется, пока мы здесь. Кстати, мало кто знает, что «диод» не действует на землю. То есть под аномалию можно смело сделать подкоп и – вуаля! – попасть внутрь.
Я как раз прополз по узкому лазу и очутился внутри купола. Следом за мной последовал Пух, который чуть не застрял, как его тезка из мультика, когда пришел в гости к братцу Кролику и слишком вкусно отобедал.
