Рядом застонал Максим. Елизаров встряхнул его:
– Ты сказал, что видел кого-то… Кого?
Парень что-то пробурчал, но неразборчиво.
– Что? Я тебя не слышу!
Рядом появилась Катя, присела рядом с Максимом и – о, ужас! – обняла парня.
И это при всех!
Чиновник тут же отстранил дочь от сына Губы, прошипев в ухо:
– Ты что творишь? Знаешь, что потом будет… какие разговоры, а потом?.. – Сергей Андреевич хотел добавить, что его лишат партбилета, которым так любил хвалиться. Потом понял, что аргумент слабоват.
– Ему плохо, папа! – На глазах дочери застыли слезы.
Елизаров еще раз оглядел автобус – все смотрели на них. Абсолютно.
Молчали, но он-то, Елизаров, знал – пассажиры все видели. Все знают. А потом доложат кому надо. И тогда полетит он, как фанера над Парижем, из горисполкома. И вся их налаженная жизнь – коту под хвост! А у него только недавно сын родился – им, Елизаровым, нельзя выметаться из казенной квартиры, никак нельзя!
«Какая квартира? О чем ты? У тебя ее уже нет! – твердило подсознание. – Ты разве еще не понял, что город все, отжил свое?!»
– Пап! – Катя попыталась снова приблизиться к Максиму, но отец ее не пустил – усадил рядом с ворчащим мужичком на заднее сиденье. А сам присел к пареньку:
– Ну, все, давай, поднимайся… Расскажи-ка мне, кто там, на улице?
– Может, помощь пришла?! – спросила знакомая продавщица.
– Помощь?! – Сергей Андреевич вгляделся в окно. Никого не видно. – Если бы это была помощь, то нам бы уже помогли.
«Очевидная же вещь – неужели сами не понимают?!»
– Кто? Там? Был? – переспросил Елизаров уже настойчивее.
Парень поднял взгляд – глаза полны слез. А еще – ужаса. Будто умер член семьи.
Максим замотал головой.
– Еще недавно ты был смелее – дерзил и все такое, – Сергей Андреевич не унимался. – А сейчас что, куда все делось? Объясняй уже, что происходит! Я представитель власти здесь, горисполкома. И я уполномочен…
– Умереть… – закончил за него парень. – Мы все здесь умрем. Все!
Максим закрыл лицо руками, забился под сиденье, словно собачонка. Елизарову пришлось выковыривать его оттуда.
Одновременно с этим чиновник шикнул на загалдевшую тетку – у той в руках была белая собачонка, болонка, хотя строго-настрого объявили, что животных с собой брать нельзя. Собака зарычала в ответ, защищая хозяйку.
– Тише, Матильда, тише! – успокаивала ее женщина. – Этот плохой дядя тебя не тронет…
«Ну, вот. Дожили. Он уже стал “плохим дядей”. С чего вдруг? Из-за того, что пытался им помочь? Вывезти из города, да?»
Внезапно на Елизарова нахлынула злость. Он громко шикнул на собаку – та взвизгнула, вырвалась из рук женщины и побежала к дверям. Залаяла.
Двери зашипели и открылись.
– Зачем? Зачем вы ее выпустили?! Матильдочка, вернись! – закричала тетка, ломанувшись за псиной. – Матильда-а!
Елизаров посмотрел на водителя – тот застыл с новой сигаретой в зубах. Скорее всего, собаку выпустил на автомате; та выскочила на улицу и скрылась в тумане.
Тетка – за ней.
– Мати-и-и… – И ее голос тут же утонул в белом облаке.
Как в воду канула.
– Да чтоб тебя… – Чиновник бросился к водителю. – Закрывай дверь. Закрой ее!
Тот дернулся, будто приходя в себя. В глазах появилось осмысленное выражение. Нажал на кнопку.
– Хорошо-хорошо, конечно! – затараторил он.
Елизаров снова поднял руки, как бы призывая всех пассажиров – а больше самого себя – успокоиться.
Выдохнул.
Надо брать себя в руки. Мало того, что попали не пойми куда, за окном бродит не пойми кто, так еще и тетка с собакой исчезли.
Выдохнул еще раз.
«Сейчас открою глаза – и кошмар кончится! – подумал он. – Проснусь в постели. И скажу: вот же дурной сон приснился. И пойду на работу. Все как обычно. Все. Как. Обычно».
– Сергей Андреевич, там это… – потянул его за пиджак тот самый мужичок, что выглядел как профессор.
– Что еще?.. – Елизаров повернулся и обомлел – в задней части салона не было не только Максима, но и Кати. Похоже, оба выскочили, когда открылись двери.
«Что же это?! За что это все?!»
Елизаров заорал на водителя так, что тот чуть не подпрыгнул на месте:
– ОТКРЫВАЙ!
– Вы же сами сказали закрыть…
– ОТКРЫВАЙ, МАТЬ ТВОЮ! Сейчас же!!!
Водитель ударил по клавишам.
Сергей Андреевич выпрыгнул в «молоко» тумана. Где искать дочь – он не представлял.
* * *
Чернобыльская зона отчуждения,
окрестности села Новошепеличи,
наши дни
Позади та самая незнакомка, что грохнула Грача. Даже в пуховике она выглядела ослепительно: рыжие волосы, струящиеся кудрями, да еще и зеленые глаза – опасное сочетание. Мороз добавил румянца на щечки – ведьмочка, да в самом соку!
– Ты как нас нашла? – спросил я.
– Может, сначала чаю? – Девушка показала на кружку.
– Может, сначала расскажешь, как тут очутилась? Преследовала нас?
– Что же вы все такие негостеприимные?..
– Все – это кто? Грач тебе не наливал?
Девушка хмыкнула. Прошла в палатку и разложила складной стул, стоявший в углу. Села. Потянулась к чайнику.
– Не-е, это моя епархия, – сказал я.
Нашел кружку, сам налил чаю, подал даме.
– М-м-м, мятный… – улыбнулась та.
– Так откуда ты здесь взялась?
– Откуда-откуда… Просто шла по вашему следу. Не знаю, кто вас учил маскировке, но все эти банальные запутывания могут сбить с толку разве что «красных» балбесов. Нормальных спецов они не остановят.
– А ты типа нормальный спец, да? – спросил я.
Пух молчал, даже чай перестал пить. Пока никто не видит, вытер уголки глаз рукавом.
– Не жалуюсь, – ответила девушка, закинув ногу на ногу.
И хотя рыжая была в армейских штанах, мой взгляд все равно невольно скользнул по ногам. Мысленно представил девушку без одежды – интересно, каково раздеть ее прямо здесь? Если бы вот Пуха еще тут не было – эх-х!
«Бр-р! Только этого еще не хватало – западать на убийцу», – подумал я.
Встряхнул головой, прогоняя наваждение.
– И что тебе, такому типа классному спецу, от нас надобно? – спросил я. – Убивать ты нас вроде не собираешься. Даже вон пистолет не достала.
