– Почему?
– Потому что тот Максим, про которого я говорю, он не мог быть добрым. И даже не запутался, нет! То, что он делал, он делал целенаправленно. С полным осознанием того, чем занимается. Хладнокровно.
– А что он такого сделал?
– Об этом я и хотела рассказать.
– Хорошо, тогда не будут тебя перебивать.
– Спасибо! – Наташа едва заметно улыбнулась и продолжила рассказ.
* * *
Уже через месяц Замена освоился, как у себя дома. И если поначалу еще делал вид, что заботится о маме и мне, то потом, в конце концов, он стал таким, каким и был всегда, – самодовольным больным ублюдком. Стал поколачивать мать. Она же делала вид, что все в порядке. Когда я в очередной раз встречала ее с синяком под глазом, старательно замазанным тональником, то мама неизменно отводила глаза в сторону и говорила, что ударилась о косяк.
О косяк?! Как так вообще можно об него удариться?!
Зато в доме действительно появились деньги, а с ними и продукты, которые мы до этого даже не пробовали. Вплоть до лососевой икры и сыра с плесенью. А еще – деньги. Не сказать, что мы купались в роскоши. Но, тем не менее, у мамы появилась новая шуба, в которой она, правда, почти никуда не ходила. Разве что пару раз в первые месяцы – в кино да в ресторан. Но рестораны и киношки быстро закончились, начались разборки.
– Мама! – сказала я ей как-то, когда Максима не было дома. – Ты ведь его не любишь. Почему ты с ним?
Мать шумно выдохнула.
– Люблю, – тихо ответила она, отведя глаза. – Люблю! И знаешь что? Ты тоже должна полюбить его, потому что папы больше нет, понимаешь?! Его нет! И никто больше о нас не позаботится. И ты должна принять Максима, должна относиться к нему, как к родному отцу.
– Но мама… он же тебя бьет!
– «Бьет – значит, любит», есть такая пословица, между прочим! – ответила мать, а потом поспешно сменила тему: – А у меня тут есть кое-что для тебя!
И мать выудила из сумки шоколадку «Аленка» – я такие очень любила. Тема с Заменой сразу сошла на нет – тогда мы еще долго сидели на кухне и пили чай. Говорили. Все, как ни странно, о мальчиках, которых у меня в классе было всего трое на семнадцать девчонок, и смеялись. Смеялись долго…
А через три месяца мама умерла…
* * *
– Ты хочешь сказать, что он убил ее? Максим? – спросил я.
Девушка кивнула и заплакала.
Хотел приобнять ее, успокоить, но Наташа отстранилась.
– Не надо. Иначе – я не смогу рассказать все. Просто не хватит сил, а это надо сделать. Мне надо выговориться, иначе никогда этого не сделаю. Только сейчас! Только здесь! Самые идеальные время и место.
Девушка вытерла слезы.
– Только если ты этого хочешь, – ответил я.
– Очень хочу. И более того… – Наташа перешла на шепот. – Я могу рассказать это только тебе, уж не знаю почему…
Ничего не ответил, хотя чувствовал примерно то же самое – судьба не зря свела нас вместе. Здесь и сейчас.
За окном становилось все темнее, слезы накатывали сами собой, а Наташа продолжала…
* * *
Был первый день Масленицы. Мамочка приготовила на завтрак блинчики, я с удовольствием их съела со сгущенкой. Тем более – блины были в сто раз вкуснее, когда Максима не было дома. Особенно – как сейчас, третьи сутки подряд. У него «опять появились проблемы», сказала мать. К нам уже приходила милиция, опрашивала – что-то насчет оружия.
В школе меня уже дразнили дочкой бандита, но самое страшное, что Максим оказался способен на гораздо большие зверства, чем те преступления, что ему приписывали. Типа рэкета и воровства.
В этом я очень скоро убедилась.
Вернулась из школы рано – отменилась информатика из-за того, что в школе выключили свет. Все подружки обрадовались, конечно же, ну и я тоже сразу поспешила домой – хотела почитать любимую книжку. «Витя Малеев в школе и дома».
Зашла за калитку и сразу увидела пустую будку. Барбоса нет. Хотя обычно он сразу же бросался ко мне, гавкая, облизывая руки и выпрашивая хлеб, который я ему таскала из столовой.
Но сегодня тихо, пса не слышно.
Небо затянуло тучами, из-за чего на улице стало темно, будто поздним вечером.
– Ма-ам, я пришла! – заявила я с порога.
Обычно мать всегда выходила. Спрашивала, как дела.
Это если не встречала из школы. Сегодня же мама сказала, что останется дома и чтобы я сама шла из школы. Ей, дескать, надо напечь блинов, а то вдруг «он вернется».
Максим Сергеевич.
Замена.
Мать всегда старалась его задобрить, видимо, чтобы уменьшить уровень агрессии, который исходил от нового мужа. С мамой Замена уже не мог нормально разговаривать, только орать.
Они часто ссорились на кухне. Старалась не вмешиваться, да и что я могла сделать, маленький неразумный ребенок?! Мне только казалось, что все ссоры и битье посуды – из-за меня. Из-за того, что я не могу принять Замену как отца. Не называю «папочкой».
Но я правда не могла…
Меня всю коробило даже от одной мысли, что он находится в нашем доме. Бреется папиной бритвой и даже носит его рубашки.
Еще с порога заметила, что к запаху блинов добавился еще один – пота. Уж не знаю почему, но Максим мылся редко. От него воняло боровом.
«Значит, вернулся», – поняла я.
Но был еще один запах.
Запах смерти.
Помню, однажды зашла в сарай, где дедушка резал теленка. После этого уже никогда не смогла есть котлеты. И вообще что-либо мясное. Запах навсегда въелся в слизистую носа. И вот сейчас он вернулся…
– Ма-ам, ты дома? – спросила я, в душе отчаянно молясь, чтобы она ушла. Даже не знаю куда. После того как мать начала общаться с Максом, подруг у нее не осталось. Замена их всех считал «шлюхами», поэтому фактически заставил порвать любые отношения с незамужними дамами. А потом и с замужними тоже – без всяких предлогов. Не приказывал, конечно, просто своим видом давал понять, то такой круг общения ему не нужен. Вообще Замена был готов избавиться от всех, кто совался «не в свои дела». Например, в его типа «работу».
Храп из комнаты, где спал Максим. Мать уже несколько месяцев предпочитала спать со мной на диване, а не с новоиспеченным мужем. Если только Замена ее не заставлял. Опять же не то чтобы брал силой. Не насиловал, нет. Просто мать считала, что если уже она живет вместе с мужчиной, то обязана давать ему то, что он хочет. Обязана исполнять супружеский долг.
По ее мнению, это «нормально». А то, что их отношения с Заменой за неполные полгода уже превратились в ненормальные, она не замечала…
Тихонько прикрыла дверь в спальню Макса, чтобы мужчина меня не услышал. Успела заметить только носки в коричнево-бордовых потеках. Уж не знаю, чем он занимался последние пару дней, но точно ничем хорошим. Запах борова стал настолько терпким, что даже закрытая дверь его не останавливала. Смешивался с ароматом блинов.
