– В смысле, цвет красивый, – уточняю я.
И это правда. Пусть обувь старая, но цвет – ярко-алый. В тех же кроссовках он грабил магазин. И ими же бил меня по лицу.
– Вообще-то мы не бездомные, – говорит он с акцентом на это слово, будто испытывает к нему особую неприязнь.
– Я и не… я и не говорил…
– Нам не нужна благотворительность, – едва ли не шипит он.
– Я и не говорю…
– И твоя жалость мне не нужна. У нас все отлично.
– Стивен! – окликают его сзади. Оказывается, отец Стивена стоял у меня за спиной и слушал разговор. – Довольно. Мы ведь в гостях. Нас приняли, хорошо к нам отнеслись, а этот молодой человек просто предложил тебе кофе и похвалил кроссовки. Прояви каплю благодарности.
Стивен злобно смотрит отцу в глаза.
– Не обижайся на него, – говорит мужчина, подойдя ближе к нам и мягко хлопая меня по плечу. – Он… недавно потерял мать. Нам обоим тяжело.
– Сразу было ясно, что этим и закончится, только ты не заметил, – шипит парень и снова погружается в смартфон. – Ты просто отдал ее фашистам в белых халатах из «Террахил»…
– Стивен! – жестко обрывает мужчина.
– Что?! – спрашивает парень. – Ты ведь решил вывернуть душу наизнанку.
Повисает пауза, и я решаю, что, может быть, все же смогу исправить ситуацию.
– Я недавно лишился отца, – говорю я мужчине. – Было нелегко. Эту пропасть ничто никогда не заполнит, но иногда нужно побыть одному. Я вполне понимаю и оставлю вас. Если смогу чем-то помочь, зовите.
– Никто никому не помогает, – горько произносит Стивен. – Пора бы это понять, пока твои иллюзии не сделали тебе же хуже. Никто о нас не позаботится, кроме нас самих. Никто не поймет.
Я задерживаю на нем взгляд, и мне все равно, что сейчас на нас смотрит весь зал. Может ли быть, что Стивен, этот обозлившийся подросток, сидящий напротив меня, в кофте с изображением белых крыльев – один из Воронов? Да нет, не может! В башне ЩИТа преступница была одна. Хотя, возможно, из-за моей полной супергеройской негодности ей просто не пришлось звать подмогу. Возможно, она понимала, что справится со мной сама. Я сжимаю ручку кофейника до боли в пальцах, стараюсь стряхнуть с себя впечатление от мыслей и вернуться к реальности.
И вдруг, будто так и задумано, в кармане жужжит телефон.
– Мне жаль, что ты так считаешь, – говорю я, киваю и отворачиваюсь. – Но, если передумаешь, говори.
Я возвращаюсь в кухню, ставлю кофейник в кофемашину и опираюсь на стойку.
Стивен… должно быть, в команде злодейки, кем бы она ни была. Боже, столько деталей, и неясно, как собрать из них картинку. Если Стервятник был в Галерее фотожурналистики, Голубь в башне ЩИТа, а Стивен в камере заключения, как он так быстро с ними связался? И зачем им было вламываться в «Террахил»?
И что нужно было красть в магазинчике бытовых товаров? Веревку? Изоленту? Перцовый спрей? Я снова пытаюсь стряхнуть с себя задумчивость, потому что все это какая-то чушь. Будь Стивен одним из Воронов, он мог бы достать крюки и механические крылья. И не нужно было бы идти за всем этим в магазин.
– Привет, – здоровается Питер, заходя в комнату и отвлекая меня от мыслей. Видимо, я выгляжу более рассеянным, чем мне кажется, и Питер говорит: – Наверное, ты уже устал отвечать на вопрос, как у тебя дела? Просто скажу, что тебе бы не помешал традиционный бруклинский обед с пиццей.
Я смотрю на него, ничего не понимая, и вдруг осознаю, что в животе у меня довольно пусто и пообедать было бы просто отлично. Возможно, заодно и в голове прояснится. Питер всегда помогает распутаться, если я запутался.
Я, снова задумавшись, медленно киваю.
– Много всего накопилось, – признаюсь я.
– Пойдем в «Бабушкину пиццерию»?
Когда у меня выдавался тяжелый день, папа именно там чаще всего покупал пиццу. «Пепперони» с оливками. Всегда. Сейчас я бы съел именно ее, пока разбираюсь во всех последних событиях.
Я киваю и иду за курткой.
– Да, – соглашаюсь я. – Давай туда и пойдем.
Пока я одеваюсь, успеваю проверить сообщения.
ГОЛУБЬ: Встречаемся на крыше Нью-Йоркской библиотеки через десять минут.
Десять минут?!
– Эм. Питер?
– Что? – спрашивает он, накидывая куртку. Я чувствую себя виноватым в том, что бросаю его, но, может быть, когда все это кончится и я узнаю важную информацию, он меня поймет.
– А можем завтра сходить? Мне мама написала, она просила… она хочет… со мной пообедать.
«Просто отлично, Майлз, ничего убедительнее ты, конечно, придумать не мог».
– Да, хорошо, – отвечает он. – Зато теперь я смогу съесть салат. Но завтра – обязательно пицца, договорились? Хорошего вечера.
Почему он постоянно такой спокойный?
Питер с улыбкой выходит, а я вздыхаю, и чувство вины становится еще острее – вдобавок ко всему я еще и соврал. Но я отвечаю злодейке и надеюсь, что в этот раз цель оправдает средства:
Я: Сейчас буду.
Глава 11
СКОЛЬКО еще ночей я проведу, карабкаясь, как придурок, по стенам зданий? Ладно, в этот раз хотя бы не нужно менять местами рюкзаки. Нет, теперь у меня сложная задача: провести разведывательную операцию. На этот раз я не Майлз, а Человек-Паук.
Я забираюсь на крышу Нью-Йоркской библиотеки и осматриваюсь, размышляя о том, не пришел ли самостоятельно в ловушку. Наша прошлая встреча произошла в башне ЩИТа. Вдруг сейчас она позвала меня ради убийства? Закончить начатое? Вдруг я добровольно обманулся и должен был позвать на помощь Питера?
Я оглядываюсь, а сердце колотится, потому что успел надумать непонятно чего.
– Голубь! – зову я, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. – Ты здесь?
– Да, здесь, – слышится мягкий голос поблизости. Я поворачиваюсь на звук и вижу в тени фигуру, опирающуюся на стену. Девушка отходит от стены и выходит на свет. Крылья висят вдоль тела, половину лица закрывает прибор ночного видения.
– Ты сегодня такой прыгучий, Человек-Паук, – говорит девушка в металлической броне, остановившись поодаль и скрестив руки на груди.
– Я пришел, – отвечаю я, прочистив горло и надеясь, что голос звучит как никогда уверенно. – Ты позвала, я пришел.
– Я звала тебя в свою команду, когда поймешь, что только сам можешь о себе позаботиться, – щурясь, говорит она. – Ты поэтому здесь? Или решил снова ввязаться в драку?
