Дигар был младшим. Если бы ему исполнилось хотя бы двенадцать, то позволили бы участвовать в состязании. Но настолько маленьких наследников ждала иная участь. Более милосердная, по мнению сородичей. Пятилетнего мальца просто оставили в джунглях, изгнав из племени. Дали шанс на жизнь, так сказать. Он мог попытаться найти другое племя и попроситься туда. Только вот большой вопрос, что лучше: быстро погибнуть от клыков хищников или прожить всю жизнь отверженным всеми одиночкой. В родное племя Дигара никогда не примут обратно, он для них умер. В чужом же станет немногим лучше раба.
Но хуже всего для Дигара стал не собственный приговор, а смерть женщины, заменившей ему мать. По обычаям алкаров, вслед за хозяином на погребальный костер должны отправиться и несколько рабов. Жребий пал на ту, кого Дигар любил всем сердцем.
Это был один из двух раз в жизни, когда Дигар плакал, демонстрируя слабость, не подобающую настоящему алкару. Видеть, как той, что была для него матерью, перерезают горло, а потом сжигают вместе с телом отца и других рабов, оказалось слишком больно. Когда он плакал, на мальчика смотрели с презрением и гадливостью, будто он совершал что-то непристойное.
- Из тебя никогда бы не получился вождь! - пренебрежительно сплюнул один из братьев, перед тем как Дигара повели в джунгли.
Из оружия мальчику дали лишь кинжал, как и подобало в таких случаях. Но вряд ли он сильно поможет.
Оставшись один, Дигар несколько часов сидел на земле в какой-то прострации. Вокруг был лес, опасный и безжалостный, живущий собственной жизнью. Слез уже не было. Остались опустошенность и желание поскорее покончить со всем этим. Пересечь черту, отделяющую живых от мертвых, и снова увидеть ту, кого он считал матерью.
Но когда на небольшое открытое пространство, где сидел мальчик, выскочил первый хищник - мардак*, что-то в нем изменилось. Включились вдалбливаемые в Дигара с детства навыки. Проснулись инстинкты зверя. Он не умрет вот так просто, безропотно подставив горло врагу. Будет драться до последнего!
Мардак был не один. Вслед за первым выпрыгнули из-за деревьев еще двое. Они окружали мальчика, не оставляя ему шансов на спасение.
Дальнейшее Дигар помнил смутно. Тогда впервые прорвалась наружу его звериная ипостась. И, казалось бы, беззащитный ребенок тоже превратился в опасного хищника. Маленького, но свирепого и беспощадного.
Дигар до сих пор не мог понять, как ему удалось совершить невозможное. Ведь тогда он считал, что это его первая и последняя битва. Что нельзя остаться в живых после столкновения сразу с тремя мардаками. По крайней мере, пятилетнему ребенку. Но он сумел!
Весь израненный, истекающий кровью, с вырванными из тела кусками мяса, сломанной левой рукой и почти оторванной правой ногой. Оставалось лишь лежать и ждать смерти, отгоняя мелких падальщиков утробным рыком ящера. Не будь у него регенерации алкаров, наверное, умер бы сразу. Но организм маленького ящера не желал сдаваться.
И Дигар пополз вперед, помогая себе здоровой рукой. Нужно было отползти подальше от тел мардаков. Скоро туда на пир сбегутся другие хищники.
Мальчик нашел укрытие у громадного дерева, вырыв себе здоровой рукой яму, куда и улегся. Сверху накинул листьев и натерся найденной по дороге травкой, запах которой перебивал на время запах крови. Все же не зря его с детства учили умению выживать в этих жестоких землях! Дигар многое знал из того, что теперь стало жизненно необходимым.
Три дня он отлеживался в укрытии. Благодаря регенерации нога срослась, а раны начали зарастать. С рукой было хуже - сам себе вправить кость он не сумел, и конечность так и висела плетью.
Но больше всего мучили голод и жажда. В таком состоянии он мог питаться разве что кореньями, ягодами и орехами. Теми, что нашлись поблизости от его укрытия. Дальше пока заходить не рисковал. Слишком слаб еще.
Но выбора не было. Утром четвертого дня мальчик все же поковылял на еще плохо слушающихся его ногах в поисках если не воды, то хотя бы сочных плодов. Снова натерся знакомой травкой, чтобы не привлекать нежелательного внимания хищников. Сам не знал, как ему удавалось пока больше ни с кем из них не пересечься за это время.
Везение продлилось недолго. От голода, жажды и потери крови у него кружилась голова. Иначе бы наверняка заметил встретившегося на пути оргоса**. Дигар ощутил резкую боль, когда что-то впилось в ногу. Только тогда заметил опасность.
Паука проткнуть кинжалом он все же сумел, но дальше идти уже не смог. Здоровая нога подогнулась и начала неметь. Яд оргосов не смертелен, но на какое-то время делает совершенно беспомощным. Жертва едва может шевелиться. Обычно этого паукам оказывается достаточно, чтобы прогрызть себе путь внутрь тела. Там же отложить яйца, которые созреют в течение суток. После десятки маленьких паучков сожрут внутренности и покончат с незадачливой жертвой.
У алкаров сопротивляемость к яду больше, да и отложить яйца паук не успел. Это давало Дигару хоть какой-то шанс. Но все равно на несколько часов он оказался полностью беззащитен.
Единственное, что оставалось - это лежать на спине и бессмысленно смотреть в небо, клочки которого виднелись сквозь густые кроны деревьев. Опять нахлынули тоска и осознание собственного одиночества. Никому в этом мире он не нужен, так стоит ли упорно цепляться за жизнь?
Это был миг еще одной слабости. Но он прошел уже через минуту. Стоит! Назло всем, кто в него не верил, он выживет. Или, по крайней мере, умрет с честью, не пролив больше ни слезинки.
Чутким слухом уловив чье-то приближение, мальчик сжал кинжал с трудом подчиняющимися пальцами и приготовился к последней битве. В том, что эта точно станет последней, не сомневался!
Он ошибся. Это оказался не хищник. Хотя вначале Дигар воспринял склонившегося над ним седобородого мужчину с некрасивым, иссеченным морщинами и шрамами лицом за очередного врага. Попытался пырнуть кинжалом, но пальцы все еще плохо слушались, и оружие упало на землю.
Тогда мальчик зарычал, пытаясь принять боевую трансформацию. Но в таком состоянии и это у него получилось лишь частично. Да и то от чрезмерности усилий почти сразу потерял сознание.
Когда же очнулся, увидел, что уже наступила ночь. Он сам лежал неподалеку от костра, за которым сидели несколько человек. От котелка, висящего над огнем, исходил умопомрачительный аромат. У Дигара сразу слюнки потекли, но он лучше бы умер, чем попросил хоть что-нибудь у тех, кто его пленил.
Оглядев себя, с удивлением понял, что даже не связан. Наоборот, ему, как могли, оказали помощь. Очистили раны от грязи, вправили вывихнутую руку, натерли какой-то мазью и перевязали.
Заметив, что он очнулся, подошел тот самый седобородый и что-то спросил. Языка его Дигар не знал, но вот жесты понял прекрасно. Мужчина показал на котелок, потом на рот и вопросительно взглянул. Дигар презрительно промолчал, хотя желудок предательски заурчал. Мужчина усмехнулся и вернулся к костру. Налил в миску похлебку с большим куском мяса и опять двинулся к мальчику. Поставил перед ним и ткнул себя рукой в грудь:
